Салочки с генеральным - Ярослава Бекетова
— Да.
Я старалась взяв себя в руки, но выходило плохо.
— Мне нельзя прикасаться к тебе? — низко промурлыкал Марк, обжигая прикосновениями.
Замотала головой, не в силах произнести даже слово.
— Нельзя целовать?
— Угум… — невнятно пробормотала, отклоняясь в сторону.
— Взять тебя на этой шкуре?
— Пожалуйста… Отпусти.
— Что ж… — Марк мгновенно убрал руки. Плавно поднялся и отступил к камину. — В таком случае, иди спать, Кира.
Дважды директору повторять не пришлось.
— Спасибо. Спасибо, — затараторила, тут же вскакивая с пола. И под прожигающим внутренностью взглядом директора поспешила скрыться за дверью комнаты.
Если бы в двери был замок, я бы закрылась на него. Да хоть на десять. Однако меня лишили такой привилегии.
Не раздеваясь упала на широкую кровать и на удивление быстро вырубилась.
Мне снился самый настоящий кошмар. Кровь. Много крови. Очень много. Мужской крик, раздирающий сердце на куски. Боль. Много боли. Взрыв, сотрясший землю. Непроходимый седой туман. Точно не помню какой из этих эпизодов довел меня до ручки. Просто в один миг я проснулась, подпрыгнув на кровати, как ужаленная. Долго не могла отдышаться. Устало терла сонные глаза. На прикроватной тумбе стоял графин с водой. Только потянулась, чтобы схватить его слабой рукой, как вдруг, из гостиной раздался страшный вой.
Мамочки…
Вой перешел в протяжный стон, а я все так же не могла пошевелиться.
Через некоторое время, когда я уже решила, что мне показалось, всё повторилось заново.
Прежде чем успела сообразить что делаю, спрыгнула с кровати и рванула в гостиную к Марку. Тот лежал на софе в полной темноте. Наощупь прикоснувшись к его лицу, тут же одернула руку. Лоб мужчины был мокрой и ледяной.
— Марк! — начала тормошить его. — Марк, проснись! Пожалуйста, проснись.
Вскрикнула, когда сильные пальцы впились в запястье.
— Марк, открой глаза!
Рука стремительно немела от крепкого захвата, а директор спал.
Ладно.
Попробуем по-другому.
Зажмурив глаза, прикоснулась губами к плотно сомкнутым губам мужчины.
Мгновение и он расслабился, автоматически отпустив мою кисть.
— Кира… — просипел, поддаваясь вперёд с целью поймать ускользающие от него губы. — Девочка…
Как я потом оказалась на узкой софе под тяжестью гранитной плиты мышц было не понятно.
Марк шумно дышал, уткнувшись в мою шею мокрым лбом.
— Ты проснулся? Проснулся? — повторяла, словно заклинание.
Осторожные поцелуи поползли вниз, к выпирающей ключице.
Одним властным движением директор сдвинул тонкий свитер с широким горлом в сторону, оголяя мое плечо и грудь. Я рано обрадовалась за свое решение лечь спать в одежде потому что в следующую секунду послышался треск ткани.
— Это я! Слышишь? Проснись, прошу! — речитативом шептала, пытаясь обхватить ладонями лицо директора.
— Пришла ко мне… — просипел он, сжав моё тело до онемения.
— Марк! — руки мужчины жили своей жизнью, уже начиная расстегивать тонкие брюки на мне, стягивая их вниз. — МАРК!
Замер. Остановился, тяжело дыша. Сфокусировался на мне. Взгляд его сделался более осознанным, после чего Марк тряхнул головой и резко сел.
— Что ты здесь делаешь? — он уставился в пол, опустив плечи.
— Ты кричал. Я пыталась разбудить.
Не произнеся больше не слова он поднялся и сгорбившись поплелся на кухню. Возился там до тех пор, пока не раздался звон разбившегося стекла.
Любовь ставит крепкие сети
Залетаю на кухню, чудом ничего по пути не разбив.
— Поранился?
— Иди спать, Кира, — раздаётся резковатый голос откуда-то справа.
Наощупь ищу выключатель на стене. Щелчок. Кухню заливает мягкий теплый свет. Рядом с обеденным столом замечаю сгорбившуюся фигуру мужчины. Марк сидит на корточках и собирает осколки стакана, хватая стекло за крупные неровные части.
— Подожди, — суечусь, озираясь в поисках полотенца, — сейчас помогу.
— Я сказал — уйди.
Застыв, как статуя, смотрю на крупные ладони мужчины. Вот острый край стекла впивается в смуглую руку, но директор делает вид, что ничего не происходит. Заканчивает работу. Выпрямляется. Уходит.
В этот момент я понимаю, что чего-то не понимаю… Что ещё такое происходит? Взял и ушёл.
Не знала, как отлепить босса от себя, Кира? Хотела избавиться от его напряжённого общества? Вот, пожалуйста. Теперь он сам меня гонит.
Нет уж! Убегать — моя роль. У нас так. Я прячусь. Он находит. А не наоборот.
Я никак сошла с ума. Иначе не могу объяснить почему пришла к таким умозаключениям и отчего меня так бесит факт игнорирования от Марка.
Пыхтя, как переполненный до краев чайник, решительно шагаю за начальником. На этот раз нахожу его в ванной комнате.
Марк равнодушно держит кисть под краном с холодной водой, промывая неглубокую рану.
Меня мутит от вида чужой крови.
— Дай посмотрю, — говорю и перехватываю мокрую ладонь так, чтобы не задеть кровоточащий участок. — Где аптечка?
Мужчина неопределенно хмыкает и показывает кивком головы на шкафчик в углу.
Действую быстро. Открываю дверцу. Нахожу коробку. Достаю антисептик, спиртовые салфетки и бактерицидный пластырь. Мою руки с мылом, сушу, протираю спиртовой салфеткой. После принимаюсь обрабатывать раненого.
Ризван спокойно наблюдает за мной, позволяя оказывать помощь.
— Готово! — радостно восклицаю, ощущая чувство гордости за себя и благодарность боссу за выдержку.
— Я, кажется, отправил тебя спать. — Брови Марка грозно соединяются, образуя между собой две короткие вертикальные морщинки.
— Видимо, я тебя не услышала, — стою на своём.
— Неужели? — директор впивается стальным взглядом в невинно хлопающую ресницами меня. Поняв что-то, глубоко вздыхает. Сдается. — За помощь спасибо.
Не дожидаясь, когда я уйду босс цепляет футболку и сдергивает её через голову, оголяя идеальный пресс и плиты грудных мышц с маленькими коричневыми сосками. Наклоняясь над круглой, как чаша, раковиной начинает размашистыми движениями умывать шею и лицо.
Я не могу сдвинуться с места. Ноги намертво приросли к полу.
— Ты все ещё здесь? — ловлю тяжёлый темный взгляд в отражении зеркала.
Вот смотрю на этого огромного мужчину и понимаю, что не боюсь. Если ему снятся кошмары, значит он обычный человек. Такой же, как и я. И нет в нем ничего жуткого, опасного. Знаю, это называют — состраданием. То самое состояние, когда ты испытываешь на себе чужую боль, пропускаешь её через себя, примерив шкуру другого человека. Желаешь поддержать его так, как хотел бы, чтобы поддержали в минуту боли тебя.
— Ты не выйдешь, Кира? — интересуется мужчина и я снова ловлю на себе острый взгляд.
Только сейчас замечаю, как уголок его губ тянется вверх. Кажется, что Марк сдерживает смех.
Ах, ему смешно?! Меня тут видите ли кидает из стороны в сторону. Я мучусь от
