Поцеловать первого встречного - Ирина Муравская
Кстати, она дело говорит. Есть у Тимы такая фишка: не отличишь, где он угорает, а где по делу чешет.
— Мне уже можно обижаться?
— Только если на себя.
— Это меня ща в очередной раз вежливо отшили, да? — с тяжёлым вздохом интересуется он у всех, на что получает сочувствующие кивки. — Ну… Ничего нового. Камень-ножницы отложим на потом. Тогда давайте поговорим о насущном. Устроим вечер откровений. А то сколько живём бок о бок, а друг о дружке мало чего знаем. Вот ты, например, — тык пальцем в Ворошилова. — Почему именно Чешир?
— А не очевидно? Из-за моей ослепительной улыбки, — для наглядности её не забывают показать. Широченную, белозубую. Такой и сам Чеширский кот бы позавидовал.
— Да эт понятно. Другое интересно: сам придумал или народом застолбилось?
— Со школы прилепилось. Пока с брекетами ходил. Сначала, естественно, как стёб планировалось, но потом приклеилось и осталось.
— О, брекеты, — Тимоху передёргивает. — Фу, как вспомню — так вздрогну. Хотя походил с ними всего год, на дольше меня не хватило. Ок, с тобой понятно. А что по тебе, кудряшка?
Кудряшка у нас в компании только одна.
— Потому что хоббит, — таинственно изрекает Егор и более в подробности не вдаётся.
— Офигеть объяснил, — кривится Софа.
— В том и суть. Головоломка для ленивых.
— Ха, не. Я пас, мне лень думать.
— Не, у меня, конечно, есть предположение, что хоббиты и эльфы связаны одной вселенной, но логики я тоже не улавливаю, — вклинивается Агата.
Руднев театрально разводит руками. Из-за комплекции и многочисленных занятий по хоряге выглядит, будто спрут щупальца выпустил. У чувака словно нет костей, настолько развита пластика.
— Кто первый угадает, тому… ммм… Не знаю пока что, но что-нибудь придумаю.
— Тогда оставим тебя на десерт. Кто у нас далее по списку? — Тим уже сосредоточено высматривает новую жертву. — Так, с близняхами и так всё ясно. С Пулей тоже… Хм, София! Карты на стол. Каминских — это же псевдоним? Ты как-то обмолвилась, что фамилия ненастоящая.
— Я не говорила — ненастоящая. Я говорила — новая, — поправляют его. — Это фамилия деда по материнской линии. Я её себе взяла как первый паспорт получила.
— А родительская куда? Не прижилась?
— Да пошла она. Много чести будет.
— О. Сложные отношения в семье?
— Что ты, — отмахивает та. — У нас всё на мази. Их не существует для меня, меня не существует для них — идеал.
— Как-то жёстко, не?
— А не жёстко лупить своего ребенка по малейшему поводу, заставлять стоять на горохе и вместо сказок библию на репите[2] талдычить?
— Ого-о-о… Они у тебя чё… того?
— Ещё какого — того. Долбанутые фанатики с разжиженным мозгом, — за столиком воцаряется гробовая тишина, в которой Каминских оказывается в эпицентре внимания. — Чё, подробности надо? — можно не отвечать, и так всё понятно. — Блин, ну ок. Садитесь в кружок, детки. Тётя Соня расскажет увлекательную историю. Короче, жила-была семейная пара. Нормальная. Жила в достатке, проблем не знала. Только детей завести не могла. Они уж и так, и эдак, и по каким только врачам не ходили — бесплодие и баста. Когда медицина не помогла, пошёл через за шарлатанами. Знахари там всякие, ведуны. На одного нарвались так, что крючок под рёбра самые засадился, не вырвать. Зомбировали наших героев знатно, и утащили в своё "братство" со словами: делайте как скажу — будет вам счастье. Я подробностей не знаю, меня ж тогда не было, но засосало их жёстко. Все ценные предметы из дома были вынесены и отданы “гуру”. Типа, откажись от земных благ и сойдёт на тебя божья благодать. Как бы, обещание он сдержал, снизошла. Только, если по чесноку, я почти уверена, что папаша мой мне не совсем папаша. Там у этого братства ещё делиться положено. Не разберёшь, кто мамашу в конечном итоге обрюхатил.
Молча закуриваю сигарету. Какое-то время смотрю на Софу и протягиваю пачку ей. Видно, что лишним не будет.
— Так. Стоп, — озадаченно чешет репу Эльф. — То есть они вляпались в секту, потому что ребенка хотели… Которого потом били?
Софа пожимает сгоревшими плечами, чиркая зажигалкой и делая затяг.
— "Хорошая дочь — покорная дочь", "только через боль можно заслужить прощение", "святой дух — это хлеб с водой" и прочая бредятина из той же оперы. Там "гуру" всеми заправлял. Что скажет, то его верные собачки и делали.
— Кошмар, — Демидова в шоке. Да и не она одна. — Как ты в этом выжила?
— А никак. Деда спас. Приехал и забрал со скандалом. Грозил всю их фанатичную свору ментам сдать, если будут возбухать. Так что пронесло, выросла вменяемой. Вроде бы. Ну если только чутка “того”, но это не считается. По крайней мере когда я ввалилась к предкам с котомкой со словами: “вечер в хату, господа, ждали?” мне уже было сложнее мозги запудрить. Все же характер успел поставиться. Дедуля растил по понятиям: ударили — нефиг подставлять вторую щеку. Бей в ответ.
— Ты сама вернулась домой? Зачем?
Знаю ответ раньше, чем он озвучивается.
— Дед помер, — не спрашиваю, утверждаю.
— Угу, — выпуская в вечернее звёздное небо облако дыма, кивает Софа. — Его похоронить не успели как набежали родственнички, квартиру делить. А завещание он не успел составить, не ожидал, что так быстро ноги двинет. Мне шестнадцать, экзамены на носу, работать не пойдешь, да и не везде возьмут — куда рыпаться? Пришлось в родные пенаты чапать. Чтоб хоть какая-то крыша над головой была. Цирк, конечно, тот ещё. Что ни день, фрик-шоу. Я туда только ночевать приходила, но всё равно периодически просыпалась от того, что меня святой водой орошают и молитву на очищение бубнят.
— Трындец.
— Да не, весело
