Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Разозлившись, Синклер схватил ее за бедра, прижал к себе и снова глубоко вошел в нее. Женевьева дразнила его, сжимая мышцы влагалища и заставляя стонать от удовольствия. Эти стоны приводили ее в восторг. Ей удалось обмануть Синклера мнимой покорностью, и он подумал, что контролирует ситуацию. Он ослабил хватку, и она снова резко отодвинулась от него.
Однако на этот раз Синклер не стал церемониться с ней, а грубо схватил и прижал к себе. В динамике ее шлема раздавалось его прерывистое дыхание. Своим большим, тяжелым телом он прижал Женевьеву к мотоциклу, заставив согнуть колени, и ее высокие каблуки соскользнули на землю. Он еще крепче прижал ее к себе и глубоко вошел в нее, потом вышел и снова вошел. Так продолжалось до тех пор, пока он не заставил ее двигаться в одном ритме с ним. Женевьева плавно покачивала бедрами, сжимая и разжимая мышцы влагалища в такт его толчкам.
— Так гораздо лучше, — нежно прошептал он ей на ухо.
Пальцы Синклера скользнули вниз, и он коснулся ее клитора. Нежно массируя его, он начал двигаться еще быстрее. После такой стимуляции Женевьева почувствовала, что наступает кульминация, и поняла, что уже не контролирует себя.
— Да, сейчас! Прошу тебя! — закричала она.
Ее ноги задрожали, и ступни соскользнули с подножек. Она не упала с мотоцикла только потому, что Синклер своей сильной рукой крепко держал ее за талию. Они оба, одновременно достигнув пика наслаждения, забились в яростных, неистовых конвульсиях. Это была дрожь восторга.
Парни куда-то исчезли. Синклер снял шлем и открыл дверь одного из гаражей. Там стояли стол и два стула. Женевьева опустилась на один из них, прижавшись разгоряченной кожей к холодному пластику (такому же холодному, как и сиденье мотоцикла).
— Боюсь, что это местечко выглядит не очень гламурно, — произнес Синклер, словно извиняясь. — Дело в том, что я бываю здесь очень редко.
— А я думала, что вы привозите сюда всех ваших подружек, — вежливым тоном заметила Женевьева.
Он неожиданно усмехнулся, удивленно посмотрев на нее.
— Кроме вас, здесь никого не было. Это шоу я устроил специально для вас, — сказал он.
Ей очень хотелось ему поверить. Женевьева едва сдержалась, чтобы не спросить его о Джейд Челфонт, но потом решила позволить себе это приятное заблуждение и поверить, что Синклер на самом деле приложил столько усилий только ради того, чтобы устроить для нее это захватывающее, откровенно сексуальное приключение, благодаря которому она испытала неземное блаженство. Женевьева была уверена в том, что он, наслаждаясь каждой минутой этого действа, делал все, чтобы и ей оно доставляло удовольствие. Она инстинктивно чувствовала, что Синклер не из тех мужчин, которые получают сексуальное удовлетворение, заставляя женщину делать что-либо против ее воли.
Он подошел к шкафу и вытащил оттуда бутылку белого вина, два бокала, большую картонную коробку и мобильный телефон. Налив Женевьеве вина, Синклер открыл коробку. В ней лежала шуба — длинная, закрывающая ноги до пят.
— Наденьте это, а я вызову вам такси, — сказал он и, окинув Женевьеву взглядом, довольно усмехнулся. — Насколько я понимаю, ваше теперешнее состояние не позволит вам ехать со мной на мотоцикле. Вы выглядите так, как будто на вас напала шайка бандитов.
— Да, примерно так я себя и чувствую. — Женевьева осторожно взяла шубу. — Надеюсь, это искусственный мех. Я терпеть не могу, когда животных убивают в угоду моде.
— Я тоже, — произнес Синклер.
Его признание удивило ее.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Это искусственный мех, хотя стóит он почти столько же, сколько и настоящий. Только квалифицированный эксперт сможет отличить такую искусную подделку. Сохраните эту шубу. Возможно, вам придется надеть ее еще раз.
Женевьева встала. Она знала, что в кожаной юбке, расстегнутой до талии, и распахнутой блузке выглядит чертовски сексуально. Синклер смотрел на нее, не отрывая глаз, наслаждаясь и не скрывая восхищения. Она и не помнила, когда в последний раз мужчина смотрел на нее так. Взгляд Синклера заставил Женевьеву почувствовать себя сильной и уверенной.
Она взяла шубу и, слегка раздвинув ноги, изящно изогнулась и набросила ее на плечи, словно мантию. Потом Женевьева слегка наклонилась вперед, приняв довольно соблазнительную позу, и засунула руки в рукава, которые изнутри были обшиты шелком. Синклер не сводил с нее глаз, внимательно наблюдая за каждым ее движением, но не предпринимая попыток прикоснуться к ней. Женевьева села, укутавшись в мягкий, почти невесомый мех, и, вытянув ноги, скрестила их, а потом взяла свой бокал. Синклер сел напротив нее.
— Кто эти парни? — спросила она.
— Мои друзья. У нас с ними общие интересы. Мы иногда помогаем друг другу в трудных ситуациях.
— А тот мужчина в машине? Еще один друг?
Синклер засмеялся, откинувшись на спинку стула.
— Нет. Просто случайный попутчик, которому улыбнулась удача. Он стал для нас обоих приятным бонусом.
— Приятным? Вы считаете, что это приятно, когда тебя лапает незнакомый мужик?
— Вам это понравилось, — сказал Синклер, — и ему тоже. Он до конца своей жизни будет рассказывать об этом невероятном приключении всем своим друзьям и знакомым. Однако вряд ли кто-нибудь ему поверит.
«Если я расскажу об этом своим друзьям, они мне тоже не поверят», — подумала Женевьева.
— Если бы вы только видели себя! — неожиданно произнес Синклер. — Это было захватывающее, невероятно, чертовски сексуальное зрелище: вы, привязанная к мотоциклу, извиваетесь в экстазе, дергаетесь, дрожите все сильнее и сильнее. Наблюдая за вами, я получил такое удовольствие, такой кайф, какого мне еще никогда не приходилось испытывать. Вы знаете, один идиот, ваш бывший коллега, как-то сказал мне, что вы холодная как рыба и секс вас совершенно не интересует. Если бы он видел вас сегодня на сиденье мотоцикла, он моментально изменил бы свое мнение.
— Кто же вам такое сказал? — поинтересовалась Женевьева.
— Гарри Трушоу.
— Я думала, что он уже на пенсии, — сказала она. — Он несколько лет подряд донимал меня, пытаясь затащить в постель.
— Почему же вы не согласились?
«Потому что он мне не нравился. Старый похотливый козел, который никогда не смотрел мне в лицо, а все время пялился на мою грудь (а точнее, на то место, где, по его мнению, должны находиться соски)», — подумала Женевьева, а вслух произнесла:
— Мистер Трушоу никогда не предлагал мне того, что мне было нужно.
— Например, выгодную сделку? — спросил Синклер, серьезно глядя на нее своими черными глазами. — Именно поэтому вы согласились участвовать во всем этом? Из чисто меркантильных соображений.
