Горький вкус любви - Аддония Сулейман

На тупиковую улицу я прибыл в бодром расположении духа, но по мере того, как часы шли, и моя тень удлинялась, у меня ухудшалось настроение. Уже приближалось время следующей молитвы, а девушка так и не появилась. Обессиленный, я опустился на землю рядом с помойкой, и почти сразу же муэдзин завел свое заунывное пение. Пришлось мне снова подниматься и на заплетающихся ногах брести домой.

Может, у нее изменились планы. Может, сегодня у нее в семье возникли неотложные дела, и она сумеет прийти в наш переулок только к вечеру. А может, дни стали такие жаркие, что она решила ходить в Ба’да Аль-Нузлу позднее, когда на город опускается спасительная прохлада.

Через полчаса я снова был в Ба’да Аль-Нузле, уже третий раз за день.

Но ничего не произошло. От мусорного бака исходил отвратительный запах. Солнце клонилось к горизонту, стали спускаться сумерки. Женщины на улице появлялись всё реже. Черно-белое кино подходило к концу. Я надеялся, что девушка в розовых туфельках окажется одной из тех немногих женщин, кому в этот поздний час удастся выйти из дома, не вызвав гнева главы семьи. Поэтому я продолжал ждать.

Наступила ночь. Неисправный уличный фонарь возле помойки раздражающе мигал. Но я решил задержаться еще на некоторое время. «Еще чуть-чуть», — говорил я себе.

Вдруг я услышал звонкий и высокий голос. «Неужели она?» — вспыхнуло в моем мозгу. Я обернулся. Никого. Потом тот же голос снова крикнул:

— Посмотри наверх.

Это был тот же мальчик на крыше, с молельным ковриком в руках.

— Опять ты? — воскликнул он.

Я развернулся на месте и помчался к дому.

Чуть не падая от усталости после напряженного и напрасного ожидания, я все-таки заставил себя выстирать брюки и рубашку и вывесить их за окно — так же, как и днем раньше. «Я должен выглядеть прилично, ведь завтра она обязательно придет».

Утром, шагая в Ба’да Аль-Нузлу, я не думал ни о работе, ни о мальчишке на крыше. Меня беспокоило только то, что моя незнакомка предала меня, мальчишка же пусть доносит на меня кому угодно, да и хозяин может уволить меня, если ему так хочется. Всё, что мне нужно — это вновь увидеть розовые туфельки.

Но девушка не пришла и на этот раз.

Я ходил по улочке взад и вперед, разглядывая ноги каждой женщины, проходившей мимо меня, так что к вечеру в глазах у меня рябило от бесконечных черных абай и черной обуви.

В тот вечер я не пошел домой, когда стемнело. Я бродил в сгущающихся сумерках по той части переулка, где не было фонарей, как будто мог отсрочить наступление ночи. Но конечно, этого не произошло. Ночь пришла, как ей и положено, а мне оставалось только гадать, не приснилась ли мне моя незнакомка в розовых туфлях.

Потом снова раздался мальчишеский голос:

— Эй! — произнес кто-то у меня за спиной.

На этот раз я не убежал. Обернувшись, я увидел худенького невысокого мальчика, который едва удерживал в тонких руках свернутый молельный коврик. В его больших черных глазах горел какой-то вопрос.

Не желая разговаривать, я отвернулся. Мой взгляд неотрывно изучал улицу. Я надеялся увидеть в темноте вспышку розового цвета.

Но мальчик не отставал и дергал меня за рукав.

— Чего тебе надо? — крикнул я, разъяренный, не оборачиваясь. — Ради Аллаха, говори, что хотел, и оставь меня, наконец, в покое.

— Ты влюблен? — спросил он меня.

Эти слова заставили меня посмотреть на него.

— С чего ты взял? — Я старался, чтобы голос не выдал моего беспокойства.

— Мой папа рассказывал мне, что в нашей деревне в Чаде влюбленные днем и ночью бесцельно бродят под звездами, солнцем и луной. Их тела похожи на тела умерших, потому что они ничего не едят, а глаза лихорадочно бегают, потому что их сердца не находят покоя.

Я ничего не ответил мальчику и с тяжелым сердцем направился по пыльным улицам Ба’да Аль-Нузлы к дому.

