Селянин - Altupi
На парковке вдоль обочины по сравнению с дневным визитом сюда имелось больше пустых мест. Он вклинил машину между «Приорой» и «Лачетти», заглушил движок и тогда, глядя на прямые ряды окон администрации, снова достал мобильный. Возможно, Егора уже нет здесь: ушёл в больницу, не предупредив.
— Кир, — раздался в трубке его голос, почти шёпот.
— Ты где?
— В департаменте. Жду результат.
— Так долго? Ладно, я приехал, здесь, на площади стою. К тебе подняться?
— Лучше сам спущусь, — ответил после заминки Рахманов. — Сейчас иду. — И он пропал из эфира. Кирилл кинул смарт на приборную панель и стал ждать, покусывая костяшки указательного пальца. Смотрел на центральный вход, на прохожих, катающихся по площади детей, и думал, что делать с другим ребёнком, куда его девать. Проблема была бы меньше масштабом, не поругайся он сегодня с Егором по этому вопросу. А теперь получается доказывал-доказывал, что нельзя Андрюху в приют отдавать, а теперь вот «извини, я поторопился»?
Кирилл морально готовил себя признаться, покаяться, рассказать, как есть, про родителей, про ультиматум. Умолчать разве что про угрозы запихнуть Андрюху в детдом, чтобы не пугать Егора ужасами перед отъездом. Но всё равно считал ситуацию неправильной. Невыносимо было представлять хорошего домашнего пацана в приюте, среди чужих равнодушных людей, абсолютно одного без всякой поддержки. Конечно, он будет навещать Андрея, но всё равно неправильно это, нельзя так.
На площади показался Егор, и Кирилл унял свои страдания. Егор вышел не из дверей центрального входа, а откуда-то с торца здания, шёл выглядывая среди машин нужный ему «Пассат». Красивый, статный, официально одетый он походил не на деревенского измученного молочника, а на перспективного работника здешней администрации, молодого чиновника. Правда, душа и склад ума у него были совсем не чиновничьи, а именно таких чиновников и не хватало их городу и области. Кирилл почувствовал возбуждение.
У севшего в машину Егора таких мыслей не было. Вблизи его сосредоточенное лицо выглядело достаточно уставшим, хотя сегодня он всего лишь и делал, что ждал.
— Устал? — Кирилл взял его за руку. Здесь, в машине с частично тонированными стёклами он мог спокойно переплетать их пальцы, пожимать, гладить.
— Нет, — соврал Егор и откинул голову на подголовник, на секунду прикрыл веки.
— Что сказали в департаменте? Какой результат сейчас ждёшь? Начало седьмого ведь уже. Целый день тут просидел.
Егор повернул к нему голову, не отрывая затылка от подголовника. Его глаза чуть покраснели от усталости.
— Должны сказать дату госпитализации. Задержка из-за часовых поясов.
— Госпитализации куда? В иностранную клинику?
— Да, в Израиле.
— Определились?! — Кирилл подпрыгнул, выпучил глаза. — Что ж ты молчал?! Слова не вытащишь! Это же классно! Егор, блять, отличная новость! Как я рад! — Он оторвал Егора от спинки сиденья и заключил в объятия, крепко стиснул.
— Извини, неудобно было звонить, — сказал где-то за его плечом Егор, он немного повеселел, проникся поддержкой, в ответ погладил Кирилла по спине.
— Я рад, что всё так быстро определилось. Боялся, затянется на полгода. — Кирилл неохотно выпустил Рахманова из объятий, взял за обе кисти, согревал их в ладонях. Почему-то они были холодными, хотя на улице и в это время суток стояла жара. Наверно, в здании на полную мощность работали кондиционеры. Или виноваты нервы.
— Я тоже боялся, — признался Егор. — Но радоваться пока нечему: с госпитализацией может затянуться. Мне сказали, иногда по три-четыре месяца очереди ждут.
— Да уж, — посочувствовал Калякин и тут же эгоистично возликовал: эта отсрочка означала несколько месяцев, проведённых рядом, вместе. — Подождёте! Главное, что уже точно поедете туда!
— Аванс уже перечислен. И сегодня я подписал бумаги Михаила Васильевича. — Егор вымученно улыбнулся.
— Какого?.. — До Кирилла поздно дошло, о ком идёт речь, но, когда дошло, он онемел. — Мишани? Своего отца? Ты его видел?
— Когда определились с клиникой, меня пригласили в его кабинет. У него были бумаги, я их подписал.
— И что в них?
— Не знаю, я не читал.
— Ой, бля! Егор! — Кирилл разочарованно прищёлкнул языком. — Ну ты, блять, прокурор! Ты должен был эти бумаги под микроскопом изучить!
— Зачем? — Егор пожал плечами. — Там написано про отказ от всяких претензий к нему за энную сумму денег на лечение. Мне от него больше ничего не надо.
Кирилл вздохнул: ему пока трудно давались бескорыстие и немеркантильность Егора, всепрощение, милосердие. Но он хотел научиться, развить в себе эти качества. Поглаживал потеплевшие ладони селянина большими пальцами. Заставил себя думать не о материальном, а о духовном. О чувствах, которые пережил Егор в кабинете отца.
— Как он тебя встретил? Говорил что-нибудь?
— Ничего.
— Совсем?!
— Только по делу. Кир, мы… мы чужие люди. — Егор старался сохранять спокойствие, показывать безразличие, только его ладони вновь стали ледяными. И он не смотрел в глаза, а пялился в обшивку потолка. И прикусывал губы. Сволочное поведение папаши отзывалось в его душе болью.
— Вот козёл, — не выдержал Кирилл. — Как же так? Ты же его сын! Ты же помнил его нормальным! Он же любил тебя! Мразь!
— Люди меняются, Кир, — примирительно улыбнулся Егор. — Я сказал ему спасибо и ушёл. Надеюсь, больше с ним не встретиться никогда.
— Ты сказал спасибо? За что?!
— За помощь.
Кирилл фыркнул:
— Да за такую помощь, за все унижения!.. Да ему морду набить надо! А ты — спасибо!
— Не хочу быть таким, как он.
Кирилл, остужаясь, кивнул. В последней фразе был весь Егор. Святой Егорушка. Благочестивый, подставляющий вторую щёку. Доказывающий делом, а не словом. Кирилл обнял его, намного крепче, чем в предыдущий раз. Обнял, демонстрируя свою поддержку, забирая часть боли и разделяя с ним остальную. Молча, ведь некоторые действия гораздо важнее и красноречивее длинных цветастых фраз. Егор обнял его в ответ, и они сидели так долго, хотя тянуться через подлокотник и рычаг трансмиссии было неудобно.
— Спасибо, — сказал Рахманов, когда объятия слишком затянулись, но не разомкнул их. — Хватит обо мне. Как ты к своим съездил?
— Да так, — поморщился Кирилл и со вздохом отпустил его, почесал висок. — Лучше б не ездил.
— Поссорились?
Калякин обречённо кивнул.
— Нам обоим не повезло с предками. Тебе хоть с одним отцом, а мне и с мамашей. Заколебали.
— Из-за меня? — Егор умел видеть суть.
— Из-за того, что я пидор, — вывернул правду Кирилл. Почувствовал, что хмурится. Потёр пальцами лоб.
