Ирина Лобановская - Медовый месяц
Завуч судорожно стиснула руки.
— Видите ли… Даже не знаю, как выговорить… У нас в школе еще никогда не было ничего подобного… Они любят друг друга…
Последняя фраза далась ей нелегко.
Владимир Александрович стал раздражаться:
— Да, мне это известно, я давно в курсе их привязанности. Это ни для кого не секрет. В чем все-таки дело? Что стряслось? Я не могу до конца уяснить.
Завуч сделалась белая, как школьный мел. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок.
«Вот незадача, — с досадой подумал Гребениченко. — Что же такое приключилось с Сашкой? И так неожиданно… Неужели все-таки его пассия ждет ребенка?.. Вот негодяй! Убью! Зря я, что ли, старался и носился с вытаращенными глазами по аптекам? Небось фармацевты посмеивались над дедом, который боится за свою юную подружку…»
— Я же объясняю вам, — пролепетала умирающим голосом завуч. — Он влюблен в Саню… Как в девушку… Они любят друг друга… Целуются в губы… Взасос… Это гомосексуализм… Извращение…
Еле прошептав последнее слово, завуч искривилась, как лекало, и торопливо полезла в сумку, вытащила панель валидола и, быстро надорвав ее, нервно сунула одну таблетку под язык.
Наступила зловещая тишина. Владимир Александрович хотел попросить таблетку и для себя, но передумал.
— Вы соображаете, что говорите? Отдаете себе отчет? — резковато начал он. — Это слишком серьезное и ни на чем не основанное обвинение! Мальчики просто дружат!
— Не просто… — жалобно простонала завуч. На нее было больно смотреть, но Гребениченко не замечал этого. — И обвинение как раз очень даже основанное… Наша преподавательница математики видела их из окна школы… Как они целовались во дворе… Ей не могло померещиться… Если хотите, я приглашу ее сюда, и она вам все сама расскажет…
— Не хочу! — угрожающе произнес Владимир Александрович и резко встал. С него достаточно и одной угасающей на глазах дамы. — Я выясню все сам! Разберусь с сыном! А вас попрошу до поры до времени ничего не предпринимать и, главное, по возможности сохранить произошедшее в тайне.
Он слабо верил, что об этом уже не знает вся школа вплоть до гардеробщицы, но все-таки…
Завуч снова жалко кивнула и вскинула на Гребениченко страдальческие глаза.
Дома Владимир Александрович рассказал все жене сразу. Сашки дома не было. Вечно где-то шляется! Как только успевает отлично учиться?! Способный, поросенок, весь в деда…
Из большой комнаты доносились вальсы Шопена. Надюша, как всегда, сидела за роялем.
Выслушав мужа, Варвара Николаевна помрачнела.
— Это ты во всем виноват! — тотчас заявила она, даже слегка обрадовавшись. — Вот до чего доводит твое сентиментальное воспитание, твои вечные телячьи нежности! Без конца — Сашенька да Сашенька! Сплошные сю-сю да облизывания! А теперь, конечно, он уже целуется с парнями! Стыд и позор для мужика!
— При чем тут я?! — не выдержал и сорвался на крик Гребениченко, что позволял себе крайне редко, особенно в разговорах с женой и детьми. — Варя, думай, что говоришь!! Я что, учил его порокам?! По-твоему выходит именно так!
— Как бы у меня ни выходило, у него все уже прекрасно получилось! — философски заметила жена. — Не представляю, что мы теперь будем с ним делать…
Этого не представлял и Владимир Александрович. Он тяжко задумался, пока жена накрывала на стол. К ужину пришла и Наденька. Чуткая девочка, она сразу заметила необычно мрачное настроение родителей, но спрашивать ни о чем не осмелилась.
— У нас в музыкалке в субботу концерт, — доложила она. — Вы придете?
— Обязательно, — кивнул отец. — Когда начинается?
— Как всегда, в пять.
— Надюша, — внезапно решился Владимир Александрович, — ты ведь видишь Сашу в школе каждый день… С кем он там дружит?
Дочка взглянула на отца удивленно:
— Ты же знаешь… С Шурой и Саней. Они прямо неразлейки.
— А с девочками?
— С девочками? — недоуменно повторила дочь. — У Сашки другие девочки… — И засмеялась.
Родители обреченно сжались.
«Я так и знала! — хотела крикнуть Варвара Николаевна. — И главный преступник — это ты!!»
Она смотрела на мужа слишком выразительно и гневно. Нет, ну почему ее Володя такая шляпа? Шляпа круглый год, зимой и летом…
— А что за девочек ты имеешь в виду? — осторожно спросил Владимир Александрович.
Лучше услышать настоящую правду из уст дочери и ни в чем больше не сомневаться…
Надя засмеялась еще веселее, словно на что-то намекая. Понятно на что… Об этом уже знает вся школа. До родителей всегда все доходит в последнюю очередь.
— Саша на меня обозлится, если я вам все расскажу.
— Я тебя очень прошу, — подключилась к разговору Варвара Николаевна, у которой давно сложились близкие и доверительные отношения с дочерью. — Нам с папой необходимо узнать всю правду о Саше. Это действительно очень серьезно и важно. И для него самого в первую очередь. От этого зависит вся его дальнейшая судьба.
Надя заколебалась. Ей не улыбалось выдавать брата, тайну которого она узнала совершенно случайно, и не хотелось огорчать отказом родителей, явно обеспокоенных и чем-то взволнованных. Очевидно, из-за Саши.
— Ну хорошо… — неуверенно вздохнула Надя. — Только вы не говорите, что узнали все от меня. Он тогда меня съест! У него есть любовь — продавщица Люся из гастронома возле школы, на углу. Такая круглолицая и вся завитая. Я их однажды встретила вечером. Часов в девять. Они выходили из магазина. А я возвращалась от подружки по музыкалке. Они обнимались и прижимались друг к другу, как взрослые… Так показывают в кино… — Надя покраснела. — Сашка тут же взял с меня страшную клятву, что я никому никогда не проболтаюсь. Он велел мне поклясться моей жизнью. Я согласилась… А Люся все время хохотала… Она очень веселая.
Похоже, родителям тоже стало очень весело. Мать усмехнулась. Отец нервно засмеялся и стиснул руками виски.
— Вот как раз продавщицы нам еще и не хватало… Но это сильно меняет дело… Хотя я все равно не понимаю, при чем здесь Саня и Шура…
— А-а, так вы про тот случай возле школы? — безмятежно и невинно спросила Надя. — Спросили бы сразу… Это такая глупость! И ерунда! Санька Наумов уговорил Сашу показать, как надо правильно целоваться. Он не умеет. Вот Сашка и показал. Чего тут скрывать? Не зря его все зовут Арамисом. И все…
Отец уставился на Надю широко открытыми глазами:
— Показал?!
— Ну да! — невозмутимо пожала плечами Надя. — А что тут особенного? Учителям всегда из всего надо сделать событие, раздуть какой-нибудь скандал! Сразу появляется смысл жизни. Иначе им нечего делать и просто очень скучно и неинтересно жить!
