Диана Локк - Испытание чувств

Глава 13

Головная боль ослепляла, тошнота постоянно мучила меня, но я теряла вес по одной унции сразу. Моя диета, хотя и непродолжительная, была ужасной, но я считала побочные эффекты маленьким неудобством, так как результаты были заметны.

Сегодня было так плохо, что я едва смогла работать утром. Сияющее весеннее солнце, лампы дневного света в офисе и голодание вызвали сильную головную боль.

В двенадцать тридцать я сделала перерыв на ленч, теша себя мыслью пропустить день, но работы было слишком много. Вместо этого я рылась в своей сумочке в поисках аспирина. Когда обнаружилось, что лекарства нет, я сделала крюк, чтобы купить его в аптеке по дороге обратно в офис.

Я сошла с обочины у перехода и ждала, когда транспорт, визжа тормозами, остановится передо мной. «Что за глупая выдумка – эти переходы», – думала я, как всегда. Без огней и стоп-сигналов пешеходы переходят Дорогу между двух белых линий, нарисованных на асфальте, становясь мишенью для невнимательных водителей!

Движение остановилось, и я пошла через дорогу, озабоченная страшным стуком в голове; глаза были прищурены, почти закрыты против яркого полуденного солнца. Я смотрела вправо, удерживая транспорт на расстоянии своим свирепым взглядом, но неожиданно почувствовала движение слева, возле большого почтового фургона. Поворачиваясь, я успела заметить только ослепительный блеск солнца, отражавшегося в ветровом стекле… Я не почувствовала удара, но в наступившей затем фантастической тишине я смотрела как бы со стороны, как мое тело проплывает в воздухе через капот машины, которая толкнула меня под два ряда транспорта, шедшего навстречу. «Какая жалость, – думала я, – ведь она погибнет!»

Песчаный тротуар поднялся, чтобы ударить меня по лицу, я услышала: «Дерьмо!» – и неожиданно воздух наполнился визгом тормозов. Кто-то пронзительно кричал, в то время как я свалилась неопрятной кучей на дороге, и мир почернел…

Я полагаю, что была без сознания несколько минут, потому что, когда открыла глаза и поняла, что жива, двое мужчин в синих рубашках сосредоточенно работали, укладывая вату и средства поддержки вокруг меня, прилаживая пластыри, затягивая воротник на шее…

– Эй, Питер, она очнулась! – услышала я, как сказал один из них.

Другое лицо посмотрело вниз, но движение облаков за его головой вызвало у меня головокружение, и я снова закрыла глаза.

– Вы можете назвать свое имя? – спросил он.

– Вы знаете, что случилось? – спросил другой.

Они говорили, не переставая работать, и это вызывало резкую боль у меня в спине, а когда они повернули меня на бок, левое бедро пронзила мучительная боль. Я застонала и снова потеряла сознание.

Когда я вновь пришла в себя, то все еще лежала на улице. Лицо было каким-то липким, и пряди волос прилипли к моим щекам, но, когда я хотела поднять руку и поправить волосы, ничего не получилось! То же самое было и с другой рукой! Господи, наверное, я парализована? Отчаяние охватило меня, и только спустя несколько глухих ударов сердца я осознала, что привязана к носилкам.

Я не слышала сирен, но в моем ограниченном поле зрения была скорая помощь и полицейская машина – должно быть, две полицейские машины, со сверкающими огнями. Среди громкого шума и скрипа шин остановилась пожарная машина, и улица внезапно заполнилась людьми в черно-желтых плащах. Пожарная машина? Какого черта? Что я сделала?..

Небо прямо надо мной было обрамлено кольцом сочувствующих лиц, и я неожиданно поняла, как выглядит жизнь с точки зрения серебряного карася. Я была окружена людьми! Откуда они взялись? Изрядное огорчение! Это было слишком унизительно. А если кто-то узнал меня? Возможно, я могла вскоре умереть?

– Как ваша голова, мадам, не болит? – Этого зовут Питер, подумала я.

Головная боль? Как смешно! Я бы посмеялась, если бы могла. Головная боль! Но, пытаясь кивнуть, я сделала потрясающее открытие. Тяжелая головная боль, из-за которой я оказалась в таком положении, прошла!

– Нет, нет… – пробормотала я.

Кто-то всунул мою сумочку под привязанную руку, случайно обратив при этом мое внимание на то, что мои ноги были голыми. Мои туфли исчезли. Где они могли быть? Я не уеду отсюда без туфель! Говорить было невозможно, так как челюсть и шея были обложены ватой и перевязаны, но мое ворчание все же привлекло внимание некоторых людей.

– Туфли, – промямлила я. – Где мои туфли?

