Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари
Я хмыкнула:
— Может быть.
Тут в кабинете возникла клиентка. Я узнала Анжелу. Одну из девчонок, работавших в ювелирной сети «ЗлатаРус».
«И что она делает здесь?», — промелькнуло в уме. Потом оказалось, что у Анжелки с мастером свой интерес. Его самодельные цацки она продавала в салоне, по цене заводских.
Увидев меня, Анжелика взялась выяснять, как дела. А потом разглядела в руках ювелира изделие.
— Знакомый браслетик, — кивнула она.
Я предпочла промолчать. Но Анжелка итак поняла, что к чему! По моему уязвлённому виду, по взгляду, погасшему с тех самых пор, как уехал Никита. Слух, конечно, пошёл! И девчонки прознали. Наверняка, и не только в салоне болтали об этом. В отеле, в его ресторане. Везде.
Как-то раз мама пришла домой раньше.
— Я уволилась, — объявила она.
Сердце моё с шумом грохнулось в пятки:
— Это из-за меня? — уточнила, хотя уже знала ответ.
Мама вздохнула:
— Я всё равно бы ушла! Чуть раньше, чуть позже. Не могу я там больше работать. Зато, — она потрясла пачкой денег, — Мне выплатили все отпускные за несколько лет. Им пришлось раскошелиться.
— И куда ты теперь? — прошептала я с болью.
Но мамин уверенный взгляд не позволил мне пасть:
— Я тебя умоляю! Меня уже пригласили на должность директора магазина. Супермаркета здесь, на углу.
— Продуктового? — я покривилась. Как будто продукты не шли ни в какое сравнение с тем, чем она управляла в салоне.
— Прорвёмся, Витуль! — ободрил мамин голос.
А я виновато заплакала:
— Прости меня, мам.
— Ну, ты что? Вот, глупышка, — она обняла и прижала к груди, — Прекрати мне рыдать, поняла? Он не стоит твоих слёз! И всё это не стоит. Вон, у тебя Костя есть. А у меня есть ты. Это главное, поняла?
Я закивала и шмыгнула носом. И Костик и мама тогда поддержали меня. Только Милка молчала. Ведь её разнообразная личная жизнь не оставляла ей времени лить слёзы вместе с подругой.
Глава 17
Семейное сборище в самом разгаре. Сегодня здесь самые близкие. Две бабушки. Дедушка только один. С моим отцом Майка почти не общается. Просто знает, что он где-то есть. Тоха порой отправляет ему свои фото. Он, кажется, даже подписан на деда, а тот на него.
Милка жужжит, как пчела и летает из кухни к столу, и обратно. Журит официанток и выглядит так, будто хозяйка здесь — это она…
Костик в момент, когда мы собирались, подошёл со спины. Я стояла у зеркала. И наши с ним физиономии смотрели друг другу в глаза. С утра он поздравил, как делал всегда.
— С днём рождения дочери! — повторил, глядя в зеркало.
Я, покачав головой, изумилась:
— Представить себе не могу! Ей уже двадцать один.
Наверное, он подумал о том же? Что её легкомысленной матери «посчастливилось» встретить женатого папу примерно в этом же возрасте. Или Костик забыл? Может быть, это я вспоминаю, на фоне последних событий, особенно часто?
— Наша взрослая девочка, — он улыбнулся.
Он всегда считал Майечку нашей. Ни единым словом за все эти годы не напомнил о том, что он ей не отец.
«Боже», — подумала я, в который раз представляя себе с лёгкой дрожью. Что, если Никита решит довести свой манёвр до конца?
— У тебя всё в порядке? — муж уложил свои тёплые руки на плечи и слегка помассировал, — Ничего не случилось?
Я постаралась не вздрогнуть, не выдать себя:
— Нет, а что?
В отражении зеркала Костик смотрел на меня испытующе:
— Просто в последнее время ты часто уходишь в себя.
Он заметил! Он всё замечает.
Я прикусила язык:
— Возрастное, наверное. Кризис среднего возраста, слышал? У женщин он тоже бывает.
Костик потёрся щекой о мою:
— Я слышал, что женщины после 45 начинают навёрстывать то, чего в своё время лишились.
Лукавые искорки, что излучал его взгляд, заставляли меня покраснеть:
— Тогда у тебя есть всего лишь три месяца, чтобы изготовить для меня пояс верности.
— Ммм, даже так? — он обхватил меня нежно, и руки коснулись груди, — Я знал, на что шёл! — прозвучало как-то уж чересчур обречённо.
