Разлучница между нами (СИ) - Оксана Барских
– Ты что, сейчас на меня ответственность за это свалить пытаешься? Если бы ты чаще слушал, что я тебе говорю, то знал бы, что Света будет учиться именно в этой школе. Я костьми лягу, но здесь она и останется. А если ты такой сердобольный и в кои-то веки переживаешь за психику своего ребенка, будь добр и сам забери документы Антонины и переводи ее в другую школу. А моя дочь останется здесь!
Последнее я буквально рыкнула, словно забивая сваи в гроб наших отношений, и Антон, наконец, замолкает, осознавая, что повлиять на меня не сможет.
– Хочешь войну, Дин? Будет тебе война. Когда дети плакать будут, что их в школе дразнят, пеняй на себя. Ты знаешь, кто будет в этом виноват.
Всё это время родители других первоклашек с любопытством поглядывают на нас, видя со стороны, что между нами разгорелся скандал, но к счастью, мы отошли подальше, чтобы никто не слышал наших споров.
Антон разворачивается и возвращается к Фаине, а я никак не могу отвести взгляд. Вижу, как он бережно хватает ее за талию, притягивает к себе и целует в висок. Что-то шепчет ей, успокаивающе поглаживая по пояснице, и в этот момент я отворачиваюсь, смахивая непрошеные слезы обиды.
Мне хочется, чтобы нас развели как можно быстрее, но у нас несовершеннолетняя дочь и отсутствие договоренностей по разделу бизнеса и имущества, так что всё, что мне сейчас остается – это ждать суда.
Глава 14
Развод затягивается, так как адвокаты Антона пытаются решить всё полюбовно, но я не иду на уступки, не ведусь на обещания мужа выплачивать мне достойное содержание, если я откажусь от своих претензий.
В иной ситуации я бы всеми способами ускорила развод, но пока мне на руку эта отсрочка. С тех пор, как я озвучила Антону свои угрозы, что лишу его компанию всех своих наработок, я об этом больше не заговариваю, но мои адвокаты занимаются параллельно тем, что собирают все доказательства, что эскизы мебели и самых успешных продаж компании Лазарева – результат моего труда.
Мне хочется щелкнуть его по носу в момент заседания суда по делу о нашем разводе, но я не тешу себя иллюзиями, что всё произойдет так, как я хочу. Речь не о покраске или ремонте, а о правах и оспаривании авторских прав, так что я осознаю, что всё это займет достаточно много времени.
Сын часто звонит мне и интересуется, как продвигается наш с Антоном развод, но я никогда не вдаюсь в подробности, чтобы лишний раз его не волновать. А вот Адель не звонила ни разу. Словно вычеркнула меня из своей жизни. Я бы могла позвонить сама, но пока между нами тишина, могу позволить себе закрывать глаза на неприглядную правду.
За всей дневной рутиной я забываю про то, что случилось на дне рождении Светы, а вот люди вокруг нет. В первую же неделю учебы дочки в лицее я сталкиваюсь с несколькими женами компаньонов и клиентов Антона. Только двое были гостями на торжестве в нашем доме и видели то самое видео, и я замечаю, с какой жалостью они смотрят на меня, когда я не вижу.
Наверное, именно это мне тяжелее всего пережить.
Жалость.
То, чего не желает ни один человек.
Все эти дни мне удается успешно не сталкиваться с Фаиной, но за время затишья вдруг закрадываются мысли, не перевести ли дочь и правда в другую школу. Туда, где мне не придется переживать, что у нее будут конфликты с Антониной. Всю эту неделю та, оказывается, находилась на больничном, но в первый же день, как выходит в школу, между ней и моей Светой происходит драка. Так во всяком случае мне говорит классная руководительница, вызывая меня к директору.
К счастью, дети в порядке, но на ковер я несусь на всех парах, всё равно переживаю.
– Прямо в кабинете, представляешь? Пока все гости внизу праздновали семилетие его дочки, – слышу я вдруг шепот позади, когда прихожу в школу. У первоклашек как раз заканчиваются занятия.
Я стискиваю челюсти, но не оборачиваюсь, делаю вид, что не слышу ничего.
– И ее дочка учится с нашими детьми в одном классе. Бесстыдница, – вторит первой женщине второй голос.
Я багровею, решив, что они осуждают меня и воротят нос от моей семьи, и уже было хочу развернуться и высказать им всё, что я о думаю об их мнении, но они меня опережают.
– Еще не хватало, чтобы всякие разлучницы по улицам с гордо поднятой головой ходили. И не стыдно ведь этой Фаине еще и в ту же школу свою девчонку устраивать.
– И не говори. Сейчас из отпуска Архарова вернется, узнает, что у нас тут за страсти творятся, так сразу на эту вертихвостку и ополчится. Скорее бы, а то уже сил нет всё это терпеть. Она сегодня дочь в школу привезла на машине с водителем, важная вся такая.
– А ты-то пешком у нас пришла, – усмехается собеседница.
– Ну я-то понятно, муж у меня не последний человек в городе, не бедствуем, а она-то, повертела задницей перед чужим мужем, вот так и устроилась по жизни.
– Так говорят, что любовница этого Лазарева – жена его младшего умершего брата. Не молоденькая, а даже его на два года старше.
– Серьезно?
В этот момент я вхожу в здание школы и показываю охраннику свой паспорт, а после уже прохожу через турникет. Поскольку мужчина спрашивает мою фамилию вслух, женщины моментально замолкают, глядя на меня во все глаза и с любопытством, и до меня доходит, что они даже не подозревали, кто стал свидетельницей их разговора.
Мне нет до них дела, но при этом я не испытываю желаемого злорадства от того, что они поливают грязью Фаину. Я чувствую себя обваленной в помоях, ведь как ни крути, а разговоры крутятся вокруг моей семьи. И рано или поздно сплетни перехватят дети, а это неизбежно скажется на Свете. Я раздумываю, что делать, как уже дохожу до кабинета директора школы.
Афанасьева Ксения Львовна.
Мы ходим с ней в один салон красоты, и мне стоило немалых усилий, чтобы сблизиться с ней. И всё благодаря моей маникюрщице, которая замолвила за меня словечко. Никогда бы раньше не подумала, что можно получить место в элитном лицее посредством удачного
