Салочки с генеральным - Ярослава Бекетова
Горячая волна прилила к низу живота, когда Марк обезумел настолько, что сменил темп на сверхбыстрый.
Кажется, я открыла рот, чтобы глотнуть кислород, но не смогла этого сделать. Сознание погасло, разорвавшись миллионами звёзд.
Нет. Нет! Я не могла получить оргазм! Не могла…
Это рефлекс. То есть такая реакция — защитный механизм организма, чтобы подстроиться под чужое сильное тело, чтобы не сломаться… Чтобы были силы жить дальше.
Я не могла… Ни в свой первый раз. Ни так!!!
Все исчезло. Весь мир. Осталось только тело, которое ритмично пульсировало.
Я пришла в себя всё ещё находясь во власти безумца. Пот с его виска падал на мою порозовевшую щеку.
— Как ты, девочка? Что-то болит?
Не знаю, что сказать… Спасибо, что жива осталась?
И эту гонку на грани жизни и смерти называют "занятием любовью"?
— Сильно болит? — уткнулся губами в мою ключицу. — Трахал ведь вполсилы… Черт!
Сумасшедший кабель! Вполсилы…
— Ты просто животное, — произнесла назойливую мысль вслух, сдерживая порыв наброситься на мужчину и отбить ему все, до чего только могла дотянуться.
Захныкала от тянущего ощущения внизу живота. Прикоснувшись рукой к внутренней части бедра, поднесла пальцы на свет.
Кровь.
Марк, заметив разводы, перехватил мою ладонь. Опустил тревожный взгляд, помрачнев. Сдвинув меня, широко развёл бледные ноги.
Я тут же попыталась их свести обратно.
— Дай посмотрю.
— Уйди.
— Кира, позволь… Я врач.
Закусив губу, отвернулась.
— Угу, — начал ободряюще. — Не порвал. Крови немного совсем, но то, что она присутствует — не есть хорошо.
Осторожно ввёл палец внутрь.
— Так болит?
— Да…
— Без смазки с тобой нельзя. В следующий раз…
— Это был первый и последний раз! — жарко перебила.
Его грудной смех в ответ прозвучал глухо.
— Я как порядочный мужчина после всего, что сделал, должен на тебе жениться.
— Нет!!
— Да! — весело отозвался. — Хотел красиво: вечером, с цветами у камина. — Ризван достал из кармана приспущенных брюк бархатную коробочку. — Но, по-моему, так, присвоив тебя на кровати, тоже неплохо.
Марк сам надел на мой безымянный палец кольцо с переливающимся на свету камнем.
Что за?..
— Теперь ты моя. Навсегда.
— Меня спросить забыл! — хватаюсь в ужасе за сердце и тут же берусь снимать с пальца кольцо.
Ризван останавливает мои потуги одним грозным выпадом.
— Помнишь, я сказал, что не оставлю тебе выбора? — касание костяшками моего лица, для привлечения внимания. — Так вот, любимая, не хотела разово, так сказать по-плохому, по-хорошему будет хуже.
Один в поле не понял
Марк разбудил меня за пару часов до вылета как в старых романтических фильмах: чашкой кофе в постель. Был послан в пешее эротическое путешествие. Вину свою за вчерашний поступок признал, но уходить из спальни отказался напрочь. Крутился вокруг меня как курица наседка, участливо заглядывал в глаза, интересовался моим самочувствием. Чем просто взбесил до трясучки. Хотелось влепить ему такую мощную пощечину, чтобы след от нее остался на всю его бестолковую жизнь. Я тоже хороша. Уступила, поверила, будто не было тех дней, когда директор уже пытался применить ко мне силу.
Душ не помог прийти в себя.
Всё тело болело, как будто его пропустили через мясорубку. Множество синяков, в том числе от укусов и засосов, увидела в отражении зеркала. Чувствовала себя точно так же, как и выглядела — отвратительно плохо. О том, что будет дальше, я старалась уже не думать.
От вида еды тошнило, но Марк всеми силами пытался уговорить меня позавтракать. А после того, как покинули остров, при любой, даже самой минимальной нагрузке для меня, подхватывал на руки. В остальное время безотрывно смотрел, выписывая узоры пальцами на тонких запястьях. В общем, душил своей заботой. Я молча сносила всё, мысленно отсчитывая время, когда смогу оказаться в родном городе. Дома. Одна.
Дорога в аэропорт оказалась самой невыносимой из всей утренней программы. Марк безотрывно смотрел на мой равнодушный профиль, желая начать большой разговор.
— Ты не замерзла?
— Нет.
— Может чего-то хочешь?
— Нет.
— Кира…
— Нет.
Осознав, что беседа не клеится, мужчина прекратил расспросы и остальную часть пути хранил молчание.
Как только самолёт взлетел я отключилась. А открыв глаза, увидела потолок больничной палаты.
Пудровые стены с большим телевизором и две двери в стене, одна из которых вела в собственную ванную комнату — точно не имели отношение к государственной больнице. И в этих апартаментах я была единственным пациентом.
Как я здесь оказалась?
В палату вошла медсестра.
— Наконец, вы пришли в себя. — Она мягко улыбнулась мне, совершая какие-то манипуляции с капельницей. Действовала она при этом быстро и профессионально. — Сейчас позову вашего жениха.
— Кого? — растерянно уставилась на девушку в нежно-розовом медицинском костюме. Тут то воспоминания о событиях на острове и застали меня врасплох. — Не надо никого звать, хорошо? — миролюбиво начала разговор, с ходу придумывая план побега. — Вы не могли бы мне помочь?
— Да, конечно, — с готовностью отозвалась девушка.
— Давно я здесь нахожусь?
— Вы поступили в клинику без сознания. Около двенадцати часов дня вас привез Марк Григорьевич — сын главного врача. Об остальном вам сообщит лечащий врач.
— Даже так… — неприятно осознавать, что и здесь у Ризвана всё схвачено. — А где… сам Марк Григорьевич? — осторожно поинтересовалась, надеясь, что тот свалил в закат.
— Его вызвал к себе Григорий Петрович, — медсестра засуетилась и набрав чей-то номер собралась на выход. — Я должна доложить, что вы пришли в себя. Не покидайте, пожалуйста, палату.
Угум. Конечно. Буду очень послушной.
Когда дверь за девушкой закрылась, я начала поиск своих вещей. Пока есть такая возможность — надо делать ноги.
На улице заметно темнело, мне стоило поторопиться.
Спустя несколько минут, поняла что вещей нет. Никаких.
В одной тонкой ночнушке сбежать не получится. Зато обстановку проверить можно.
Уверенно дёргаю ручку двери вниз и отворив ту для небольшого просвета, натыкаюсь на широкую грудь директора. Сглотнув, поднимаю взгляд вверх. Поранившись о расплавленную сталь серых глаз, отступаю назад.
Ризван входит в палату, плотно закрыв за собой дверь. До щелчка.
— Воплощаешь в жизнь очередной план побега?
Когда он успел так хорошо меня изучить?
Приближается, обходит по кругу как хищник. Хмыкает. Шагает к больничной койке, и устроившись на ней, заводит руки за голову, наблюдая за моими действиями. Точнее за моим бездействием.
Я в ступоре. Мало того, что он сделал, сказал там, на острове… Так и сейчас ведёт себя, как хозяин положения.
— Не объяснишь, что я здесь делаю?
Директор занял расслабленную позу, лаская моё тело счастливым
