Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
— Ты хочешь, чтобы тебя удовлетворили по-настоящему? Хочешь почувствовать твердый член? — спросил Синклер, выразив словами то, о чем сейчас думала Женевьева. — Тогда попроси. Я хочу услышать, как ты просишь.
Ею вдруг овладело какое-то странное, необъяснимое упрямство. «Интересно, что он заставит их сделать со мной, если я откажусь?» — подумала Женевьева.
— Я не буду просить, — решительно ответила она. — Не дождешься!
Он засмеялся.
— Ты наслаждаешься, тебе, наверное, сейчас очень хорошо, не так ли? Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе будет не так приятно и даже немного больно, — сказал Синклер, а потом раздался щелчок и Женевьева поняла, что включился внешний динамик. — Джентльмены, переверните ее светлость и принимайтесь за работу. Разогрейте ее задницу для меня.
Шарфы развязали. Парни подняли Женевьеву и уложили на мотоцикл лицом вниз. После этого ее руки снова привязали к рулю. Она стояла с расставленными ногами. Но недолго. Взяв ее за лодыжки, они подняли ее и уложили на мотоцикл. Ее грудь прижималась к холодному хромированному бензобаку, а бедра — к мягкому кожаному сиденью.
— Посмотрим, как тебе это понравится, — произнес Джеймс Синклер необычайно вежливым и приятным голосом прямо ей на ухо.
Когда чья-то рука шлепнула Женевьеву по ягодицам, она громко взвизгнула — скорее от неожиданности, чем от боли. Потом удары посыпались один за другим, причиняя ей резкую, жгучую боль. Парни задали ей хорошую трепку, шлепая по очереди, а мужчина в кожаном комбинезоне, чье лицо было скрыто темным щитком, наблюдал за этим. Парни не скрывали того, что действо доставляет им огромное наслаждение. Им нравилось, как Женевьева сопротивляется, дергаясь и извиваясь, нравилось, как реагирует ее тело, как вздрагивают ее бедра, когда она безуспешно пытается уклониться от постыдного наказания. Однако как бы она ни извивалась и ни крутилась, удары всегда достигали цели, и на ее коже оставались красные отпечатки ладоней.
«Наверное, мои крики еще сильнее заводят их», — подумала Женевьева. Она знала, что Синклер тоже хорошо слышит все ее вздохи, пронзительные вопли и протестующие крики, хотя и делает вид, что ему нет до нее никакого дела.
Неужели ей действительно хочется, чтобы он занялся с ней сексом? «Нет, только не сейчас, пусть это случится позже», — сказала себе Женевьева, удивившись тому, какие странные мысли приходят ей в голову. Ее еще ни разу в жизни не били. Женевьева поняла, что экзекуция возбуждает ее не меньше, чем сексуальные пытки, которым ее подвергали раньше. Ее влагалище было влажным, клитор набух, и ей хотелось, чтобы как можно быстрее наступило облегчение.
Женевьева вспомнила Джорджи. Интересно, что она чувствовала, когда ее подружка-лесбиянка, поставив ее на четвереньки, позволяла другим делать с ней все, что им захочется? Неудивительно, что Джорджи захотелось еще раз подвергнуться подобному наказанию.
От каждого удара влагалище Женевьевы сжималось и разжималось. Ее стоны стали еще громче и настойчивее. Наконец она пробормотала, задыхаясь:
— Заставьте их прекратить.
— Мне показалось, что вам это доставляет удовольствие, — усмехнулся Синклер, изобразив удивление.
— Прекратите это немедленно! — простонала Женевьева, понимая, что напряжение становится все сильнее и сильнее и она больше не может терпеть эту пытку.
— Леди, вы хотите, чтобы вас трахнули? — спросил он таким тоном, как будто интересовался, не хочет ли она выпить чего-нибудь. А потом крикнул, резко и грубо: — Если ты хочешь этого, тогда попроси! Попроси как следует.
Парни поменялись местами, и уже другие руки схватили Женевьеву за лодыжки. Чья-то ладонь оставила жгучий след на ее ягодице. Ее тело тряслось и вздрагивало.
— Я попросила, — сказала она. — Я уже попросила вас.
— Нужно найти подходящие слова, — ответил Синклер. — Я хочу, чтобы они были простыми и понятными. Вы говорите с таким высокомерием и уверенностью, словно выступаете на заседании совета директоров компании. Я хочу услышать ваш знаменитый голос.
— Прошу вас, — произнесла Женевьева.
— Это не то. Попробуйте еще раз.
— Трахните меня, прошу вас! — застонала она.
— И еще раз, — приказал Синклер.
Она повторила свою просьбу еще более настойчивым голосом.
— Неплохо, — сказал он. — Теперь я верю, что вы действительно этого хотите.
Потом он включил внешний динамик.
— Игра закончена, джентльмены! — крикнул Синклер. Парни сразу же оставили Женевьеву в покое и отошли от мотоцикла. — Теперь моя очередь.
Синклер сел на мотоцикл сзади нее и, шлепнув по спине рукой, затянутой в кожаную перчатку, приказал:
— Сядь прямо.
Подпрыгнув от неожиданности, Женевьева выполнила его приказ. «Может быть, он собирается развязать меня?» — подумала она. Женевьева слышала, как Синклер расстегивает молнию на брюках. Не прошло и секунды, как он прижался к ее спине и, обняв, сжал ее грудь. Он ласкал ее, прижимая возбужденный член к ее ягодицам. Женевьева начала извиваться и сразу же поняла, что так она получает гораздо больше удовольствия, чем когда просто сидит неподвижно.
Женевьева сидела, наклонившись вперед, ее руки были привязаны к рулю. Она поняла, что, когда мужчина находится сзади, это возбуждает еще сильнее, и в такой позе гораздо приятнее заниматься сексом. А то, что Синклер был полностью одет, затянут с головы до ног в черную кожу, заводило ее еще больше. Перчатки плотно обтягивали его пальцы. Мягкая кожа добавляла им чувственности. Соски Женевьевы затвердели еще тогда, когда парни нещадно хлестали ее. Когда же Синклер сжал ее грудь между пальцами, а потом осторожно погладил, женщина содрогнулась всем телом и почувствовала, как напрягся ее клитор.
Синклер легко вошел в нее. Ее влагалище было таким влажным, что там мог бы поместиться член в два раза длиннее и толще, чем у него, хотя орган Синклера имел довольно внушительные размеры.
Ритмично двигаясь, он проникал в нее все глубже и глубже. Опустив голову, Женевьева увидела, что на блестящей хромированной поверхности бензобака отражаются его руки, ласкающие ее грудь. Это зрелище раззадорило ее еще больше. «Если бы я сейчас посмотрела на себя со стороны, то увидела бы полуголую женщину, которую, прижавшись сзади, трахает неизвестный мужчина в кожаном комбинезоне», — подумала она.
Только почувствовав приближение кульминации, Женевьева поняла, что четверо парней по-прежнему смотрят на нее. Это ее ничуть не смутило. Она даже признала, что присутствие зрителей придает пикантности всей этой не совсем обычной сцене. Эти парни никогда не видели ее лица — шлем надежно защищал ее. А это значит, что она может позволить себе любую прихоть, может стать шальной и безрассудной. И Женевьева решила, что сама будет управлять партнером. Почувствовав, что Синклер ускоряет темп и его тело дрожит в ожидании близкой кульминации, она отодвинулась от него, и его член едва не выскользнул из ее лона.
