Измена. Мы больше не твои - Ира Дейл
Но ночью им стало хуже. Малышки стали заходиться в кашле. Таком сильном, из-за чего казалось, что они вот-вот задохнутся. Нам с Артемом приходилось их приподнимать, чтобы давать им откашливаться. Но даже когда мы прикасались к девочкам, они не просыпались. И это пугало еще больше.
Хорошо, что где-то в восемь утра они начали просыпаться.
— Вы долго? — спрашивает Артем, когда мы с медсестрой забираем девочек, чтобы отвезти на рентген.
Оленька обнимает меня за шею, кладет головку мне на плечо и тихонько покашливает.
— Мы без очереди, — отвечаю максимально спокойно, понимая, что Артем тоже волнуется. — Должны быстро.
Муж недолго пристально смотрит на меня, после чего коротко кивает.
— Я пока схожу за кофе, — Артем бросает взгляд на Леночку, которая обессиленно лежит на руках у медсестры.
— Хорошо, — произношу тихо.
Это единственный диалог, на который мы сейчас способны. Между мной и мужем все еще сквозит напряжение. Единственное, что радует — мы не ссоримся. Видимо, переключились в режим «родители», поэтому удалось отодвинуть разногласия на задний план.
Я первая разрываю зрительный контакт, игнорируя ноющую боль в сердце.
Сейчас не время думать об отношениях с мужем, куда важнее заняться девочками.
Следующие двадцать минут проходят словно в тумане.
Рентген и результаты анализов, которые сделали для меня в срочном порядке, показали очевидное — у девочек пневмония.
Только вчера вечером я убеждала одну мамочку, что ничего страшного в этом нет, главное, вовремя выявить болезнь, а сегодня сама оказалась на ее месте, и чуть с ума не сошла от волнения.
Все это время я старалась держаться. Пыталась не обращать внимания на панику, которая волнами накатывала на меня. Но, как только поняла, что состояние девочек хоть и серьезное, но не настолько, чтобы умирать от страха, чуть не грохнулась на пол — колени подогнулись. Поэтому, когда я посмотрела на анализы, вместе с Олей на руках, которая тоже начала клевать носом, осела на лавочку прямо в коридоре с голубыми стенами и прикрыла глаза.
Такое чувство, что именно в этот момент все эмоции, которые я так старательно сдерживала, взорвались внутри меня, смешались с облегчением и теперь стремятся наружу.
Вот только долго спокойно просидеть мне не удается, до меня доносится грозный рев:
— Архипова!
Резко распахиваю глаза, чувствуя, что Оленька вздрагивает.
Леночка, которая лежит на груди у медсестры, стоящей напротив, поднимает головку и смотрит дальше по коридору.
Прослеживаю за ее взглядом. Вижу смерч в белом халате, несущейся ко мне в виде Николая Васильевича.
Внутри все стягивается в тугой узел. Только его мне сегодня не хватало.
Пусть он просто пройдет мимо. Пусть просто пойдет.
Но, видимо, мои мольбы никто не слышит, потому что заведующий останавливается между мной и медсестрой. Вперивается в меня жестким взглядом.
— Ты совсем страх потеряла? — рычит Николай Васильевич, совсем не обращая внимания на ребенка в моих руках.
Стискиваю челюсти, чувствуя, как гнев вспыхивает в груди. Поднимаюсь на ноги, чтобы не смотреть на мужчину снизу вверх, прижимаю дочку крепче к себе.
Жаль, что Оля больше не спит. Наоборот, смотрит злого дядю, который плевать хотел на ее болезнь.
— Что на этот раз не так? — спрашиваю спокойно, что бесит Николая Васильевича еще больше.
Его лицо краснеет, ноздри раздуваются, а губы, наоборот, белеют оттого, что мужчины изо всей силы их сжимает.
Секунда, и…
— Что не так?! — заведующий орет так громко, что медсестра за его спиной подпрыгивает. Оленька всхлипывает, и я поглаживаю ее по головке в попытке успокоить. — Это твоя больница, что ли? — продолжает кричать он. — Думаешь, можешь перетащить своих… — прерывается, будто подбирает слово, — отродьев, — выплевывает, бросая пренебрежительный взгляд на Олю, — и весь персонал будет бегать перед тобой на задних лапках? — снова смотрит на меня. — Это, вообще-то, частная больница, а не благотворительная организация!
Мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы хоть немного потушить огонь ярости. Единственное, чего я сейчас хочу — вцепиться в лицо мужчине ногтями и расцарапать его до крови.
Отродье? Как он поспел так называть моих детей?
Нет! С меня хватит! Я больше не позволю ему обращаться со мной, как с половой тряпкой, потому что, видите ли, задела его эго, отказав в свидании.
— Увольняйте меня! — выпаливаю, тут же понимая, что приняла верное решение.
— Что? — растерянность появляется в глазах мужчины.
— Что слышали! — цежу сквозь стиснутые зубы. — Не устраиваю вас, как специалист, увольняйте меня. Если же я просто не нравлюсь вам, то засуньте свой поганый язык в задницу, — секунду наслаждаюсь ошарашенным выражением на лице у заведующего, после чего резко разворачиваюсь. — Марина, пошли, — зову медсестру, которая, явно, в шоке от происходящего.
Но даже шага не успеваю сделать, как слышу громкое:
— Стоять!
Грубые пальцы до боли впиваются мне в плечо. Дергают. Теряю равновесие. Приходится повернуться обратно, чтобы не упасть.
Оленька взвизгивает, потому что я едва не вдавливаю ее в себя, лишь бы не уронить.
Когда понимаю, что ровно стою на ногах. Поднимаю голову, смотрю в искаженное от ярости лицо Николая Васильевича.
Больше не собираюсь сдерживаться, открываю рот…
— Убрал руки от моей жены! — жесткий голос мужа прерывает меня.
Глава 24
Поворачиваю голову и сразу же вижу Артема с двумя стаканчиками кофе в руках. На лице мужа отражается, как минимум, звериное выражение. Иначе не описать его заострившиеся черты лица, нахмуренные брови, прищуренные глаза. Грудь Артема часто поднимается и опускается, в глаза полыхают. Муж мгновение не двигается, а в следующее — размашистым шагом направляется к нам.
Николай Васильевич вздрагивает, но только сильнее сжимает мое плечо. Приходится сильнее стиснуть челюсти, чтобы не застонать от боли. Пытаюсь вырваться из хватки мужчины, но то, что у меня больной ребенок на руках, не дает действовать в полную силу.
Артем подходит ближе, ставит стаканчики на скамейку, где я недавно сидела, выпрямляется и хватает заведующего за руку. С такой силой отрывает ее от моего плеча и откидывает обратно к мужчине, что тот теряет равновесие. Николаю Васильевичу даже приходится сделать шаг назад, чтобы устоять на месте.
Я даже пискнуть не успеваю, как муж заталкивает меня с дочкой себе
