Клетка - Ариша Дашковская

Когда я подошел, то понял, что совершил ошибку. Знал бы, чем все это закончится — не задумываясь, бросился бы бежать со всех ног. Дверь джипа резко распахнулась, и мужчина рывком втащил меня на заднее сидение.

— Ну-ну, малец, — обернулся бритоголовый водитель с жирной, как у хряка, шеей, — че побледнел? У нас тут весело. Музон, все дела.

Им и правда было весело. Музыка садила так, что в салоне ощущалась вибрация, а говорившим приходилось прилагать значительные усилия, чтобы их можно было расслышать. В машине было накурено, но пахло совсем не табаком. Странный тошнотворно-сладковатый запах дыма смешивался с запахом крепкого алкоголя. Их было четверо: бритый водитель, пассажир на первом сидении, похожий на корейца, курчавый мужчина, которого я увидел первым и который сейчас держал руку на моем плече, прижимая к себе, и белобрысый голубоглазый тип, как и мы сидевший на заднем сидении. Все крепкие, сбитые. Я напомнил себе мотылька среди откормленных боровов, которому даже пытаться трепыхаться не стоит. Я слышал как щелкнули дверные замки. Теперь уже точно любые попытки вырваться были бессмысленны. В груди запекло, в ушах зазвенело.

— Да не боись ты так! Ща малёхо покатаемся и побежишь к мамке, — ободряюще похлопал меня по плечу курчавый. — Давай по обычному адресу, — сказал он уже водителю.

Я пытался разобрать, куда меня везут, чтобы при первой же возможности броситься бежать, но в окно видел только мелькающие выбеленные стволы деревьев и проезжающие рядом машины. Через какое-то время машина завернула во дворы. Здесь не было фонарей, и стояла непроглядная темень. Джип затормозил.

— Вот и приехали, — с неким облегчением сказал бритый.

— Вот и хорошо. Колян, волшебный флакончик не забудь, — кинул ему курчавый и его рука переместилась с моего плеча на горло. Одно движение — и перед глазами все померкло.

Очнулся я оттого, что кто-то хлестал меня по щекам так, что головой я бился о стену, холод которой ощущал обнаженной спиной. Первое, что я увидел перед собой, была морда белобрысого.

— Хорош спать, красотка. Все веселье проспишь.

Было темно, сыро, пахло плесенью и мышатиной. Скорее всего, подвал. С потолка на проводе одиноко свисала запыленная лампочка, тускло освещая помещение. По стенам — вертикали и горизонтали ржавых труб, покрытых паутиной. В одном из углов — стопка автомобильных покрышек, рядом с которыми был свален хозяйственный инвентарь: швабры, метлы, мятые оцинкованные ведра, драные тряпки. В другом сиротливо стоял свернутый в рулон старый полосатый матрас. Судя по тому, что меня полностью раздели, пока я был в отключке, привезли меня сюда точно не для разговоров. Я сжал руку в кулак, до боли вонзая ногти в кожу. Я сейчас проснусь. Это просто очередной кошмар. Слишком страшный, чтобы быть правдой.

— Слушай сюда, — белобрысый грубо схватил двумя пальцами мой подбородок и рванул его вверх, — будешь паинькой, через часик поскачешь к себе домой, к мамочке и папочке. Начнешь тупить — тебя никто не найдет. Усек?

Договорив, он отпустил мою голову, расстегнул джинсы и приспустил их.

— На колени становись. Ты че глухой? Не вопрос — я помогу, — он сжал мои плечи и потянул на себя, заставляя встать на колени. — Не переживай, сначала непривычно будет, потом понравится, да так, что за уши не оттянешь.

Мое лицо оказалось на уровне его паха, поросшего рыжими космами, похожими на паклю. Он оттянул крайнюю плоть, оголяя головку. Я поморщился от ударившего по носу запаха.

— Что не нравится? — под гогот мужиков он подался вперед и ткнулся членом в мой нос. — А моя подруга говорит, что колбасой пахнет. И вроде как приятное мне сделала, и перекусила по концовке. Вот и ты сейчас поужинаешь. А то, небось, проголодался.

— Васек, что-то твоя подруга лукавит, — заржал кучерявый.

Резкий запах напомнил мне запах красок, которые мой отец взял для меня у знакомого пьянчуги-художника. Краски были ядреных ярких цветов в прозрачных пластмассовых тюбиках, наполовину иссохшиеся. Когда я рисовал ими, вонь стояла на всю комнату.

— Значит так, делаешь то, что я скажу. В принципе, наука нехитрая — языком не забывай водить, да зубы подальше держи. Оцарапаешь или, еще хуже, прикусишь — тебе не жить.

Остальные наблюдали за нами, переговариваясь и попивая по очереди виски прямо из бутылки. Я стиснул челюсти, все равно моя участь предрешена, пусть сразу убивают. Не сумев протолкнуть член, мужчина наотмашь ударил по лицу, а потом заткнул пальцами нос, вынуждая открыть рот и втискивая в него свой эрегированный орган. Давясь слезами и истекая слюной, сотрясаясь от рвотных позывов, я молился, чтобы эта пытка быстрее закончилась. Толчки становились все глубже, и я почувствовал, что рот наполнился рвотой.

— Вот сучонок, — выругался Васек, поднял с пола мою рубашку и обтерся ей.

Кучерявый протянул мне бутылку:

— На, рот прополощи, там как раз тебе хватит.

Как в тумане я залил виски в рот, подержал его немного и выплюнул на бетонный пол.

Васек отступать не собирался и решил довести дело до логического завершения, продолжив терзать мой рот. Что-то в голове перемкнуло. Сейчас Васек, потом остальные, потом неизвестно, что им еще в голову взбредет. Бабушка, прости меня. Я с силой сжал зубы. Раздался вопль Васька. Тут же в стороне что-то блеснуло. Боковым зрением увидел в руке кучерявого «бабочку». Это конец. Но лезвие полоснуло, обжигая, по скуле. Почувствовал, как по щеке и по шее, щекоча, потекло теплое. Кровь.

— Не рассчитывай, что умрешь легко. Я просто буду отрезать от тебя по кусочку, а когда я устану, продолжат мои друзья. Делать и дальше глупости не советую. А сейчас хорошенько постарайся, чтоб мы тебя простили. Вот умничка! — теперь он сменил Васька, который все никак не мог успокоиться и продолжал материться, держась за пах.

За кучерявым был Колян, за Коляном — кореец, а за корейцем — снова Васек. Губы онемели, щеки болели, во рту было мерзко от вонючих членов и спермы, чем-то напоминающей тягучие сопли с привкусом мыла. В голове гудело, я все еще пытался убедить себя, что это не я, что это происходит не со мной. Казалось бы, что может быть хуже? Но худшее было впереди. Кучерявый расстелил матрас на полу и весело спросил у своих товарищей:

— Ну что, кто откупорит бутылочку?

— А давайте я, — отозвался Колян.

Он достал из кармана небольшой прозрачный флакончик с каким-то гелем:

— Давай, дружочек, принимай колено-локтевую.

Я яростно замотал головой, но кореец и кучерявый швырнули меня на матрас и придали моему телу требуемую позу. Я вздрогнул от жгучей пронизывающей боли.

— Тихо, тихо, это всего лишь палец, —