Кофе по-ирландски - Алла Полански
– Ты такая… дикая какая-то…
– Я дикая?!
– Да, и ведёшь себя как ребёнок.
– Кто бы говорил! – треплю его по макушке. – Яйца курицу не учат!
– Прекрати, ты старше меня всего-то на два года.
– Откуда знаешь?
– Досье изучал…
– Ах, да, я ведь забыла – ты же шпиён.
– Я вот всё думаю, думаю… если тебе нужна вода и мыло, может, ко мне рискнёшь в гости зайти?
– С удовольствием! – выпаливаю и тут же жалею, что позволила такому вырваться.
– Даже с удовольствием?
– Да, люблю мыться.
Хохочет.
– Ты просто неподражаема!
– А ты пытался мне подражать?
– Я сейчас тебя придушу, поняла? И тебя похоронят в таком кошмарном виде. Вот ты язва!
Смеёмся оба.
Приезжаем. Сталинка на Университете. Тяжёлая подъездная дверь, консьержка выглядывает из своей будки и сонными, подслеповатыми глазами пытается рассмотреть вошедших.
Лёшу узнает сразу и теряет к нему интерес, зато меня провожает взглядом аж до самого лифта. И я её понимаю.
Квартира обставлена очень современно и явно не без женского участия. Уютно и тепло. Совсем не похоже на берлогу одинокого шпиёна.
Ой! Прелесть какая! Рыбки! Аквариум во всю стену – просто невероятная красота. Кого там только нет – даже какая-то рыба величиной с ладонь, очень похожая на акулу.
Лёша куда-то ушёл. Осматриваюсь дальше.
Это гостиная. Большой диван с кучей миленьких подушечек разного размера, форм и цветов. Напротив дивана примостился электрический камин в благородном обрамлении. Безделушки на полочках… Почти женская квартира, я бы сказала. На фото в рамке Лёша и пожилая дама. Он её обнимает и улыбается. Мама? Да, точно. А вон та же дама, только под руку с импозантным мужчиной. А вон тот же мужчина, но в форме. Жаль, что погон не видно, звания не разберу… Больше никаких женщин на фотографиях.
– Кхе-кхе!
Оборачиваюсь резко. Напугал даже.
– Ванная готова. Можешь идти и наслаждаться водой и мылом. Мыла, правда, нет, но зато есть гель для душа. Прости, он мужской…
– Ты знаешь, это гораздо лучше, чем если бы у тебя в ванной был женский.
– Всё! Иди, давай. Чёрт возьми, да ты точно язва!
Захожу в ванную, скидываю свой карнавальный наряд. Не ванная, а маленькая комната. Прыгаю под душ, смываю косметику.
Хм… мужской гель, а пахнет очень приятно даже на мой вкус. Вытираюсь огроменным пушистым полотенцем, в него же закутываюсь – очень уж неохота снова влезать во всё это шмотьё…
Полотенце промокло, и от этого становится прохладно. Кидаю взгляд в зеркало: баба как баба. Без прикрас.
Выхожу, а Лёша сидит на полу по-турецки и что-то печатает в ноутбуке. Я сажусь напротив.
Смотрит на меня. Изучает. Старается смотреть на лицо, а взгляд невольно опускается ниже.
Улыбаюсь. Ребёнок он всё-таки ещё. И от этого осознания своей женской власти над ним он мне становится таким близким, как будто я его сто лет знаю.
Молчим. В воздухе начинает ощущаться напряжение. Что я делаю? Да что-что… Ответ ясен – я его соблазняю. Откровенно дразню.
Закрываю ноутбук, отодвигаю в сторону и расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке. Он как-то вздыхает, но не двигается – так и сидит. Глаза опущены.
Расстёгиваю дальше. Он держится изо всех сил, и я это чувствую. Придвигаюсь ближе, обнимаю его и кусаю за мочку уха. Фаренгейт. Мне всегда голову сносило от этого аромата.
Целую его шею. Кожа такая нежная… Мальчик. Двадцать пять лет. С ума я сошла, что ли? Взрослая женщина, а занимаюсь чёрт знает чем.
Ну и пусть…
Его дыхание становится чаще, и я почти слышу, как бьётся его сердце. Пальцем обвожу губы…
Всё!
Он издает какой-то звук, похожий на рычание, и кидается на меня. Полотенце летит в аквариум. Ух, он сильный какой! Чувствую себя пушинкой в его руках. Чувствую воздушным облачком и таю от лёгких поцелуев. Он почти вдавливает меня в пол, и я делаю слабую попытку выбраться. Он тут же приподнимает меня, смотрит в глаза, как будто спрашивает согласия, и… я берусь за ремень на брюках.
Сами брюки через несколько секунд отшвыриваются в том же направлении, что и полотенце, пугая карликовую акулу.
Подхватывает меня и несёт на диван.
Мягко и тепло…
Целует жадно кожу, а я глажу его волосы. Мальчик мой… Мой милый, милый мальчик…
Затихаем и зарываемся в подушки. Лежу на животе, а он кончиками пальцев ласково щекочет спину. Я вздрагиваю и слышу его добрый смех. Испытываю нереальные ощущения любви и заботы, вновь ощущаю его поцелуи, но уже там, где было особенно щекотно. А через несколько минут уже не помню ничего – мы оба отключаемся на пару часов.
***
Разбудило меня чувство немыслимо животного голода. И это не удивительно, ведь поесть вкусной стряпни мамы научного гения так и не пришлось.
Лёша спал тихо-тихо. Я смотрела на него и умилялась: сейчас он даже показался мне почти красивым.
Волосы, которые растрепались, аккуратно поправила рукой. Поцеловала в губы. Он, не открывая глаз, взял мою ладонь и прижал к своим губам, а потом лёг на неё щекой и заулыбался. Я снова его поцеловала.
– Лёш, я есть хочу…
Глаза мужчины моментально открываются, и он бьёт себя по лбу, причитая:
– Вот я идиот! Позвал девушку и даже не угостил ничем!
– Не беда! Холодильник-то у тебя есть? Давай я что-нибудь приготовлю…
– Да есть холодильник, только там вообще ничего нет.
– А так бывает?
– У меня так постоянно, я дома вообще не ем. А что ты любишь?
– Я? Не знаю… Я вообще не самая привередливая, если дело касается еды.
– А я суши очень люблю… Может, закажем?
– Тогда уж и бутылочку сливового вина. М-м-м… мнямка!
– Ты такая смешная!
Пока ждали курьера, я рассказала ему о своём вчерашнем приключении. Приходилось частенько прерываться, потому что Лёшу душили приступы истерического смеха.
– Ну ты даёшь! Тебе всё-таки надо было не на лингвиста идти учиться: в тебе погибла редкостная актриса!
– Да брось ты! А как бы ты поступил? Нужно же было разыграть карту так, чтобы научный деятель сам от меня отказался, не то мама бы из кожи вон вылезла, лишь бы устроить мою личную жизнь окончательно.
Притягивает к себе поближе. Обхватывает мою голову руками и целует в нос.
– А знаешь, я так благодарен этому ботану… Если бы
