Брак по расчету - Кингсли Фелиция
– Я чувствую себя заложницей.
– Не изображай из себя жертву.
– Если ты так хочешь, чтобы я играла роль счастливой жены, мог бы хотя бы на людях обращаться со мной без этого твоего высокомерия и, по крайней мере, не как со слабоумной.
– Я не обращаюсь с тобой как со слабоумной, – возражает Эшфорд, потягивая кофе.
– Ах, значит, нет? Ты говоришь со мной, только чтобы раскритиковать, унизить или отдать приказ, как собаке.
– А ты – только чтобы съязвить или поспорить. Ты бы очень упростила всю ситуацию, если бы просто делала то, что я тебе говорю, без лишних возражений.
– Лишних возра… Хорошо, что ж, не думала, что придется сделать это так скоро, но я вынуждена сыграть эту карту. – Закатываю рукава, чтобы придать больше важности следующей фразе: – Эшфорд, должна тебе напомнить, что это мои деньги покрыли твои долги, возможно, я заслуживаю хотя бы минимального уважения.
Он поднимается, стряхивая воображаемые крошки со своего голубого кашемирового свитера.
– Твои деньги связаны с моим титулом, так что, если ты на данный момент закончила разыгрывать драму, можем идти. Если не доведешь Давенпортов до инфаркта, буду тебе благодарен. – И он выходит из столовой, не дожидаясь меня.
В гостиной, или, точнее, малой гостиной, как ее называют аристократы (целая комната, предназначенная только для встреч с близкими друзьями, целая комната, просто чтобы поговорить, представляете?), Дельфина уже устроила театр одного актера, развлекая гостей в роли любящей матери.
– И вот уже когда я смирилась с тем, что он останется холостяком и будет просто болтаться по дому, он меня удивил! Эшфорд вошел в Денби под руку со своей женой, улыбаясь, точно ребенок в рождественское утро! Должна признаться… Я уже какое-то время замечала в нем перемены. Он часто ездил в Лондон без явных поводов, возвращался когда ему вздумается, всегда с таким таинственным и мечтательным видом. От матери такое не утаишь, и я почувствовала, что здесь не обошлось без девушки, но про свадьбу я и подумать не могла. Она такая необычная личность. Человек искусства, так занята в театре! Там все плакали, узнав, что Эшфорд увезет ее от них!
Сидящая на диванчике рядом с Дельфиной женщина сжимает в руках чашку чая, но не делает и глотка.
– И все же мы все готовы были поставить состояние на то, что Эшфорд женится на Порции.
– Не представляю, как это возможно! – замечает моя свекровь. Какова лгунья! И продолжает рассказывать свою версию событий: – Эшфорду сложно угодить, порой даже я не понимаю, что или кто ему нравится, но точно не Порция. Они просто друзья и дружат уже столько лет, что сейчас скорее как брат и сестра! – И она смеется, на мой взгляд, крайне наигранно. А потом поворачивается к нам – мы ждем за дверью. – О! А вот и наши голубки! Эшфорд, Джемма, входите, поприветствуйте наших гостей!
Черт бы побрал эту Дельфину, которая пытается изображать идеальную свекровь. Но она хотя бы умеет играть роль – Эшфорд этого таланта лишен или, по крайней мере, утруждаться не хочет.
Эшфорд делает вид, что нежно кладет руку мне на спину и ведет внутрь, при этом на самом деле меня не касается. Интересно, что будет, если я отклонюсь назад и коснусь его ладони? Наверняка он с паническим воплем подпрыгнет до потолка!
– Одри, Мюррей, какой сюрприз! – сердечно здоровается Эшфорд.
– И это ты говоришь про сюрпризы? Мы только-только вернулись из Индии, как нам говорят, что сын моего дорогого друга женился!
– Позвольте вас представить. Вот она, моя Джемма. – И кивком головы он приглашает меня сделать шаг вперед.
– Привет! – Но не успеваю я поздороваться, как тут же замечаю по выпученным глазам и Эшфорда и Дельфины, что что-то не так.
– Надо сказать «большая честь», – сквозь зубы выдыхает Эшфорд.
– Это большая честь для меня, – повторяю я и склоняюсь в реверансе, как на моих глазах тысячу раз делали актеры театра.
Эшфорд, схватив меня за локоть, поднимает меня в прежнее положение.
– Не выставляй себя на посмешище! – продолжает шептать он.
Леди Давенпорт поправляет очки на носу:
– Какая поразительная девушка.
