Враг моего отца (СИ) - Владимирова Анна
— Мы со Славой гуляли по городу. — Кристина облизнулась, едва отпив чая. — Вкусно!
— Лучше вина бы выпила, — проворчал я.
— Буду, — согласилась она тут же.
— Зачем так рано вино? Может, лучше всех подождать?
Рыжую захотелось стукнуть. И этот ее похотливый кошачий взгляд, что отражался в дверце шкафчика перед разделочным столом, бесил.
— Хватит на всех, — процедил… и едва не рассмеялся.
Боже, как же хотелось жить! Вот же он — вкус к жизни! В бокале вина, который протягиваешь женщине, в ее игривом взгляде и непонятной улыбке. Тишина, если не считать назойливой рыжей пиявки, вливалась в легкие вместе с вдохами, ароматами еды и треклятого мятного чая, который перебивал тонкий запах вина в бокале. Но все это было ерундой… Я никогда не чувствовал, чтобы время настолько замирало. Даже в Италии на винограднике нет такого ощущения… А здесь, в Лиссабоне, время вдруг встало.
— Я тоже буду, — нарушила мои границы Фабия, заглядывая через плечо. — Осьминог жестковатый может оказаться…
— Я буду любой, — поддержала меня Кристина. — Никогда не ела.
— Нам больше достанется, — наконец, улыбнулся в тему, потому что губы давно кривились в неуместной усмешке. Когда Фабия в ожидании огладила плечо Кристины, я поставил бокал обратно и повернулся к ним. Да уж, с бабой я еще не конкурировал. И не особо умел это делать, поэтому просто схватил Фабию за затылок и притянул к себе: — Фабия, мы, русские, сильно нетолерантны в основной массе, ты же знаешь, поэтому не рискуй. Кристина занята. Капито? — прорычал ей в побледневшее лицо.
Пиявка обхватила мои запястья и хлопнула глазами пару раз:
— Капито, — униженно процедила она.
— Вот и умничка, — добавил я по-русски и выпустил «прили-падлу».
Кристина даже бровью не повела:
— Вино — класс! — отсалютовала бокалом.
— Я рад.
Я был так рад, что ничто больше, казалось, не могло это испоганить. Даже Марика, ворвавшаяся в кухню после съемок, и вся ее команда, раскидавшаяся ровным слоем по всем горизонтальным поверхностям разного уровня. Первая — зрелище не для слабонервных, но и она меня не раздражала. Тем более, в отличие от Фабии, умела боготворить мужика на кухне. И вообще — мужика.
— Сла-ва, это потрясающе! — закудахтала она рядом. — Осьминоги! Вино! Как ты угадал, что нам есть, что отметить?!
Хвалить ее запрещено ей же.
— Ну должна же ты хоть раз снять шедевр, Рика, — кинул я суровый взгляд на рыдающую Фабию. Не щадил ее — выдал пять больших луковиц им на пару с Кристиной. Но у Кристины, как потом выяснилось, были линзы. А вот рыжей не повезло, что не могло не радовать.
— Все мои шедевры впереди! — она украла у меня бокал и обернулась к гостиной. — Слушайте все! Сегодня отмечаем!
Одобрительный возглас был, скорее, выдрессированным годами вариантом реакции на любое предложение своего безумного режиссера, но настроение только улучшилось. Народ потянулся за пивом, потом — за пирожками Фабии.
=31
Я даже сам снизошел до одного под убийственным взглядом рыжей. Во дворе разожгли костер в мангале, притащили шампуры, намыли картофеля для запекания и вытащили стол на террасу. Я кидал опасливые взгляды на Кристину, но каждый раз от сердца отлегало — улыбалась. Искренне, расслабленно, пила вино и общалась с командой. Народ уже был в курсе, вокруг нее деликатно не толпились, но и не избегали — ровно так, как нужно, чтобы человек не чувствовал себя неловко.
Когда треклятое головоногое, наконец, приготовилось, я уже истосковался по ней. Поэтому, накидав себе в тарелку порцию для нас двоих, передал ложку режиссеру и приказал накладывать по тарелкам.
— Ну ты как?
— Слава, я сейчас от голода сдохну! — сложила она смешно бровки домиком.
Я рассмеялся и поставил ей на колени тарелку:
— А пирожки Фабии?
— Я решила не изменять твоему осьминогу, —она с энтузиазмом взялась за вилку.
— Вот откуда в тебе это? — улыбнулся шире, уже предвкушая то самое зрелище, которое не желал пропускать с момента креветок в самолете.
