Селянин - Altupi
— Кир… — теперь Егор взял его ладони в свои, вид у него был такой жертвенный, что Кирилл поспешил перебить:
— Не надо, не начинай. Я знаю, что ты хочешь сказать. Мне пофигу на мнение предков, пусть идут в жопу со своим благоразумием. Я не собираюсь бросать тебя и снова трахать баб, только потому, что мои пидорские наклонности кому-то не нравятся. Знаешь, я где всех вертел?
Если и знал, Рахманов об этом ничего не сказал. Смотрел и улыбался невозможными тёмно-карими глазами.
— Я люблю тебя, — проговорил он потом.
— Я тоже, — переходя на шёпот, признался Кирилл. Они снова обнялись, однако не с целью поддержки и выражения благодарности, как раньше, теперь между ними текла нежность. Калякин впитывал её каждой клеточкой, наслаждался близостью любимого человека, возможностью прижимать желанное тело к себе. Он чуть повернул голову, чтобы видеть лицо Егора. Красные, точно спелые вишни, губы поманили к себе.
— Можно тебя поцеловать? — Кирилл зыркнул в лобовое стекло, Егор сделал тоже самое. Люди ходили по площади, катались на великах и гироскутерах, сидели на лавочках. Наверно, кто-нибудь заметил часто обнимающихся парней в серебристом седане, а может, все были увлечены только собой.
— Можно, — томно выдохнул Егор и, не теряя времени, поцеловал сам, проник языком в рот. Кирилл рефлекторно закрыл глаза, ладони поползли вверх по родной напряжённой спине, пальцы заплелись в чёрную густую копну. Счёт мгновений остановился. Были только нежность, любовь и похоть. И так не хотелось прерывать! Но Егор отодвинулся. Грудь высоко вздымалась, а губы припухлостью и ярким цветом ещё больше напоминали пресловутые спелые вишни.
Их лица находились совсем рядом, в паре десятков сантиметров друг от друга.
— Мало, — посетовал Кирилл, скользя взглядом по любимым губам.
— Хватит, — улыбнулся Егор. — Люди смотрят.
— Капец! — вздохнул он и внезапно вспомнил про мысль, которая пришла, когда селянин ещё не сел в машину. — Давай сходим в кафе? Накормлю тебя. Ты, наверно, тут целый день голодный…
— Ничего, справлюсь, как-нибудь, всё нормально. Мне пора возвращаться.
— Давай я с тобой? — Кирилл очень не хотел расставаться. — Сбегаю, возьму по шаурме и приду, где ты там ждёшь.
— Ты лучше езжай в Островок. Я за Андрея волнуюсь. Будь с ним.
— Ладно, — смирился Калякин, сел на сиденье нормально, повернул вставленный в замок зажигания ключ. На приборной панели вспыхнули символы-огоньки, включился компьютер.
— Езжай, — просительно повторил Егор. — А то я сам не смогу отпустить тебя. — Он взял руку Кирилла и положил ладонью себе на пах. Там был каменный стояк, лежащий наискось. От прикосновения Рахманов чуть вздрогнул, выдохнул. Кирилл его хорошо понимал, у него тоже стоял.
Они коротко попрощались. Егор вышел из машины и направился в обход лавочек и клумб к торцу здания. Кирилл проводил его взглядом и запустил мотор. Тронулся, смеясь над тем, что его милый Егорушка будет идти по зданию областной администрации с твёрдым членом, вставшим на него. Кирилл гордился собой.
83
Над деревней плыли последние синие сумерки, пронзительно и зловеще кричали притаившиеся в листве сычи. В окнах стареньких приземистых хат горели огни — верно, бабки перед сном смотрели телевизор и шамкали пряники вставными челюстями. За забором банкирши ярко светился целиком первый этаж, а перед воротами одиноко стоял её оранжевый «Мокко», почти не видный в густой темноте. Единственным безжизненным объектом на улице был дом Пашкиной бабки. Заброшенный, он полностью погрузился в оцепенение, трава перед калиткой отросла до пояса, косить её хозяева не приезжали.
У Рахмановых желтоватым светом светились окна веранды, в жилых помещениях уже вторую неделю по вечерам не имелось надобности включать свет — обычно в это время управлялись с последними делами по хозяйству, мылись и разговаривали, сидя на порожках или запылившемся от безделья мотоцикле.
Кирилл свернул к воротам, заглушил двигатель. Глянул на часы — без пяти минут девять. Немного припозднился, не помог пацану с основной работой, но тот будет не в обиде.
Кирилл посигналил — гудок басовито разорвал тишину два раза — и вышел из машины. Под кроссовками пружинили былки недавно скошенной им травы, скрипели камешки и мягко чавкал попадавшийся куриный помёт.
— Андрюх! Эй, давай сюда!
— Иду! — донеслось из-за забора и через секунду калитка отворилась, из неё показалась хрупкая фигурка мальчика в старой футболке брата и пузырящихся на коленях трико, штанины были заправлены в голенища резиновых сапог. Андрей, подходя и вытирая нос предплечьем, с любопытством уставился на старшего друга. — Кира, чего? Я уж думал, ты не приедешь!
— Приехал-приехал. Дуй сюда! — Кирилл пошёл к багажнику и поманил пацана за собой. — Вот, принимай! Нравится?
— Что? — переспросил Андрей и тут же увидел, что таилось в темноте: багажник «Пассата» был приоткрыт и из него торчало… колесо велосипеда! Лицо Андрея вспыхнуло гаммой эмоций. Первой было восхищение, потом счастье, потом боязнь, что он ошибся в догадках, потом надежда, что всё-таки не ошибся, потом неверие, что ему могут сделать столь дорогой подарок, отчуждение, отстранённость и зависть к тому, кто будет обладать этой прелестью.
— Это тебе, — сказал, улыбаясь, Кирилл и у него сжалось горло. Он был счастлив потратить половину имевшихся денег, чтобы увидеть восторг в глазах обделённого судьбой мальчика, мальчика хорошего, доброго, умеющего в столь юном возрасте ставить чужие интересы превыше своих, не ноющего, не требующего желанных игрушек, которые есть у всех его сверстников, растущих в обычных семьях. Егор, как бы из кожи вон не лез, не мог ему дать всего — модных телефонов, игровых приставок, велосипедов. Егор и себе во всём отказывал. Андрей тоже умерял аппетиты, но прятать непосредственную детскую зависть ещё не научился. И, если у него, постороннего человека, наблюдающего эту зависть, переворачивалось внутри, то что должен был чувствовать при этом Егор — ещё одну порцию собственного ничтожества? Кирилл не представлял.
— Мне? — Андрей сразу забыл про все печали, открыл рот, подскочил к багажнику, стал здоровой рукой трогать упругую шину, вилку, раму. — Он крутой! Кир, спасибо! Правда, мне?
— Тебе-тебе. Подарок к школе. Двадцать четыре скорости. Погоди, надо отвязать и… сейчас вытащу. — Кирилл с усилием распутал узлы на веревке, которой велосипед был зафиксирован в багажнике, аккуратно вытащил, поставил на землю, пробуя амортизаторы. — Сумеешь?
— Конечно! — Андрей мгновенно оседлал нового двухколесного друга, нажимал на рычаги, пробовал педали, звонок. Действовал двумя руками. Перелом сросся, съездить в больницу и снять гипс во избежание вопросов ждали Егора. — Я прокачусь?
— Прокатись. Только
