Новый год по новому стилю (СИ) - Горышина Ольга

       — Моя теща, бывшая, — добавил он тут же и, оставаясь ко мне спиной, взял электрический чайник и, вылив воду, налил новую из фильтра на кране. — Но две кошки мои, я их с улицы притащил. Грейс котёнком. А Глашу уже взрослой, и она не прижилась тут особо. Думал, забрать к себе, но жена захотела отдохнуть от кошачьего царства, а потом теща не отдала. Но есть большая вероятность, что мне придётся забрать всех, хотя я реально не представляю, что с ними делать. Если только составлять конкуренцию вашему Котокафе…

       Он наконец обернулся, но не отошёл от кухонных шкафчиков. Смотрел поверх наших голов в узкое окошко над столом, до которого Люба могла дотянуться, встав ногами на стул, но она предпочитала пол и уже трёх кошек.

       — Лиз, нет сквозняка? — забеспокоился вдруг Вербов. — Я действительно не чувствую холода, но я такой — горячий, — и как-то смутился. — Знаешь, я ей сейчас кофту принесу. От греха подальше. Зря куртки в машине оставили. Надо было сообразить, что тут дышать нечем.

       Я снова не успела ничего ответить — у него мастерски выходят монологи. Или я все никак не могу выйти из ступора. Куда он нас притащил? Куда-куда? На кудыкину гору к кошкам!

     — Давай примерь!

       Он вернулся со скоростью спринтера. Это был розовый свитер с единорогом и блестками.

       — Нравится? Носи на здоровье.

       — Ей не нужен ещё один свитер! — не сдержалась я. Мне не давали покоя слова соседки про чужих детей. Может, Вербов так развлекается? Ну ведь все может быть… Я же его и трёх месяцев не знаю. Да если и знаю, то только на планерках и только по существу. По существу вопроса, а вот каким он существом является в личном плане, я без понятия.

       — Ну и мне не нужен. Илона к лету из него вырастет. Люба, тебе нравится свитер? — Она, конечно же, кивнула. — Тогда не слушай маму…

       Не слушай маму? Что он вообще язык распускает?!

       — Гриша…

       Он перегулял без куртки и без шапки — мозги отморозил. На меня тоже взглянул самым невинным из возможных взглядов, да ещё заявил:

       — Может, ты посмотришь вещи Илоны? Там куча маленьких вещей…

       — Нам ничего не надо! — уже реально повысила я голос.

       Не надо нам помогать. У меня ребёнок не с помойки одет. И вообще мы умеем не пачкаться и хорошо стирать, а лишнего места для лишней одежды у нас нет.

       — Мне тоже не надо. Не хочешь себе, перебери, я тогда скину в детский дом. Раз уже приехал.

       И зачем он покупает кучу вещей, если ребёнок тут не живет? Да и жить тут как-то не очень. И дело даже не в запахе.

       — Хорошо, я переберу их для тебя, — сдалась я или все же нашла предлог уйти из чужой кухни.

       — А кто такая Илона? — услышала я запоздалый вопрос Любы, и Вербов впервые замялся:

       — Ну, одна девочка… Которая иногда приезжает к бабушке. Ее бабушка здесь живет. А сейчас она у неё в гостях. Потому что Илона заболела.

       Почему он не назвал ее дочкой?

       — Где вещи? — решила я поиграть в спасительницу.

       Уберечь Вербова от прямых детских вопросов — мой долг. Даже рассмеяться захотелось. Но я лишь улыбнулась. Он не понял моей улыбки, но поспешил улыбнуться в ответ.

       Комната оказалась отремонтированной. Даже с ламинатом. И без кошек. Хвостатые жили в двух других комнатах. Эта была закрыта на ключ — правда, ключ торчал из двери. Внутри детская кровать и шкаф-купе. Больше ничего. Ковёр и комод — наверное, с игрушками.

       Вербов перехватил мой растерянный взгляд.

       — Илона приезжает к бабушке. Не ко мне. Я так… постольку поскольку. В общем, из-за кошек к себе тещу не взять, а таскать каждый день сюда ребёнка не дело. И потом Илона не помнит своей детской все равно. Ее дом давно не здесь.

       — Год? И не помнит? — не поняла я.

       — Почти четыре года. Мы просто документы оформили только в январе, — и быстро отвернулся к шкафу: — Короче, все тут. Я пойду чай заварю, а вы тут хозяйничайте. Здесь и запаха почти нет. Я не разрешаю пускать сюда кошек.

       — Гриша, их действительно одиннадцать?

       — Да, но я их всех не сгоню в одно место. Я же сказал — на меня смотрят: мужик, что ты приперся? У нас жрачка ещё есть. Впрочем, на меня все так смотрят… Ладно, — он наградил меня каким-то совсем тяжелым взглядом. — Я пошёл чай заваривать.

       А мне что делать со всеми этими вещами и знаниями? Бред какой-то! Не надо было соглашаться на прогулку.

       Глава 3.5 "Ответ Деда Мороза"

       — Уснула?

       Я обернулась от кровати, на которой разложила вещи чужого ребёнка, и увидела своего скрючившимся калачиком на ковре. Так засыпают только годовасики и те, кто смертельно устал.

       — О, черт…

       Да, у меня вырвалось… Не при ребёнке. Ребёнок спит.

       Вербов держал в руках пластиковый пакет для мусора — раскрытым.

       — Давай быстрее кровать освобождай. Я перенесу. Проснётся, пойдём пить чай. Не проснётся… — и он улыбнулся. Или все же это была усмешка? — Пойдём пить чай вдвоём и с кошками.

       Я почти все разобрала. Один мешок он точно мог отвезти сиротам. Что не так? Стоит с мешком и молчит. Молча злится, что я ничего не взяла? Так я же не кошечка, чтобы мне помогать… Если моему ребенку что-то потребуется, я на это заработаю.

       — Я сама переложу ребёнка, — выдала я, когда пауза подзатянулась и порядком надоела.

       — Не доверяешь?

       Откуда эта злость?

       — У тебя руки заняты.

       В ответ он просто разжал пальцы, и я еле успела подхватить мешок, чтобы из него не вывалились так аккуратно мною сложенные вещи. Он встал перед Любой на колени и, подхватив на руки, так на коленях и дополз до кровати, укрыл пледом и уставился на меня, стоящую с мешком.

       — Пошли. Чай остынет.

       И вырвал у меня мешок. Вам, Гриша, нервишки бы подлечить не помешало. Понимаю, одиннадцать кошек — это не погладить, а ответственность, но они, как выяснилось, у тещи, а ты, миленький, со своими двумя кошечками не справился: с Ульяной, как понимаю, и Илоной.

       Вербов завязал мешок узлом и поставил у выхода, чтобы не забыть. Я не стала задерживаться у двери и пошла прямо на кухню. Рыжая снова лежала на столе. Не у чашек и не у торта, который оставался в упаковке, но у телефона — моего. А я как-то и забыла про конфискацию моего имущества.