Бывший. Добьюсь тебя снова - Марта Макова
Петю я тоже везла домой. Бросить своего погибшего друга и защитника на растерзание лесного зверья было немыслимо. Со слезами доволокла по снегу его окровавленное и остывающее тело, из последних сил загрузила в сани к закутанному в тулуп Арсу и повезла свой скорбный груз домой.
Оказывается, мы действительно были уже совсем рядом с кордоном и дядька тоже, видя надвигающуюся метель, не выдержал и выехал нам навстречу. Замелькавший впереди между деревьев свет фары его снегохода, вызвал вздох облегчения.
Дядька на снегоходе круто развернулся рядом со мной, привстал на подножки и заглянул в кузов саней.
— Шатун. — крикнула, глотая забивающийся в открытый рот снег. Мне хотелось бросить руль, кинуться к родному человеку, прижаться и, наконец, разрыдаться. Но ещё не время.
Дядя Миша молча мотнул головой, приглашая ехать за ним и поддав газу, рванул вперёд. Пристроившись ему в спину, уже уверенно повела свой снегоход с санями. Теперь точно доберёмся.
Укутанная в тулуп и тёплый платок, на крыльце нетерпеливо топталась Маня. Ни метель, ни мороз не смогли загнать в дом тревожащуюся женщину. Кинулась к нам прямо под полозья, едва мы въехали во двор и подрулили к крыльцу.
Дядька что-то кричал ей в метель, размахивая рукой. Вместе они вытаскивали из саней Арс, взваливали его на спину дяде Мише, потом Маня, придерживала, вырывавшуюся из рук от порывов ветра, входную дверь, а дядька затаскивал на себе тяжёлое безвольное тело в дом.
А меня словно выключило. Чудовищное напряжение вдруг разом отпустило и я так и осталась сидеть на снегоходе. В отупении смотрела на захлопнувшуюся дверь, не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами, ни застывшим и заледеневшим телом.
Наверное, так и превратилась бы в снежное изваяние, но из дома выскочил дядя.
— Давай, девочка, давай. — крича прямо в ухо, стянул меня со снегохода и потащил к дверям. — Нужно домой.
— Петя… — за воем ветра я не слышала своего голоса, а может, его и не было, только хрипы, но дядька понял.
— Я накрою его тентом, чтобы не замело, потом похороним. Давай, Белка, тебе нужно в тепло!
Да в тепло. И, наверное, помочь Мане с Арсом. Мысли текли вяло, тянулись, как тягучая карамель пока дядька стягивал с меня куртку, ботинки и перчатки. Надо же… перчатки слезли с ладоней без кожи, а мне казалось, что они, окровавленные и заскорузлые намертво примёрзли к рукам.
— Ну что, что ты? — шершавая от мозолей ладонь погладила по щеке. — Совсем окоченела? Нужно Мане помочь, а потом в баню. Я натопил.
— Да. — машинально кивала в знак согласия и брела за дядькой в сторону комнаты в задней части дома, отведённой под медпункт для таких вот незадачливых охотников, как Арс. Но наткнувшись взглядом на окровавленные тряпки, в которые превратилась одежда Арса, запнулась на пороге.
Маня успела срезать с, лежащего на высокой кушетке, Арса почти всю одежду и она валялась под её ногами. Добрую, хлопотливую Манечку, сейчас было не узнать. Перед нами был суровый, серьёзный врач-хирург, деловито и со знанием дела, оказывающий первую помощь пострадавшему.
— Миша, срезай одежду. Белка, достань хирургический набор и нити из шкафа и разложи на столике. — Маня ногой подтолкнула ко мне высокий металлический столик на колёсиках, а сама метнулась к стеклянной витрине со стоящими на ней коробками и бутылками с лекарствами.
— Нужно сделать экспресс-анализ на группу крови на всякий случай, вдруг чья-то наша ему подойдёт. — Маня ловко перетянула руку Арса жгутом и уверенно вогнала иглу в вену, ставя капельницу. — У него большая кровопотеря. Почти критическая, а донорскую нам сейчас никто не привезёт.
Я смотрела на белые, помертвевшие губы, неподвижно лежащего на кушетке Арса, и сердце сжималось от жалости и страха за него. Только не умирай! Не смей! Пожалуйста! Чувства метались от жалости до злости.
— Белка, не стой столбом! На переживания нет времени, обработай раны, будем зашивать!
Манин окрик выдернул меня из тупого оцепенения и подстегнул к действиям. Я не дам тебе сдохнуть, Арс. Не сейчас. Не в моём родном доме!
Глава 19. Арс
Дикая слабость, до головокружения и чёрных мушек в глазах. С трудом разлепил тяжёлые веки и сквозь приоткрытую щёлочку попытался рассмотреть и понять где я.
Приглушённый свет, незнакомые стены, лаконичная обстановка, состоящая из кровати, тёмного шкафа в углу у зашторенного окна и прикроватной тумбочки.
Попытался приподняться, чтобы сесть и тут же поплыл, теряясь в пространстве.
— Очнулся? — тёплая женская ладонь, удерживая, легла на плечо. — Лежи Арсений Романович, тебе пока нельзя вставать.
Повернул голову и с трудом сфокусировал плывущий взгляд на лице говорившей женщины. Мария, жена хозяина.
Картинки произошедшего замелькали перед глазами. Грозный лай внезапно ощетинившегося пса. Здоровенный медведь, ломающий кусты и выходящий на поляну прямо передо мной. Жуткий бой и прожигающая снег алая кровь вокруг. Петя защищал меня до конца, а вот я оказался совсем не готов к встрече лоб в лоб с медведем. Только и смог, что отломить от дерева уже надломленную ветку и отступать, отступать, с трудом сдерживая желание, развернутся и бежать. Понимал, что далеко по глубокому снегу мне не уйти.
Боли от удара не почувствовал. Уже потом, когда лежал на спине и смотрел в мрачное, свинцовое небо, казалось, что на грудь положили раскалённую докрасна железную решётку. Даже дышать было трудно, каждое движение отзывалось болью.
Испуганные глаза, потемневшие до цвета хаки и тревожный голос зовущий меня, удерживающий в сознании. Белка.
Она убила медведя! Практически с одного выстрела. Охренеть! Невероятная женщина! Если бы мне, там в ресторане, когда я встретил её с мужиком, кто-то сказал, что эта соблазнительная, сексуальная красотка может одним выстрелом уложить огромное, дикое чудовище, я бы посмеялся. Ни за что не поверил бы.
— А где Мира? — пересохшее горло хрипело.
— Она спит. — женщина осторожно приподняла мою голову и поднесла к губам стакан с трубочкой. — Сутки от тебя не отходила, переживала. Попей.
Вода впитывалась в сухой шершавый язык как в губку. Пил маленькими глотками, пытаясь успеть смочить влагой весь пересохший рот.
— Давно я так? — обессилено уронил тяжёлую голову на подушку. — Что со мной?
— Ты сутки спал. Сломана рука и ключица, плечо было выбито. Ну и шрамы, которые украшают мужчин. Медведь хорошо приложил тебя. Мы тебя подлатали, но рентгена у нас здесь нет, уж прости. — Мария поставила пустой стакан на тумбочку у кровати. — Если что не так срастётся,
