Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская

– Это другое. Речь ведь не о свидании больше.

Неправильная формулировка. Ой, неправильная. Вижу по стёршейся улыбке. Словно тряпкой мокрой прошлись.

– Верно. Больше не о свидании. Мы закончили?

– Да погоди, ― ловлю её за запястье. ― Ты на это тоже не злись. Я действую в твоих же интересах.

– Отличный довод. Очень внушительный. Всё?

Твою ж мать! Как сложно разговаривать с бабами. Оттягиваю её от двери, закрывая собой единственный путь отступления. Теперь только через мой труп. Или окно, но не думаю, что она решится сигать со второго этажа. Хотя кто знает эту птичку.

– Сильно обиделась, да? ― вопрос не вопрос. То ли утверждение, то ли закрепление понимания.

– Конечно, нет, ― ехидно кривятся. ― Меня ж каждый день опрокидывают. Привычное дело.

Понятно. Сильно. А со стороны и не скажешь.

– Сорри. Я не хотел. На эмоциях был.

Марков тогда конкретно вывел из себя. А что самое мерзкое: несмотря на ублюдскую подачу он был в чём-то прав. Нехрен нам с ней даже пытаться что-то мутить. Ни ей, ни мне пользы это не принесёт. Слишком разные социальные статусы. И её заклюют, и я ничего дать ей всё равно не смогу.

– Бывает, ― понимающе кивают. ― Значит, предлагаю и дальше делать вид, что мы не знакомы. У тебя это отлично получается.

Не соглашусь. Паршиво у меня это получается. Неправдоподобно.

– Может, мне тебя связать? ― в очередной раз ловлю её при попытке бегства. Теперь уже за плечи. ― Ты способна хоть минуту спокойно постоять? ― с тяжёлым вздохом, Чижова скрещивает руки на груди и переключается на разглядывание потолка. Задрала нос, пожёвывает губу и тихонько отстукивает туфлей по паркету в такт тикающей секундной стрелке настенных часов. ― Что ты делаешь?

– Ты же велел стоять. Вот и стою. Скажешь, когда закончим.

У меня, кажется, глаз начинает дёргаться. Понятия не имею, почему всё ещё нахожусь здесь, вместо того, чтобы, в сердцах послав её, свалить первым. Может, потому что она именно этого и добивается, желая поскорее отделаться от меня. А, может, потому что я… сам этого не хочу. А чего тогда хочу?

А хз.

Не знаю.

Поэтому пока она старательно избегает зрительного контакта, я, наоборот, пристально всматриваюсь в неё, очерчивая невидимый контур частично отвернувшегося от меня лица. Начиная от упрямого лба с собравшимися на нём складками и заканчивая горделиво вздёрнутым подбородком.

На порозовевших влажных губах, которые Алиса не перестаёт грызть, задерживаюсь особенно долго. Садистка, терзает их нещадно. Нервничает? Нервничает. Пульсирующая венка на виске и рвано вздымающаяся грудная клетка выдают скрытый нервоз. Но держится стойко, я бы даже сказал ― с вызовом.

По инерции, мало отдавая себе отчёта, тянусь к распушившейся косичке. Несколько прядей уже вылезло, падая на щеки. Смахиваю их, за что получаю вопросительно округлённые глаза, всем видом спрашивающие: и что ты делаешь?

А что я делаю?

Ответ тот же: не знаю.

Действую по наитию, видимо. И на инстинктах. Именно они заставляют меня, подчиняясь порыву, поцеловать её.

Отвечаю, это самый невиннейший поцелуй из всех невиннейших поцелуев, которые у меня были. Включая самый первый. А мой первый поцелуй, насколько помню, случился ещё в детском саду ― кривой, косой и неумелый. Но даже тогда та девчуха отвечала мне с куда большой охотой, нежели малая сейчас.

Натыкаюсь на баррикаду. В прямом смысле. Стиснутые зубы незамысловато дают понять, что дальше меня не пустят. Что ж, обойдёмся и этим. Пусть Чижова не отвечает, но ведь и не отталкивает. Да, страстью и не пахнет, но для первого раза сгодится.

Стоп, что? Первого? А я уже что, планирую следующий? Интересный поворот.

– Зачем? ― тихо спрашивают с закрытыми глазами, когда я неохотно отрываюсь от неё, выпрямляясь и облизывая собственные губы, сохранившие вкус её блеска.

Чёрт, мне понравилось.

И даже очень.

– Не знаю, ― честно признаюсь. ― Захотелось.

– Захотелось, ― эхом вторят. Мне нравится её не истеричность и спокойствие, с которым она всё принимает. ― Забирать обратно будешь?

– Кого?

– Не знаю. Свидание ты забрал. Поцелуй тоже?

Отлично. Меня теперь этим будут без конца попрекать?

– Нет. Поцелуй я благосклонно оставлю тебе.

– Как великодушно.

– Можем, если есть желание, закрепить повторно. Если не умеешь по-взрослому, я научу.

– Заманчиво, но вынуждена отказаться.

– Что так?

– Не вдохновляешь.

Ауч. Умница, укусила больно.

– "Саламандра" подходит тебе как нельзя лучше, ― не могу не заметить. ― Такая же маленькая, а жалишь ядом без пощады.

Снова что-то не туда вякнул.

– Не называй меня так, ― мрачнеет Алиса, резко распахивая глаза. ― Ненавижу это прозвище.

– Почему?

– Потому что тот, кто придумал его ― козёл и моральный урод.

Звучит не очень.

– И кто это был?

– Это неважно.

– Не Марков?

– Неважно.

– И это никак не имеет отношения к тату, о котором он в курсе, а я почему-то нет, хотя видел тебя практически без одежды?

Этот моментик тоже не обошёл меня мимо, но возможности всё не предоставлялось поинтересоваться. Он и сейчас не ахти какой, но попытка ― не пытка.

– Мы закончили?

Понятно. Меня вежливо затыкают.

– Да.

– И я могу идти?

Хочется сказать "нет".

Ужасно хочется сказать "нет".

– Да.

– Позволишь? ― кивают на дверь. Без особого воодушевления отхожу в сторону. ― Благодарю, ― из кабинета выскакивают метеором, оставляя меня наедине с расставленными на лабораторных столах колбами, которые так и не увидели спонтанного жаркого перепиха, и развешенными по стенам плакатами.

"Два любых тела притягиваются друг к другу с силой, прямо пропорциональной массе каждого из них и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними", гласит закон всемирного тяготения, сопровождая всё формулой и математическими расчетами.

Хех. Притяжение есть. Два тела тоже. Образовавшееся расстояние между ними прилагается.

Символично? Символично.

* * *

Всё тело надсадно ноет. А рёбрам особенно сильно досталось от "Штопора". По ощущениям вроде обошлось без трещин, но органы он мне точно хорошенько промял. И челюсть поскуливает после неудачного приветствования с его затылком, хотя в целом отделался я лайтово. В отличие от соперника.

Цепкая хватка и длинные ноги, в конечном итоге, не особо ему помогли. Обошлось без носилок, однако местные санитары без диплома уводили рослого парнишку под ручки. Пыльная, но вполне себе красивая победа. Я собой доволен.

– Хороший заход, ― Костян тоже доволен. ― Не зря на тебя поставил.

– А букмекерам разве можно делать ставки?

– А кто запретит?

И то верно.

– Я б поставил, но бабок нет, ― хмыкает Никитос, тоже решивший сегодня скоротать ночку с огоньком. Говорит, стрелку здесь назначил с девушкой. Романтик хренов,