— Что? — и она зажмурилась от удовольствия.
— Ты очень изящно и естественно привязываешь к себе мужчину. — Она захлопала глазами, переставая жевать. — Ну вот опять, — усмехнулся я. — Не изменяешь мне с пирожками…
— Не тебе, а твоему осьминогу, — облизнулась она. — Подожди, я еще не начинала тебя хвалить…
— Пощади мое сердце! — вскинул глаза к небу.
— Нет, — и она наколола очередной кусочек на вилку. — Слава, это вкусно просто до слез…
— Замолчи, Куваева, — предупреждающе оскалился, почти не обращая внимания, насколько ее фамилия потеряла прежнее значение.
— Я никогда ничего подобного не ела, — мотнула головой. — А в таком исполнении… Ты преподносишь историю, Слава, не просто осьминога в соусе.
Сдержаться было невозможно. Я обхватил ее шею рукой и впился поцелуем в ее вкусный рот с нотками сливочного соуса и вина. В такие моменты в кино звучит громкая пафосная музыка, знаменующая катарсис. Что-то подобное, только скромнее, происходило и у меня внутри — хорошее дополнение идеального дня и вечера. Когда я отстранился, она улыбалась так же — без дрожи и испуга в темных глазах.
— Сла-ва! — окликнула позади Марика, приближаясь с бокалом и бутылкой вина. — Ты просто огнище, ми амиго! Какой ужин, вино…
Я знал этот ее взгляд. Глаза испанки блестели так, будто она уже с головой была в новой идее.
— Как день, Рика? — и я по-хозяйски положил руку на коленку Кристине.
— Лучше, чем утро — эта троица просто находка!
— Какая троица? — насторожилась Кристина.
— Эван, Джесси и их малыш в животе, — широко улыбнулась Марика. — Он прирожденный актер! Слушал мои команды, вел себя получше любого взрослого!
Кристина смущенно заулыбалась:
— Обалдеть. Можно мне еще вина?
— Слав-ва, — передала мне бутылку Рика. — А что с Фабией? Пришибленная какая-то сегодня…
— Слава ее пришиб, — сдала меня моя девочка с головой. Я сделал вид, что всецело поглощен разливанием вина. — Мне кажется, ему не понравился ее флирт…
— Флирт? — возмутился я. — Это был уже откровенный угон Кристины у меня из-под носа!
— Я думала, она с тобой… — и эта ее улыбка такая невинная. У меня доверчиво поползли глаза на лоб, а Марика заливисто рассмеялась:
— Мамма мия, вы такие классные!
— Долго репетировали, — я, усмехаясь, вздернул бровь.
— Умнички! — похвалила Рика. — Продолжайте в том же духе, нас ждет Голливуд!
Я проводил ее взглядом, силясь понять, что она имела в виду, когда почувствовал на своем запястье ладонь Кристины:
— Хорошая идея, — подалась она мне навстречу. Взгляд девушки красноречиво выдавал ту самую степень насыщения градусом, при котором море по колено. — Пошли репетировать?
Хорошо, что в этом состоянии уже не замечаются такие маловажные детали, как мой ступор. Я настороженно сузил глаза, но она не приняла вызов. Встала и потянула меня за собой в дом. Сопротивляться было сложно, когда передо мной стелился еле уловимый запах, который кружил голову весь день. Ее собственный и какой-то тонкой хрупкой цветочной ноты с цитрусовой кислинкой. Незатейливый, и от этого невероятно привлекательный. Хотелось зарыться в ее волосы носом и вдохнуть полной грудью, но эта ее податливость напрягала — что она задумала?
В комнате не позволила включить свет.
— Давай в душ, окей? — прошептала в плечо. — Я включу светильник. Нет, в ванной тоже не включай свет…
Язык Кристины заплетался, и пора было решать — я начинаю вникать и разбираться, или иду у нее на поводу.
— Крис, — вошел в ванную и обернулся, услышав ее борьбу с розеткой и вилкой хлипкого бумажного светильника на тумбочке, — что ты хочешь?..
— Чтобы ты доверился мне, Слава… Ты же меня хочешь, да?
— Хочу, — пропустил интриганку внутрь, — дай сюда вилку. Попадать в труднодоступные отверстия все же мужская привилегия…
— Умничка, — похвалила она, когда в ванной загорелся маленький светильник. И принялась раздеваться: — Слав, давай-давай, а то я скоро протрезвею…
