Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник
Одеваюсь и тихо выплываю в коридор, чтобы прокрасться незамеченной. И мне это почти удаётся. Я уже беру в руки свою обувь, подаренную, кстати говоря, Мишей, как из ванной, так не вовремя, выходит Толик.
— Стоять! — командует он, и я понимаю, этот урод уже навеселе. — Разговор есть Лорик.
— Ну? Говори чего хотел? — складываю на груди руки и впиваюсь в него взглядом.
Отчим подходит и, обнажая свои полупрогнившие зубы, говорит:
— Куколка моя, мы тут с твоей матерью посоветовались и решили, что пора бы тебе уже и за квартплату свою долю вносить, а то привыкла к халяве.
— Что? — распахиваю на максимум свои глаза и не верю в услышанное. — Да, вы издеваетесь надо мной?
— Если тебя что-то не устраивает, то никто тут не держит. Шлёпай туда, на чьей “шишке” теплее. Пусть там тебя и приютят, как дворняжку. Или засунь свои претензии в сраку и живи на наших условиях. Кстати, квартплату надо внести до двадцать пятого числа, так что двадцать четвёртого буду ждать твою половину, — Делает ко мне ещё шаг, тянется рукой, но я не успеваю среагировать, и он шлёпает меня по ягодицам, а затем прижимается всем телом и целует в шею, оставляя мокрые следы. Пошло, грязно, отвратительно. — Ну, давай, беги, деточка!
Стыдно признаться, но я впала в ступор. Вжалась в несчастную дверь и не могла пошевелиться, словно меня парализовало. Овощ, подвергшийся шоковой заморозке. И только когда Толик, мне подмигнул и ушёл по своим делам вглубь квартиры, я смогла двигаться. Выскочила за дверь и быстро припустила по лесенкам вниз.
Да. Увы, такое бывает. Каждый раз моя реакция на его домогательства разная. Иногда это вспышка ярости, и в такие моменты я готова разорвать отчима как дикая кошка, а иногда впадаю в состояние каменной статуи не в силах пошевелиться и защитить себя.
В супермаркете проторчала не меньше часа. Бесцельно бродила между рядов и разглядывала товары. Потом всё же поняла, что выгляжу подозрительно, и пошла на кассу.
Но и покинув магазин, домой я не торопилась. Домой… Смешно даже.
Медленно шаркая ногами, бреду в сторону парка. Нахожу свободную лавочку, плюхаюсь на неё. И как по заказу в этот момент оживает мой телефон. Открываю наш чатик с подругами и читаю сообщения.
Женька: Есть, кто живой? Я только очухалась.
Улыбаюсь и быстро бегаю пальчиками по экрану, набирая сообщение.
Лариса: Жива и бодра! Вы вчера ещё долго тусили?
Женька: До закрытия, потом с этими парнями пошли рассвет встречать. Зря ты не осталась.
Алиночка: Я ещё дышу или уже! Настюха то наша, похоже, урвала кусочек счастья. Настя, ау? Рассказывай, как оно прошло? Был у вас "КЕКС"?
Ничего себе, какие у них приключения были. И снова набираю сообщение.
Лариса: Оу, а что было? Можно конкретнее?
Алиночка: Хах, а что тут рассказывать. Настюшка наша всё-таки свалила к тому чёрненькому другу твоего громилы. Артур, кажется. А кстати, ты нам, случайно, не заливаешь в уши? Потому что, после того как ты упархала, твой Михаил Громилович тоже куда-то испарился.
Лариса: Понятия не имею. И он не мой!
Алиночка: Да-да, конечно. Чую, в будущем на вашей свадьбе будем отплясывать.
Женька: Ха-ха или на свадьбе Насти и Артура.
Алиночка: Я офигею, если ей реально удастся его заарканить. Принц голубых кровей снизойдёт до простой девушки.
Лариса: Чувствую себя так, будто я год вашей жизни пропустила.
Женька: А вот, будешь знать, как сваливать в самый разгар.
Лариса: Эх, Настю, видимо, мы сегодня не дождёмся.
Алиночка: З-зависть.
Улыбаюсь, прощаюсь со всеми и закрываю наш чат. Рада за девчонок, что хорошо провели время. Это только у меня всё через заднее место полетело. Но тут я могу сказать одно: сама виновата. Не надо было вообще Мишу к себе подпускать. Громко выражаюсь в стиле махрового сапожника, вздыхаю и с тоской смотрю на розоватый пакет-маечку, в котором болтается пачка гречки и четыре сосиски “Баварские”.
В желудке тут же заурчало, и я всерьёз начала раздумывать над тем, чтобы открыть сосиску и съесть её, но так и не решилась. Нарезала по парку не меньше трёх кругов, размышляя над тем, что делать дальше. После того, что выкинул Толик перед моим уходом, я просто не могу туда вернуться. Внутри буквально всё кричит и протестует, а кишки сводит до тошнотного состояния. Это далеко не первое его домогательство. Всё началось очень давно, и хоть ему ни разу не удавалось переступить грань, но легче мне от этого не становилось. Наверное, оттого, до Миши ни одного мужчину я к себе и близко не подпускала. Все они у меня вызывали некую брезгливость, а ещё я попросту боялась. Какой же Толик — всё-таки урод! А я полная идиотка, если до сих пор не накатала на него заяву. Всё жалею его и мать, которая может остаться на улице, если отчима посадят за домогательства. Хотя посадят ли? Тоже спорно, это ж ещё доказать надо…
На улице уже давно стемнело, и я, как зяблик, сижу, нахохлившись от холода. Зубы начинают отбивать чечётку. Решаю, что лучше идти, неважно куда, главное — двигаться. Так будет теплее.
Навстречу мне бежит молодой мужчина, который, судя по его одежде, вышел на вечернюю пробежку. И когда он равняется со мной, я вдруг узнаю его — это тот самый мужчина с работы Миши. Глеб, кажется. Он тоже меня узнает, кивает и пробегает мимо. А я оборачиваюсь и смотрю ему вслед.
— Надо же, какая встреча, — тихо бормочу себе под нос, отворачиваюсь и иду дальше.
Вскоре выхожу из парка и топаю вдоль проспекта, решив, что тут, по крайней мере, даже в поздний час относительно светло и многолюдно.
— Не поздно для прогулок? — слышу за спиной. Оборачиваюсь и вновь вижу Глеба. — Я уже потренироваться успел, а ты всё тут. Одна?
— Здравствуйте. Да, я одна. Э-э-эм, до магазина ходила и решила прогуляться, — приподнимаю свой пакет и демонстрирую покупки.
Он сканирует меня своими тёмными глазами, а потом выдаёт то, чего я никак не ожидаю.
— Давай провожу. Ты недалеко отсюда живёшь?
— Ну, не то чтобы совсем недалеко. Минут двадцать пешком.
— Ну, пойдём, буду твоим сопровождающим, — пожимает он плечами. — Напомни своё имя?
— Лариса, — отвечаю и периодически кошусь на него. — Пробежками занимаетесь?
— Да, бывает. Для здоровья полезно и
