Насквозь - Таша Строганова
И точно, Люсьен нарисовался собственной персоной. Колпак перекосился, усы топорщатся. Одно из двух, или умер кто-то, или спаржу вялую привезли.
- Р-рома, - буквально прорычав первую букву, с порога выдал Люсьен, - я в шоке! Кого ты мне привёл?
Так, понятно, кажется, Бессонов снова отличился.
- Он же совершенно ничего в руках удержать не может, - продолжал бушевать на ломаном русском шеф-повар. – Как он собственную пипку держит, когда писает!
От сравнений француза порой было весьма сложно сохранять серьёзное выражение лица. Представив Ваню, который не может управиться с собственной «пипкой», Рома едва не расхохотался.
- Люсьен, - поджав губы, ответил Бессонов, - где ты понабрался таких слов?
- Ах, - француз махнул рукой и патетично упал в кресло, - я как шлюха в портовом притоне. Вокруг одни грязные матросы, которые бранятся и постоянно пытаются меня отыметь.
- Что, прости? – брови Романа взметнулись вверх.
- Виноград, говорю, ужасный, как задница моей бабушки, - Люсьен стянул колпак и обмахнулся им. – А твой Ванька-дурак даже косточки нормально не может почикать. Надо очень просто, - он изобразил какую-то кракозябру руками, - чик-чик. И всё. А Ванька…
- Так, Люсьен, - Рома устало махнул рукой, указывая на дверь. – Скажи Василию, чтобы сам показал Ване, как чик-чик делать. А пипку держать я его и сам научу.
- Что? – лицо француза вытянулось.
- Иди, говорю.
***
Едва смена закончилась, благо сегодня Ваня не дежурил на кухне, он поскрёбся в дверь Бессонова.
Они не виделись весь день, и Ваня стыдился даже самому себе признаться, что соскучился.
- Не хочешь прогуляться? – сходу начал он.
Рома удивлённо посмотрел на него, а потом кивнул. От сердца отлегло. Сам не зная почему, но Ваня переживал, что Бессонов откажется.
Кто его знает, вдруг собирался работать до ночи, или вообще планы какие-то были. А тут Белоусов нарисовался со своей романтикой.
Наверное, имея машину, было тупо гулять по центру Москвы. Но Ване хотелось именно так.
Ему хотелось чего-то простого. Просто побыть рядом и узнать этого завораживающего человека чуть больше.
Несмотря на ещё довольно прохладную погоду, в воздухе уже явно пахло весной.
Лужи давно просохли и шагать по старым мостовым, притираясь друг к другу плечами, было особенно приятно.
Они разговаривали о всякой чепухе. Обсуждали музыкальные пристрастия, здесь у них оказалось мало общего. Вкусы в еде, а тут побольше. Вспоминали детство.
Ваня украдкой поглядывал на профиль Бессонова, и чувствовал, как приятно сжималось сердце в груди. Словно его поглаживали ласковой рукой.
Было так до одури хорошо.
Настолько, что он даже решился и взял Романа за руку. Они и без того шли совсем близко. А под длинными рукавами куртки Вани и пальто Ромы ничего толком и незаметно было. Но Ваня-то чувствовал.
Тёплую, приятно мягкую ладонь в своей – чуть шершавой.
Косясь взглядом на Бессонова, Ваня снова видел ту самую крошечную ямочку на щеке. И от этого ему становилось просто неприлично здорово.
Когда до дома Бессонова оставалась буквально пара кварталов, Ваня вдруг утащил Рому в подворотню.
Здесь было кромешно темно, лишь вдалеке тускло светил фонарь.
- Ты чего? – только и успел спросить Рома.
А потом Ваня его поцеловал.
*Название главы - Драгни, Максим Свобода, "Кометы".
IX. Пьяный романтик
***
Это впервые, когда Ваня заходит в дом Ромы через главный вход и совершенно трезвым.
Даже как-то чудно.
Охранник на проходной странно на него косится, но уважительно кивает Бессонову и пропускает без лишних вопросов.
- Ставлю сотку, он думает, что я тебя шантажирую чем-то, - усмехнулся Ваня, когда они поднимались в лифте.
Рома стоял в полуметре от него, сощурив глаза и улыбаясь уголком рта. Его губы выглядели припухшими, зацелованными. И у Вани сладко потянуло в груди от понимания, что это именно он тому виной.
- Он получает достаточно, чтобы не занимать себе голову такими мыслями, - ответил Бессонов и облизнул нижнюю губу.
От этого просто движения у Вани в паху потяжелело.
Блядь.
Они не обговаривали планов на этот вечер, просто как-то само собой решилось, что идут к Роме домой. Не в их же с Гошиком хату тащить Бессонова. Впрочем, Ваня не стремался. Просто это глупо, учитывая, что квартира Бессонова рядом.
Да и на порядок лучше, что греха таить.
Вот только чем они собираются заняться, как-то не обсуждалось. Конечно, Ваня был не против и просто общения. Рома ему нравился в первую очередь как человек.
Но желания, так неосторожно разбуженные в себе самом, рвались теперь наружу. В конце концов, Белоусову было всего двадцать. И гормоны в нём бушевали сопоставимо возрасту.
А уж когда объект симпатии находился рядом, они и вовсе выкручивались на максимум.
Думать о сексе было как-то страшно. И та информация, что Ваня изучал в сети, проходя свой маленький кризис самоидентификации, просветила, но не лишила основного страха.
Но Рому хотелось.
Ваня не совсем осознавал, как именно. Но как-то хотелось.
Там, в подворотне, он немного дал волю рукам, потискав Бессонова за задницу и оставив ему пару засосов на шее. Но и сам Рома не остался в долгу.
Отзеркалив движение Бессонова, Ваня провел языком по губе, задев маленькую ранку. Это кое-кто решил покусаться.
Зеленые блядские глазищи тут же вспыхнули, проследив за языком Вани. Но Рома быстро опустил голову. Смотрите-ка, скромница выискалась.
Ваня усмехнулся. Ладно. Ни к чему торопиться. Ему нравилось проводить время с Бессоновым. И он надеялся на некоторое продолжение вечера. Но был готов и к тому, что ничего не будет.
Всё же это пока игра на новом для него поле.
Вдруг у мужиков это чуток по-другому происходит. Притирка эта в смысле.
Лифт тренькнул, оповещая о том, что прибыл на нужный этаж. И Ваня решил пока выкинуть лишние мысли из головы.
***
- Будешь? – Рома достал из винного шкафа бутылку и повернулся к Белоусову.
Тот сидел на диване, непривычно красивый в невероятно идущей ему рубашке Романа. То есть Ваня в принципе был очень красивым парнем. Но в своей кожанке, с хмурыми бровями и злым взглядом мог произвести совершенно обратное впечатление.
Сейчас же Белоусов был совершенно расслаблен. И таким он нравился Роме ещё больше. От такого Вани у Ромы чуть подрагивали пальцы на руках и заходилось в волнении сердце.
- Если не сильная