— Косенька, я пошутила! С ума сошёл? — фыркнула я, — Я и в лучшие годы была тебе верной. А теперь и подавно!
— А что теперь? — он вскинул брови.
— Ну, теперь я уже далеко не юна и прекрасна, — вздохнула с тоской.
Он прижался губами к виску и пропел, тихо-тихо:
— Для меняя нет тебяяя прекрааасней…
«Господи, как же люблю его», — думаю я. Как боюсь потерять! И как изо дня в день благодарю судьбу, что Костик взял меня, дурочку, в жёны.
— Значит, хондропротекторы? — вырывает меня из раздумий деловой мамин тон.
Она под диктовку свекрови, печатает что-то в своём телефоне.
— Да, да! И непременно весь курс проколоть, — напутствует та.
Свёкор натужно вздыхает:
— Пропиться, проколоться! Ну, началось!
— Не нравится, старый, не слушай! — осаждает его Вероника Валерьевна.
Супруг усмехается:
— Женщины! Им только болячки свои обсуждать.
— И детей, — приникаю я к Косте.
Его родители встретились в юности. После учёбы Борис Антонович пошёл на завод. Он — механик от Бога! «Препарирует» технику, словно хирург. Починить может всё! На заводе чинил холодильники. Но был не оформлен. А Вероника Валерьевна как раз перешла из канцелярии в отдел подбирающий кадры. Вот она и взялась оформлять его в штат…
— Аська будет? — интересуется Мила.
— Звонила, сказала, в пути, — отвечаю. И подруга кивает официантке, чтобы та не убирала тарелку.
Тут, словно фея, в дверях появляется Ася. В ярком свитере, больше похожем на рыболовную сеть. В облегающих джинсах. С огромной корзиной цветов, мягких мишек и фруктов. Майечка к ней подлетает, они обнимаются.
— Не прошло и полгода, — вздыхает свекровь.
Между тем её дочь вынимает подарок. Рюкзачок из джерси, украшенный вышивкой. Сразу видно, хендмейд!
— Ух, ты, я тоже такой хочу! — восклицает Марина Крапивкина, вечная спутница Майки. Они дружат с детства. Точно как Мила и я.
— Так в чём проблема? — вдохновляется Ася, — Ты главное, выбери цвет и фасон. Я сошью!
Но Майка её осаждает:
— Ещё чего! Будем как две дуры, ходить с одинаковыми?
— Почему? — примирительно хмыкает Ася, — Ей можно сумочку через плечо.
— Только чтоб не такую красивую, — щурится дочка.
— Ну, ты и вредина! — Марина шутливо толкает её. Она — девочка крупная, с формами. По сравнению с ней, моя Майка — дитё дитём.
Девчонки, во главе с Асей, принимаются мерить обновку. До скольки-то лет главными темами женских умов остаются мальчишки, наряды, косметика. Но в какой-то момент всё меняется, и на первое место выходят лекарства и внуки. А я посерединке, пока.
Костик с папой вовсю обсуждают машины, и преимущества банковских вкладов. А Тоха снимает нас всех на смартфон. Машу ему и посылаю воздушный поцелуй.
«Моя семья», — как в рекламе. Про себя улыбаюсь. Обожаю их всех, и каждого по-отдельности! И до сих пор, когда мы вот так собираемся, думаю: «А заслужила ли я это всё?».
Где-то спустя час, тарелки уже опустели. У нас нет главных блюд. Ведь у нас же кафе «сладкой кухни». Потому заказали еду, а закуски готовили сами. Напитки и торт. Который ещё предстоит оценить!
— Дочь, ты кушай, давай! — я кладу ей корзиночку с красным лососем.
— Ма, да я наелась уже, — отвергает она.
— Ничего-ничего, растрясешь в своём клубе, — говорю ей, — Ведь вы же там будете пить алкоголь? Чтобы не на голодный желудок!
Девчонки оставят нас скоро и примкнут к своей дружеской братии. Я, как обычно, волнуюсь, чтобы все были сыты. Особенно, Майка! Наверняка, молодёжь будет пить.
— Так, мамзель, не гунди! — произносит Милана. И взглядом косит на входную. Пойдём, мол, покурим? И хотя я не курю, но иду вместе с ней, постоять.
Май, овеянный сладким теплом, на исходе. Скоро начнётся июнь. А там и день рождения Милки. Подруге уже сорок пять! И, хотя мы по факту ровесницы, она всё же старше меня на чуть-чуть.