Один из них, голубоглазый, посмотрел на меня с изумлением и, когда понял, о чем я говорю, весело улыбнулся. Боже, он был так молод!

– Никто не брал ваших туфель, мэм! Туфли всегда сваливаются. Это происходит из-за сокращения мышц. Вот они, здесь.

Пушистые белые облака кружились над моей головой, и я снова закрыла глаза, пока они поднимали носилки, закрепляли ноги на месте и скатывали меня в машину «Скорой помощи». Острая боль вновь пронзила мою спину.

Носилки были жесткими и такими узкими, что я боялась скатиться с них, пока мы тряслись через дорогу. Но, с другой стороны, не исключено, что большинство случайных жертв не чувствует дискомфорта. Меня всунули в машину, так сильно наклонив назад, что смысл всех ремней стал до тошноты понятным. Я попыталась пристроить свои кости, как только захлопнулась дверь, но голова начала кружиться снова, откуда-то возникла боль, и мне пришлось мужественно сохранять то же неудобное положение.

Голубоглазый говорил по телефону с госпиталем:

– …женщина, белая, тридцати девяти лет! – Он вопросительно поднял брови и усмехнулся, стараясь, чтобы я улыбнулась тоже… О, он был милый!

Мы отъехали под вой сирен. «Брайану понравится это», – подумала я и снова потеряла сознание раньше, чем мы проехали полквартала.

Стюарт сохранил вырезку из газеты, где была даже фотография! Какая-то проклятая ведьма в этой толпе сфотографировала меня прямо на улице – это было ужасно! В статье было написано, что я «неосторожно ступила с обочины и оказалась прямо на пути» у водителя, который претендовал на то, чтобы быть наиболее осмотрительным и осторожным на земле! Далее статья информировала всех и каждого о том, что «Миссис Уолш, которой далеко за сорок лет, была отправлена в Объединенный госпиталь и не имела серьезных повреждений».

Миссис Уолш была, однако, «третьей жертвой столкновения машины с пешеходом на этом переходе за последние два месяца», и газета продолжала разглагольствовать о том, что необходимо что-то предпринять для повышения безопасности пешеходных переходов…

Автомобильные аварии – это кровавые истории, и моя не была исключением. Меня выписали из госпиталя после трех дней тщательного обследования рентгеновскими лучами, всевозможных осмотров, верчений и ощупываний людьми в белых халатах.

Я была уродливая, черная, синяя и желтая в тех местах, где проявились кровоподтеки. Из-за сломанного плеча я не могла пользоваться левой рукой, и она была привязана к груди на недели. Сломанные кости моей правой ноги срастутся, а левое бедро было сильно ушиблено, но не сломано. Мне повезло, но мне было наплевать. Я была очень слаба, я слишком сильно пострадала, чтобы понимать значение этого.

Была рекомендована физиотерапия для улучшения подвижности суставов и предотвращения инвалидности, но это нужно было делать позднее, а пока я должна была лежать и ничего не делать.

Моя голова и лицо были прямо как из фильма ужасов. Поначалу я плакала, глядя в зеркало. Расцарапанная, ушибленная, распухшая до неузнаваемости – я не знаю, как мог кто-то еще смотреть на меня? Я была приговорена к постельному режиму из-за сотрясения, затем отпущена домой под честное слово – только первый этаж и минимум активности! – на следующие три.

Время текло медленно. Голова сильно кружилась, если вспыхивал яркий свет, и маленькие черные точки плясали перед глазами. Мой мозг отказывался сосредоточиться. В этом была какая-то ирония – всю жизнь я мечтала иметь побольше времени для чтения, и вот теперь у меня было его сколько угодно, а я не могла ничем заинтересовать себя. У меня были три книги для чтения: исторический роман, научная беллетристика и что-то от Элен, с множеством сексуальных штучек, но ни одна их них не устраивала меня. Мое настроение было на грани самоубийства. Если бы мое самочувствие не было столь ужасным, я уверена, что оценила бы по достоинству тот факт, что у меня не было головных болей со времени происшествия.

Разглядывая стены в спальне, я считала, сколько раз повторяется большой голубой цветок – пятнадцать раз. Затем я высматривала маленькие штучки в виде желудей, но вскоре ничтожное количество моей энергии кончилось, и я заснула.

Я принимала лекарства против одного и против другого, и они делали меня вялой и полусонной. Время потеряло продолжительность, и часы проходили незаметно. Я засыпала, не зная, когда проснусь, если я спала немного днем или проспала всю ночь. Люди двигались, как во сне, мысли сплетались в паутину, несвязные и бессмысленные. Через четыре дня у меня появилась первая определенная мысль. Я была голодна!