Нежеланная жена - Злата Романова
— Я ему уже сказал, но ты тоже повтори, что не должно быть никаких гостей и огласки, — требует от меня мужчина в то утро, когда папа должен заехать за мной.
— Я за этим прослежу. Ему и самому не выгодно предавать все огласке. Тетя, ты ведь скажешь мне, если у вас что— то пойдет не так? — умоляюще смотрю на тетю Разию.
Свадьба уже завтра, так что пельмеш на сегодняшний день и ночь остается на ее попечении без меня. Я держу его на руках, зная, что буду скучать, и пытаясь насладиться последними минутами вместе. Это, конечно, глупо и расстаемся мы лишь на сутки, но я скучаю по этому мальчику даже когда он спит, так что ничего не могу с собой поделать.
— Ну что у нас может пойти не так, Мира? — смеется надо мной тетя. — Ты зря переживаешь.
Я целую пухлую ручку пельмешка и он улыбается мне, пуская слюни, бегущие по подбородку вниз. Из— за режущихся зубов малыш в последнее время стал настоящим слюнявым фонтанчиком.
— Ты будешь хорошо себя вести с бабушкой, да пельмеш? — серьезно спрашиваю у него.
Он в ответ цапает меня за нос пальчиками и в этот момент раздается сигнал автомобиля у наших ворот.
— Тебе пора, — говорит тетя, забирая у меня Амира.
Я целую его в щечку на прощание, а потом целую так же и тетю, прежде чем подхватить свою сумку и выйти к ожидающему отцу. Сев в машину на заднее сидение, понимаю, что сегодня он без водителя, а значит, хочет поговорить со мной наедине прежде, чем мы доберемся до дома, где ждет моя вездесущая мачеха, и мысленно готовлю себя к очередному спору.
— Привет, пап, — здороваюсь, устраиваясь поудобнее и избегая его взгляда в зеркале заднего вида.
— Здравствуй, Мира, — мрачно говорит он.
А потом между нами повисает напряженная тишина.
Мы почти подъезжаем к нашей улице, когда папа решает нарушить молчание.
— Я надеюсь, на этот раз твоя свадьба состоится и ты не наделаешь глупостей, Мира, — говорит он.
— Ты разве не против того, что я выбрала жениха сама?
— Он не самый худший вариант, — бесстрастно замечает папа. — Ты могла выйти за какого— нибудь нищеброда.
Хотя я десятки раз сама называла Мурада этим словом, мне, вдруг, становится неприятно слышать его от отца. Потому что жизнь научила меня тому, что не деньги делают человека, а его душа. И как бы я не любила своего отца, я теперь с горечью осознаю, какой он циничный и ограниченный человек. Я и сама недалеко от него ушла.
— Я проверил как у него обстоят дела в Москве, расспросил знакомых, — продолжает папа. — Честно говоря, его дом здесь похож на лачугу и это вызывает сомнения.
— Это дом его матери, у Мурада есть и другой, — почему— то защищаю я его.
— Я уже видел, — усмехается папа. — И счета его в нашем банке проверил. Ты же знаешь, у меня везде есть полезные люди. Он действительно богат, Мира, так что полагаю, ты с умом сделала свой выбор.
Я молчу, потому что не хочу продолжать этот неприятный разговор. Папа думает, что я ухватилась за шанс охомутать богатого и молодого вдовца. Пусть думает. Мне все равно его не переубедить. Плюс в том, что он хотя бы не возражает против свадьбы и не станет мне мешать осуществить задуманное.
Глава 11
— Твое свадебное платье все еще висит в шкафу, — едко говорит мне мачеха, когда мы остаемся одни на кухне после моего приезда.
Папа почти сразу уехал по каким— то своим делам, а мои младшие братья еще в школе.
— Оно мне не нужно, Азиза, — едко говорю я. — Если ты не поняла с первого раза, то уточню — никто не собирается праздновать эту свадьбу. Я выйду замуж в одном из своих вечерних платьев, которые остались здесь.
— Ой, Мира, не говори глупости! — отмахивается она. — Это же ты. Никогда не поверю, что ты выйдешь замуж в чем попало, будь свадьба пышной или нет.
— Почему же в чем попало? — усмехаюсь я. — У меня очень дорогие платья. Если только ты не раздала их, пока меня не было.
Азиза всю жизнь требовала от папы сократить мои расходы, потому что я, обладая от природы хорошим вкусом, либо покупала дизайнерские наряды, либо шила на заказ, чтобы отличаться от других сверстниц. Конечно, деньги на это уходили немалые, но я всегда умела уговаривать папу, в отличие от нее, вот она и бесилась.
— Ой, очень мне нужно лазить в твоей гардеробной! — фыркает она, но по ее бегающим глазкам я понимаю, что оказалась права.
Вот ведь гадина! Мне эти наряды ни к чему теперь, но я бы лучше сама их подарила своим многочисленным кузинам, чем эта стерва раздала бы все своей такой же стервозной племяннице.
— А вообще, это даже правильно, — притворно вздыхает Азиза. — Учитывая, в какую семью ты выходишь замуж, праздновать нам нечего.
— И что это значит? — сердито спрашиваю я.
— Да ладно тебе, Мира! Твой муж раньше был таксистом. Подумать только — таксистом! Не будь ты порченным товаром, то он даже на порог нашего дома не ступил бы. Кто вообще его предки и родственники? Какие— то нищие без роду и племени.
Меня колотит от ее снобизма, потому что я знакома не только с мамой, но и с несколькими ближайшими родственниками Мурада, и, все они люди достойные и порядочные.
— Не тебе говорить о происхождении, Азиза, — считаю своим долгом напомнить ей кто она. — Когда ты выходила замуж за моего отца, твои родители были более нищими, чем этот таксист когда— либо. А что касается порченного товара, то в этом доме он только один. Или ты думаешь, что моя мать не рассказала мне о том, что перед тем, как выйти замуж за папу, ты была его любовницей? Лицемерка!
— Ах ты дрянь! — визжит она во всю глотку, пока ее лицо покрывается уродливыми