Не пошел я на работу и на следующее утро. Вместо этого я провел в Ба’да Аль-Нузле весь день, до позднего вечера. Я то бродил по улице, то садился на обжигающий песок, то стоял, прислонясь к раскаленным стенам, то сидел на корточках в углу. Но каждую минуту я был настороже, наблюдал за женщинами, проходящими мимо. В розовых туфельках среди них никого не было.

В конце концов, я почувствовал себя глупо. Неужели это всего лишь игра с ее стороны? Может, так она хотела отомстить мужчинам в целом, а в качестве объекта своей мести выбрала меня и теперь торжествует, пока я на коленях умоляю ее вернуться? А может, она задумала показать своим подругам, что сумеет довести мужчину до грани безумия всего лишь несколькими записками? О Аллах, кто знает, может, теперь, добившись того, чего хотела, — заставив меня днями напролет торчать возле зловонной помойки, — коварная девица выбросила розовые туфли и потешается надо мной под черным покрывалом?

Жаркие бессонные ночи и четыре дня бесплодного ожидания привели к тому, что в пятницу утром я задумался над словами того мальчишки: влюблен ли я? Как можно полюбить человека, которого никогда не видел и не слышал? Скорее всего, я был просто одним из тысяч юношей Аль-Нузлы, жаждущих общения с девушкой и тоскующих по любви.

Нет, я не влюблен, думал я. Что я знаю про нее? Только то, что у нее есть розовые туфли. Я читал о том, что мужчины иногда влюбляются в отдельные части женского тела: в нежный ротик или в соблазнительные ресницы. А еще я слышал, что покачивание женских бедер тоже может вызвать в сердце мужчины любовь с первого взгляда. Но туфли? Должно быть, я первый человек в истории, который полюбил женщину исключительно из-за ее обуви. Нет, пора мне покончить с миром фантазий и выбросить эту девушку из головы. «Нет, я не влюблен, — твердо сказал я себе. — Просто я так давно мечтал о любви к женщине, что полюбил саму идею».

Так я пытался убедить себя, что ждать нечего, надеяться не на что и нужно перестать думать о девушке. «Завтра утром я должен пойти на работу и упросить хозяина не выгонять меня, — решил я. — Всё кончено. Я забуду о ней».

5

Но в субботу утром я проснулся с улыбкой на губах. Ведь у меня была мечта, дающая мне веру в любовь и собственные силы. Некоторые мечты легко забываются, но другие так западают в душу, что даже когда реальность вырывает их с корнем, ты сам находишь новое место, чтобы опять посадить их и начать всё сначала.

Мне в голову пришла идея.

Я пойду туда, где она живет, сказал я себе. Я пойду к девятиэтажному дому и буду ждать ее там. И я сам напишу ей записку. Должен же быть способ тайком передать ей послание.

— Точно! — восклицал я про себя. — Теперь моя очередь рассказать ей, что она очаровала меня с тех самых пор, как написала, что я — единственный цветок в саду ее сердца уже много недель и месяцев.

С того дня началось мое новое путешествие — я отправился на поиски своей незнакомки.

— На этот раз у меня получится, — пообещал я себе, споласкивая грязную одежду.

В тот вечер я забылся и снял трубку с трезвонившего телефона. Это был хозяин автомойки. Он заявил, что уже несколько дней пытается дозвониться до меня, и перешел на крик:

— Что у тебя с головой? Ты же иностранец! Ты представляешь себе, сколько людей отдали бы свою жизнь, чтобы приехать в эту страну и получить работу? Ко мне каждый день приходят эмигранты и умоляют нанять их, а ты так со мной поступаешь!

Я молчал. Я просто слушал, как он выпускает пар, а мысли мои были совсем в другом месте. Я уже начал сочинять письмо девушке и теперь мучился сомнениями: упрекнуть ли ее за внезапное исчезновение или посвятить письмо исключительно тому, как я скучал без ее записок и туфелек.

— Насер? Насер?! — орал в трубку хозяин. — Я терплю все твои выходки только потому, что много лет ты был хорошим работником, однако если завтра тебя не будет на мойке, ты уволен! — И он бросил трубку.