Салочки с генеральным - Ярослава Бекетова
— Иди ко мне, — зовет тоном змея искусителя.
— Поговорим так.
— Не подозреваешь, как сексуальна сейчас…
— Что?
— Эта ткань на тебе ничего не скрывает.
Мгновенно метнулась в темный угол, подальше от окна. Марк воспользовался этим. Подскочил и в мгновение ока оказался рядом. Он настолько обнаглел, что припер меня к стене, зажав своим телом в остром углу палаты.
— Когда ты лежала здесь под капельницей, я готов был поменяться с тобой местами, сделать всё, чтобы больше не видеть твою боль.
— Так же, как и я не хочу видеть тебя.
— И вот тебя подлатали и ты снова полна сил и энергии сражаться со мной.
"Подлатали"… Как любимого медведя, у которого после игры оторвалась лапа.
— Я…
— Не отрицай. Ты продолжаешь набивать шишки, Кира! Лучше уступи мне и собирай сливки. Я готов дать тебе всё: деньги, власть, фамилию. Ты можешь заниматься любимыми делами, учиться, путешествовать, открыть свой бизнес. Я куплю тебе всё, что захочешь.
— В замен?
— На тебя.
— Я этого не стою, Марк, — устало склонила голову, уже не зная как с ним бороться. Что говорить, чтобы навсегда отвадить Ризвана от себя? — Не стою твоих денег, путешествий, твоей фамилии. Мне бы что-то попроще… — Подняла взгляд на представителя из рода упертых. — Семью, например. Поддержку, взаимопонимание. Воспитанного мужчину с добрым сердцем. Любовь.
— Я тебя люблю, — торопливо перебил босс.
Отрицательно покачала головой. Любовью его поступки точно назвать нельзя.
— Люблю, Кира. Люблю со всей страстностью. Люблю так, как умею любить. Так, как научился любить вместе с твоим появлением в моей жизни.
— Твои действия говорят об обратном, Марк… Боюсь, ты путаешь любовь и увлечение.
— Ты даже не стараешься узнать меня ближе, Кира, — обвинительным тоном заявляет Ризван, становясь вдруг серьёзным.
— Куда уж ближе… — горько усмехаюсь.
Наступает оглушающая тишина. И тогда мне кажется, что атмосфера меняется вместе с настроением мужчины.
— Вот видишь. Для тебя близость существует только в пределах двух тел, — задиристо отвечает.
— Что??
— Да, Кира. Ты — сексуально озабочена, одержима моим шикарным телом. Но я готов дать тебе больше, чем отличный секс.
— Да ты сбрендил!! — Взбесил настолько, что схватила его за грудки. — Я не озабочена!
— Тихо-тихо. Успокойся, — мягко погладил мои ладони, сжатые в кулаки. — Понимаю, дорвалась до сладенького, но тебе пока нельзя… — я тут же отцепила руки от его рубашки, будто он был заразным. — Врач рекомендовал три дня покоя. А потом так и быть разрешу себя изнасиловать. Ты даже можешь попробовать сверху…. — Марк красноречиво поиграл бровями. — Понимаешь?
— Ах, ты! — не помню как набросилась с кулаками на этого негодяя.
Просто клоун, который вывел меня из себя!
Я не озабоченная!
Не озабоченная!
Три дня и три ночи скакал Иван Царевич, пока скакалку не отобрал папаня
Марк
— Ты охренел… — задумчиво произнес отец, устало подперев здоровым кулаком острый подбородок.
Помню, как этим самым кулаком он выбил пару зубов мужику, решившему "покатать" по местному лесу мою мать. Они тогда крупно поссорились и мама, вызвав такси, умчалась к Любе. Отец забрал меня из кружка по карате и, скоординировав действия наших быкоподобных охранников, отправился наперерез таксисту.
Жили в том самом доме, которым сейчас владею я. На тот момент местность там была глухая, лесистая. Отец вовремя заметил, как такси свернуло с дороги, мигнув фарами.
За мать было страшно.
Редкие ёлки становились гуще по мере продвижения вперёд. Грамотно подрезав таксиста, отец выволок водилу на сырую землю, избавил того от лишних зубов. Я залез с водительской стороны и разблокировал двери старой девятки, освободив трясущуюся в ужасе мать. Быки догнали нас практически сразу и увели ее с места происшествия, пока отец превращал в овощ это мужское недоразумение.
— Поверить не могу… — распрощавшись с призраками прошлого, вернулся к неприятному разговору отец. — Я, в свои шестьдесят с хвостом должен объяснять взрослому лбу как пользоваться хером.
Бля, такого поворота я, конечно, не ожидал. Однако, выслушать старого ворчуна придётся из-за той самой бумаги, по которой он задумчиво постукивает указательным пальцем.
— Что по результатам?
— Хм… А по результатам мой сын — преступник.
Я готов был рычать: Просто ОТДАЙ мне чёртов лист!
— Часто практикуешь подобное?
— Ты о чем?
— О чем? О ЧЕМ?! Ты, баран такой, изнасиловал невинную девочку.
— Я не насиловал.
— Да ну? Алла врет? Лучший врач моей клиники, заведующая отделением гинекологии пиздит мне, своему начальнику?
— Покажи.
— Смотри, — отец ворчливо подталкивает мне лист обследования.
Повреждения вследствие грубого секса, множественные синяки на внутренней и внешней части бедер, укусы, засосы, следы зубов на… кхм… даже там.
— Ты, что, животное?
— Не поверишь, она сказала мне то же самое.
— Молись, что она вообще говорить захотела с тобой после такого, а не ушла в ванну резать вены.
— Как мать? — напомнил ему про конфликт, свидетелем которого я стал. Собственно, продолжение того самого дня с очередным побегом матери.
— Щенок.
Разумеется, ему больше нечего было ответить на это.
Я собрался на выход, заканчивая бессмысленную полемику с родителем.
— Ты впервые применил силу к девушке? — решил продолжить допрос отец. — Понимал, что ни о каком её сопротивлении с твоей комплекцией не может быть и речи и всё равно выебал.
— Тебя так интересуют подробности моей личной жизни?
— Нет. Конкретно этот случай.
— Чем же?
— Он заставил меня задуматься, Марк, — сурово заключил Ризван старший.
Я впервые видел его таким хмурым. Постаревшим.
— Где я упустил тебя? — неожиданно выдал отец. — Может тебе в армии мозги отбили? Ты сам хоть понимаешь насколько отморожен? — зло уставился на меня.
В своё оправдание мне сказать было нечего. Да, виноват. Но исправлять косяк буду тет-а-тет с Кирой. Поздно читать мне морали. Что выросло, то выросло.
Не дождавшись вразумительного ответа отец с подозрением продолжил:
— Женишься?
— Да.
— Она согласна?
Охеренный вопрос, конечно…
— Практически, — сухо ответил, заиграв желваками.
— Практически? — опешил родитель. — Продолжишь её дожимать?
Тебе то что? Тебе то ЧТО?! Хотелось орать. Выть от стискивающей грудную клетку боли. Они не заберут у меня Киру! Никто не заберет.
— Не пойму твоего интереса.
— Люба рассказала матери про ваш совместный ужин в прошлую субботу. — На то и была сделана ставка, папа. — Летают по дому полные вдохновения и счастья. Если Вера узнает, ЧТО ты сотворил с их ангелом — конец не только тебе, но и мне, Марк. Потому что я тебя хреново воспитал.
Вспомнил о воспитании… Пусть скажет спасибо Любе. Она вырастила, пока ты ходил на стрелки с братвой.
— Кира — моя женщина. Сам разберусь.
Брови родителя изогнулись