– Еще бы, второй такой… не сыскать. Сразу видно, что вы человек искусства, – продолжает Мюррей. – Вам будет не хватать театра?
Я пытаюсь не расхохотаться ему в лицо и ответить в соответствии с версией Дельфины:
– Театр был частью моей жизни, и я до сих пор не уверена, что поступила правильно, отказавшись от него. Эшфорду предстоит доказать мне, что я сделала правильный выбор! – Я поворачиваюсь к своему мужу и подмигиваю.
Но беспристрастное выражение его лица не меняется.
– Думаю, я тебе уже это доказал, солнышко.
– Ты можешь лучше, – шепчу я.
Мюррей растерянно смотрит на нас, а потом возвращается к теме театра:
– Мы могли видеть спектакль, над которым вы работали?
Зависит от разных факторов. У вас есть маниакально-депрессивные наклонности? Нет, вряд ли.
– Это довольно нишевые спектакли, очень сильные по работе и содержанию…
После моего расплывчатого ответа на краткий миг воцаряется тишина, затем вопрос задает уже Одри:
– Вы скоро планируете отправиться в свадебное путешествие?
– Да, – отвечает Эшфорд.
– Нет, – говорю я.
Мюррей покашливает, будто чтобы скрыть наш двусмысленный ответ.
– И куда хотите поехать?
– На Кубу, – тут же откликаюсь я.
– В Афины, – в тот же миг заявляет Эшфорд.
Тут уже вмешивается Дельфина и заметает сор под ковер:
– Они еще не решили, даже сегодня за завтраком это обсуждали! Они хотят увидеть весь мир, но еще не знают, с чего начать. – И снова этот наигранный смешок.
– И правильно. Мы с моей Одри тоже обожаем путешествовать. Женаты больше тридцати лет, а еще не устали от самолетов, поездов и смены часовых поясов.
– Как вы познакомились? – спрашивает Одри, чтобы сменить тему.
– В театре, – отвечает Эшфорд.
– На танцах, – произношу я.
Тут уже и Мюррей, и Одри, и Дельфина озадаченно смотрят на нас, и Эшфорд бросается исправлять ситуацию:
– Я пошел в театр, а затем заглянул в гримерную навестить друга, а там была она.
Я продолжаю, чтобы поддержать эту версию:
– Да, но нельзя сказать, что там мы узнали друг друга. Мы увиделись, нас представили, потом кто-то предложил поехать в аргентинский бар выпить, и только тогда мы познакомились по-настоящему. Мы болтали, смеялись и танцевали танго.
Все трое будто бы приходят в себя, оживившись от наших объяснений. Особенно Мюррей:
– Эшфорд! Ты умеешь танцевать танго?
– Так и не скажешь, да, Мюррей?
– Как бы я хотела, чтобы мой муж танцевал танго, – вздыхает Одри.
– Дорогая, я пытался, чтобы порадовать тебя, но мне просто не дано! – Потом Мюррей вновь поворачивается ко мне: – Ты родилась в Лондоне, Джемма?
– Да, моя мама из Лондона, а папа из Ш… – Но не успеваю я закончить фразу, как Эшфорд опять хватает меня за локоть и тащит к выходу.
– Нам пора. Нужно обсудить детали свадебного путешествия.
Я едва успеваю уловить последние слова беседы:
– Ее отец из Ш…? – переспрашивает Одри.
– Исчез, – сообщает Дельфина. – Ужасная история, чудовищная потеря. Но не будем грустить в такой счастливый день. Кто-нибудь хочет еще чаю?
16
Эшфорд
Я хочу впасть в кому и проснуться завтра. Или войти в какой-нибудь транс. Что угодно, что лишит меня сознания на следующие четыре часа.
Нет, на нас не надвигается армагеддон. Хуже. Вот-вот начнется официальный прием в честь нас с Джеммой: представление новых герцогов Берлингемов обществу.
Глядя на лестничные пролеты, мне хочется броситься головой вниз с тройным кульбитом, но тогда я приземлюсь прямо в кучу гостей в зале, которых развлекает моя мать в ожидании нашего появления. А от Джеммы ни слуха ни духа. Больше не мешкая, я стучусь к ней: тишина, ничего.
Это, вообще, мой дом или нет? И комната моей жены, так? Так что я имею право войти, если хочу (знаю, правильнее сказать «когда хочу», а не «если», но я же никогда не хочу)!
