Выше стен - Тори Ру
И все тут же налаживается — тренькает телефон, и на голубоватом экране всплывают слова: «Извини, что повел себя как мудак. Появились срочные дела. Увидимся перед занятиями?», и я, взвизгнув от радости, отвечаю: «Конечно!»
Сердце взрывается, картинка холодного осеннего дня туманится и плывет.
Все, что мне нужно, — видеть серый взгляд и вдыхать парфюм с запахом дождя. Как же я теперь люблю дождь — холодный и грустный, но чистый…
— Прости меня, Святик… — задыхаюсь от осознания и окончательно схожу с ума. — Прости, что впутала…
Трогаю пальцами губы и снова пытаюсь заставить работать свой неправильный мозг. Я признаю поражение, встану на колени перед Кэт и буду терпеть унижения до конца дней своих. Только бы Свят больше не был частью грязной игры, вещью, предметом спора.
Едва принимаю это решение, как с плеч падает огромный валун, и от облегчения хочется кричать.
Под вечер возвращается мама — врывается в комнату, восторгается милой обновкой, в которую преобразился «школьный пиджак Славика», и, бросив на меня встревоженный взгляд, зовет на кухню.
Загадочно улыбаюсь и плетусь следом.
За окнами стемнело, дождь разошелся на полную мощь, сквозняки сотрясают рамы, но в нашем огромном уютном доме тепло — горит желтый свет, посуда, забытая на обеденном столе, сияет золотом.
Мама выкладывает из пакета упакованную в контейнеры еду и между делом замечает:
— У нас были гости.
— Да. — Я опускаюсь на стул и смотрю в пустую чашку Свята. Его губы совсем недавно прикасались к фарфоровому краю — нежно и осторожно. Черт, как же жаль, что не удалось переспать с ним! Только вот вряд ли я буду в порядке, если это все же случится.
— К нам приходил твой мальчик? Регина, все хорошо? — Мамин вкрадчивый голос успокаивает нервы, но я не позволяю себя заговорить.
— Мам, почему ты выбрала отца? Как ты поняла, что хочешь с ним серьезных отношений?
Она пожимает плечами:
— Я не выбирала. Он был решительным и настойчивым, а я — очень молодой. Ни один кавалер не мог тягаться с ним: дорогая машина, деньги, умопомрачительные подарки и красивые ухаживания… Я поддалась, но никогда не любила. Если бы я знала, что случится потом…
Мама бледнеет и переходит на шепот, но в истории, услышанной миллионы раз, я вдруг нахожу иной смысл.
Теперь я хочу обладать не только идеальным телом Свята, но и его красивой больной душой. Хочу, чтобы он стал моим. Но если этого не случится, нелюбовь разрушит меня, как когда-то разрушила отца.
Молча верчу в руках чашку, не сохранившую тепло прекрасных рук, и вздыхаю.
Слишком много открытий за день для одной не очень сообразительной Регины…
Мама понимает мой загруз по-своему — садится напротив и перехватывает взгляд.
— Ребенок! С тех пор как начались занятия, ты меня пугаешь. Если не ладится в колледже — скажи… Мы что-нибудь придумаем! Потом, после терапии, обязательно станет легче! Если же дело в парне — не связывайся с ним! Не позволяй причинять тебе боль.
— Мам, не надо! — перебиваю и поднимаюсь из-за стола. — Не боюсь я боли. Я уже влилась в этот чертов социум и согласилась на повторный курс только ради вас!
Уединяюсь в комнате, закрываюсь на два поворота замка, сбрасываю одежду и медленно подхожу к зеркалу.
Тишина распадается на завывание ветра, шорохи листьев, шелест капель и тиканье часов, по коже пробегают мурашки, за плавной линией белых плеч в отражении сгущается темнота.
— Кто ты? Кто ты вообще такая? — Я вглядываюсь в зеленые глаза странного существа из зазеркалья. — Ты не девочка, рожденная в неудачных отношениях мамы, а инопланетянин с космического корабля, совершившего жесткую посадку в горах. Тебя случайно поймали на оживленной улице, приняли за другую, и теперь ты безуспешно пытаешься стать человеком… Ведь так? Душа и разум разбились при приземлении, и ты не знаешь, как верно, как нужно и как должно…
Однажды я ушла из царства камней вслед за бабочкой и снова обрела маму. С тех пор мама часто плакала по ночам, и лишь Андрей проникся проблемой и пытается помочь — бескорыстно, хотя мама поклялась вернуть ему все до копейки.
Он нашел специалиста — жутко дорогого, владеющего передовыми методиками. Но даже этот специалист, поработав со мной, честно признался, что мой случай почти уникален и требует детального изучения. Мало кто в семь лет залетел в этот мир чистым белым листком…
Маме было рекомендовано безоговорочно доверять ребенку и дать побольше свободы, а мне — самовыражаться и искать себя до тех пор, пока не найдется приемлемый путь.
Отсюда мамин осторожный оптимизм. Отсюда — мои татуировки, розовые патлы и убежденность, что тратить огромные деньги на еще один курс — попросту глупо…
Потому что результат общения с мозгоправом был поистине «впечатляющим»: я научилась гулять одна по городским улицам, больше не копирую чужие личности и не стремлюсь вцепиться мертвой хваткой в кого-то надежного. Но гораздо сильнее я стараюсь скрыть от себя и от родителей тот факт, что терапия попросту не помогла…
И едва ли поможет. Я навсегда останусь такой.
Я не стану нормальным человеком.
Стираю ладонями проступившие слезы, пячусь назад, и белое фарфоровое тело в отражении растворяется в сумраке.
Снова тренькает входящее сообщение. Оно от Свята, и чужая, непознанная планета тут же становится родной и знакомой.
«Ужинаю при свечах. Электричество отрубили за неуплату. Это и были мои срочные дела. Еще раз прости».
Я шмыгаю носом и срочно придумываю ответ, способный его поддержать — когда мама уезжала на гастроли и неоплаченные счета давали ЖЭКу право обесточить нашу комнату, я тоже коротала долгие вечера при свечке: учила уроки, рисовала, шила, вязала…
Набиваю пару ободряющих фраз, но внезапно понимаю, что мои слова не спасут Свята от темноты. Чтобы очистить душу от невыносимых мук, нужно сделать для него нечто большее.
И я знаю, что по-настоящему поможет мне и ему.
17 (Святослав)
Потрепавшись с матерью на отвлеченные темы, я отваливаю в комнату — включаю настенный светильник, заваливаюсь на диван и подрубаю к телефону зарядник.
Тут же приходит оповещение о пропущенных звонках от дурочки. Быстро сочиняю дежурные извинения и получаю в ответ восторженное согласие на все.
Нельзя, чтобы она соскочила, но продолжать игру ломает — я не
