Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская
Если думает, что я осуждаю ее за вчерашнее, то нет. Этот порыв навсегда останется между нами. И не изменит моего мнения о ней - хорошей, правильной девочке из интеллигентной семьи.
- Вика, ты идеальная, - вырывается не из горла, а будто из самой души.
- Но? – выгибает бровь в ожидании подвоха.
- Никаких «но». Идеальная. Все. Точка, - чеканю убедительно. - Просто хочу, чтобы ты знала это.
Внимательно изучает меня, вникает в сказанные мной слова, хмыкает, передергивая плечиками.
- Хм, а я и так в курсе, - игриво подмигивает, вызывая невольную улыбку на моем лице. Неожиданно подносит палец к губам, приказывая мне молчать, запрокидывает голову и прислушивается. - Пойду к Алиске. Кажется, плачет. А ты постарайся все-таки проснуться, чтобы не пугать дочку своей кислой, мрачной миной, - иронично бросает напоследок.
Провожаю взглядом изящную фигурку в бесформенной футболке, некоторое время бездумно гипнотизирую приоткрытую дверь, за которой она скрылась, а после, спохватившись, молнией лечу в душ. Не хочу наглеть, повесив на Вику ребенка, поэтому завершаю водные процедуры как можно быстрее. Мне кажется, проходит буквально несколько минут, но когда я выхожу – на кухне меня ждут бутерброды и кофе. А Вика сидит за столом с Алиской на руках и кормит ее из бутылочки.
- Ты когда все успела? – не скрывая шока, я устраиваюсь рядом.
- Магия, - отшучивается. – Все женщины – немного ведьмы.
Мягко улыбнувшись, она отвлекается на дочку. Вытирает краем слюнявчика капельки смеси с ее подбородка, рисует пальчиком круг на румяной щечке, смотрит с теплом и любовью. Алиска причмокивает, тянет уголки губ вверх – и еще немного молока выпускает изо рта.
Любуюсь обеими, а себя ощущаю каким-то чужеродным элементом, нарушающим хрупкую идиллию.
- Наверное, сама не ела? – бурчу, покосившись на стол.
- Я не завтракаю.
- Кардиолога тебе мало, решила еще и к гастроэнтерологу бегать? – укоризненно качаю головой, а Вика хмурится, по-своему трактовав мою фразу. Воспринимает как пошлый намек. Пока она окончательно не обиделась, беру с тарелки бутерброд и подношу к ее рту. - Ешь, иначе язву заработаешь.
Опускает взгляд на хлеб с колбасой и сыром, медлит, но после моего предупреждающего покашливания все-таки откусывает немного. Пальцами свободной ладони я машинально смахиваю крошки с ее губ, которые Вика тут же лихорадочно облизывает.
- Спасибо, - бубнит, спрятав смущенный взгляд.
Кусаю бутерброд с той же стороны, запиваю глотком кофе. Молча продолжаю кормить Вику с рук, пока она занимается моей дочерью. Испытываю при этом противоречивые эмоции. С одной стороны, у нас обычный семейный завтрак, уютный и по-домашнему теплый, а с другой… мы не семья.
Я будто пытаюсь заменить недостающую деталь в сломанном механизме на новую. Вот она – под рукой. Красивая, блестящая и подходит идеально. Бери и ремонтируй… Но Вика не винтик или шестеренка. Она девушка со своими желаниями и стремлениями. Сомневаюсь, что стать заменой моей утраченной жены - это предел ее мечтаний. А большего я ей дать не в состоянии. Точно не сейчас.
Забираю ребенка, чтобы Вика могла переодеться, привести себя в порядок.
Некоторое время спустя, оставив малышку в детской и включив ей музыкальную карусель, я возвращаюсь в коридор, где собирается доктор Богданова. Сейчас она выглядит совсем иначе… Костюм с иголочки, блузка выглажена, будто ничего не было этой ночью, на лице – легкий макияж, волосы убраны в высокий хвост. Последние штрихи – и Вика приседает, чтобы обуться.
Облокотившись о тумбу, я слежу за ее суматошными движениями. Не мешаю, ничего не говорю, но и не ухожу. Провожаю, а сам мысленно прощаюсь.
Схватив сумочку, Вика выпрямляется по струнке.
Встречаемся взглядами – и это наш самый мучительный зрительный контакт за все время. Испепеляющий, пронизывающий до костей, перекручивающий внутренности в фарш, рвущий душу в лохмотья.
- Какие планы на день? – разрезаю гнетущую тишину ничего не значащим вопросом.
- Мне на работе надо появиться, чтобы главному на глаза показаться, провести прием, а после трех я хочу проведать Назара. Можно? – слабо улыбается, ожидая моего разрешения.
- Конечно. Как тебе удобно. Давай заеду за тобой в поликлинику?
- Нет, я сама доберусь, - срезает мое искреннее предложение на корню. - Ты же будешь в это время в клинике? – уточняет, и я лишь коротко киваю. - Тогда до встречи.
Делает шаг ко мне, скупо чмокает в щеку, как приятеля. Рвано вздыхает, на миг опустив трепещущие ресницы. Отворачивается.
И уходит… А я отпускаю. Заторможено наблюдаю, как за ней захлопывается дверь.
Перевожу взгляд на рамку, которая так и осталась лежать на тумбе фотографией вниз. Не трогаю. Просто пялюсь на нее, как баран.
- Прости, - произношу в пустоту. То ли это адресовано покинувшей мою квартиру Вике, то ли бросившей меня навсегда Алисе. То ли сразу обеим.
Иллюзия стирается. Опять все рассыпается как карточный домик – и я остаюсь один на один с суровой реальностью.
Из комнаты доносится плач дочери, а в кармане вибрирует телефон. На автопилоте направляюсь в детскую, ничего не чувствуя, и по пути отвечаю на звонок.
Мама… Давно я ее не слышал – в последние недели перед отпуском у нее аврал на работе. Видимо, выкроила минутку, чтобы спросить, как у нас с Алиской дела.
Как назло, не вовремя. В момент, когда наступает откат…
Я буквально заставляю себя поднять трубку.
Первые же слова, которые раздаются из динамика, бьют под дых. Хочется взреветь на всю квартиру раненым медведем.
- Сынок, ты как? Держишься?
Глава 12
Несколько дней спустя
Виктория
