Маруся и близнецы - Ашира Хаан
Дрова уже были заложены, так что оставалось только добавить немного растопки и поджечь, позволяя алым язычкам пламени облизнуть дубовые поленья, да разгореться ярче, наполняя дом теплом и ароматом уюта.
Треск пламени в полумраке сливался с шелестом ливня за окнами и рождал атмосферу уединения. Словно они втроем собрались в избушке где-то на краю мира за тысячи километров от других людей, а не в подмосковном поселке недалеко от столицы.
— У меня есть идея, — сказал Макар, смахивая ноги Никиты с кофейного столика и водружая туда парочку зажженных свечей. — Давайте во что-нибудь поиграем.
— В карты? — оживился его брат. — На раздевание?
— Я не… — начала Маруся, уже готовая сбежать обратно в свою комнату — читать при свечах.
— Не, какие карты, — скривился Макар. — Что за детский сад? В правду или действие!
— Это как?
— Никогда не играла? — удивился Никита.
— Нет, — она помотала головой.
— А в бутылочку? В «Я никогда не»?
— Тоже нет.
— Марусь, а у тебя друзья-то были? — заржал он. — Ты вообще весь смак пропустила!
Она неопределенно пожала плечами, подбирая под себя ноги и сворачиваясь клубочком в кресле. Он попал в точку. Друзей у нее особо не было — в школе, куда ее перевела мама после развода, все были слишком умными индивидуалистами. В маленьких классах по десять человек будущие звезды науки с куда большим удовольствием общались с учителями, чем с ровесниками.
А в деревне она интересовала только парней, засматривавшихся на ее блондинистые кудри. Но и тех отпугивали сводные братцы. С кем бы она во все это играло? С ними?
Вот она и играет.
— В общем, дело так, — Никита закончил с унижениями и решил все-таки объяснить. — Каждому по очереди выпадает отвечать — правда или действие. Если выбираешь правду, ты должна честно ответить на вопрос, который тебе зададут. Действие — сделать то, что скажут.
— Кто скажет? — не поняла Маруся.
— Ведущий. Обычно водят по часовой стрелке, а потом обратно, чтобы разные люди задавали вопросы. Спрашивать можно что угодно, просить сделать только то, что не причиняет физического вреда.
— Поняла, — кивнула Маруся.
— Тогда начинай, — кивнул ей Макар.
— Я? — растерялась она.
— Ну да. — Макар дотянулся до валяющегося на полу длиннокота и запулил в нее обратно. — Мучай меня! Мучай меня полностью!
Маруся задумалась.
Будь у нее телефон, она давно бы погуглила и правила игры, и самые интересные вопросы. Но тут приходилось справляться своими силами.
Что вообще спрашивают?
Наверное, то, что интересно о людях? Или что-то особенное?
— Макар… — она морщила лоб и водила пальцем по обивке кресла. — Скажи-и-и-и мне…
— Ну? — он даже придвинулся на край дивана, с нетерпением ожидая ее коварного вопроса.
— Какая у тебя любимая еда? — выпалила Маруся.
Братья замерли и переглянулись, изумленно подняв брови.
— Ты серьезно?!
— Ты совсем не умеешь в это играть, да?
— А что не так? — забеспокоилась Маруся.
— Ничего! — фыркнул Никита. — Прекрасный вопрос. Мак, решишься на него ответить?
— Ой, не зна-а-а-аю… — Макар задрал футболку и почесал живот. — Надо бухнуть для храбрости.
Он вскочил с дивана и открыл дверцы старинного буфета, стоявшего в гостиной. Там прятались обычные дачные лакомства: сушки, конфеты, окаменелые лимонные дольки и пара бутылок вина. Вообще-то у Германа был и полноценный подвал с хорошим коллекционным алкоголем, но то, что попроще, все равно сползалось в буфет.
Макар ловко срезал ножом оплетку с горлышка и так же ловко поддел им пробку, так что та вылетела сама — штопор даже не понадобился. Он разлил вино в три хрустальных бокала и раздал их остальным.
— Я не хочу, — сказала Маруся, отставляя свой.
— А мне надо! — сурово ответил он, опрокидывая сразу половину. — Такой вопрос волнующий. Подловила ты меня! Даже не знаю, как признаться!
Маруся смотрела на него во все глаза, плохо понимая — шутит он или уже всерьез.
— В общем… Моя любимая еда… — он зажмурился и выпалил: — Стейк с кровью!
— Оооооо! — Никита повалился на диван, сраженный в самое сердце этим секретом. — Как ты мог!
— Обычно ножом и вилкой, но иногда прямо руками, — вздохнул Макар. — Марусь, в следующий раз придумай что-нибудь поинтереснее. Вот, например, сейчас Ник задаст тебе вопрос и ты все поймешь…
Стало не по себе.
Маруся натянула рукава пижамы на пальцы и уставилась на Никиту, на лице которого блуждала коварная улыбка.
Ей конец.
— Правда… или действие? — спросил он вкрадчиво, перемещаясь к краю дивана и глядя на нее.
— Действие, — ответила Маруся.
Языки у близнецов были острые, а действия ей представлялись исключительно безобидные.
Возможно, это было наивно.
Но пока работало.
— Выпей вина!
Она посмотрела на него, подняв брови. Потом на Макара, который сделал еще глоток из своего бокала и качнул бутылку в руке. Они туда что-то добавили?
Не может быть все так просто.
Маруся колебалась, и Никите пришлось самому слезть с дивана, взять бокал и вручить ей. Он оперся ладонью о стену над ее головой и потребовал:
— До дна!
И пока последний глоток не зашумел ветром в ее голове, он так и стоял, нависая над Марусей и наблюдал, как она пьет терпкое вино.
Оно разлилось теплом по венам, сделало мир светлее, а братцев — не такими подонками, как ей казалось все это время.
Маруся даже допустила мысль, что ей бы она с самого начала на них не орала, то они вполне могли бы и ужиться.
Она подняла глаза и столкнулась с холодным взглядом Никиты, все еще стоявшем над ней.
Кончики пальцев покалывало от того, как спокоен он был, разглядывая ее с ног до головы.
— Моя очередь, — донеслись до нее слова Макара. — Ник, правда или действие?
— Правда, — отозвался тот, не поворачиваясь.
— Тебе нравится Маруся?
Никита медленно отпил из бокала, обвел ее с ног до головы взглядом из-под прикрытых век, от которого редкие островки открытой кожи закололо, будто иголочками, и с кривой ухмылкой припечатал:
— Очень.
У Маруси на мгновение перехватило дыхание.
Это… переход всех границ! Так нельзя!
Но Никита, сполна насладившись шокированным выражением ее лица, вдруг
