Алексей Гарин - ХОРОШИЕ ДЕВОЧКИ НЕ ХОДЯТ В ПОДВАЛЫ

ХОРОШИЕ ДЕВОЧКИ НЕ ХОДЯТ В ПОДВАЛЫ

За окном слышался тихий, тоскливый вой. Чьи-то острые когти нерешительно скреблись в тонкую дощатую стенку сарая; от этого звука холодело внутри и мелко дрожали пальцы. Вельда чувствовала, что еще немного, и она начнет трястись всем телом. А то и вовсе — вскочит, закричит и бросится куда глаза глядят, от этих ужасных звуков, от этой ужасной темноты…

Короче, вечер удался.

— И вот тогда глупая девочка не послушалась своей бабушки и решила спуститься в подвал. Она совсем забыла то, что говорили ей взрослые: никогда, ни в коем случае не ходи в подвал одна!

Голос Джима звучал нарочито глухо, как-то замогильно.

— А все оттого, что дуреха не верила в Них. И вот она пошла вниз, по черным-черным ступеням, держась рукой за черные-черные перила, а вдобавок они были все покрыты здоровенными кровавыми пятнами…

— Слышь, Джимми! — раздался откуда-то из угла недовольный голос, — а чего она вообще поперлась в подвал, если совсем не верила в Них?

Это конечно же был Фил, по прозвищу Умный Кролик. По жизни неплохой парень, никогда не отказывающий, если надо сдуть домашнее задание — но временами до отвращения въедливый. Именно тогда, когда это никому не нужно.

Понятное дело, Джим не выдержал и взъярился. Рассердился всерьез, не по-детски, как бывает, если ни с того, ни с сего задеть правильного пацана.

— Слышь ты, Кроль очкастый! — набычился он, — ты сидел бы себе да слушал, когда люди говорят. А если не хочешь слушать — то шел бы себе домой, к мамочке с папочкой, и пусть они тебе протрут очечки, и уложат спать в кроватку!

Произнося эту необычно длинную тираду, Джимми все ближе подбирался к Филу. Вельда подумала, что знаменитым очкам Умного Кролика, пожалуй, грозит серьезная опасность… и что драчун и враль Джим на этот раз прав. На все сто прав. Нечего портить дурацкими вопросами хорошую страшилку, а то настроение пропадет насовсем.

По доскам сарая по-прежнему скребли невидимые лапы, но теперь ей все труднее было забыть о том, что это лишь кривые ветки старой ивы. А жуткое завывание — просто ветер, да и не такое уж оно жуткое… если подумать, ничего особенного. И вообще, в сарае стало холодно.

Джим тем временем подкрался к Филу на дистанцию атаки и примеривался, оживленно поводя сжатыми кулаками. Очки на Кроличьем носу маняще блестели, словно донося украдкой о беззащитности хозяина; и бедолага Джим, конечно же, попался. Как и многие до него. Подошел слишком близко. Грубый, хоть и хорошо начищенный ботинок Кролика с глухим стуком ударил Джима под коленку — а в следующий миг Умный Кролик впился в обидчика, словно клещ. Его знаменитые окуляры скатились в солому, но это уже не имело никакого значения; на дистанции клинча Кролик видел превосходно.

Вельда тихо поднялась и выскользнула за дверь.

Окна ее домика светились вдали, притягивая взгляд и маня, немного похожие на болотные огоньки. Черно-синее небо обрисовывало ровную линию горизонта — лишь справа, словно могильный курган, возвышался купол Черного Айвена.

Раздражение постепенно улетучилось — в конце концов, что взять с этих мальчишек? Ежики, не умеющие вовремя убирать острые иголки… Вельда еще не вошла в тот возраст, когда зрелище дерущихся парней вызывает затаенный восторг, и потому размышляла об этом с величавой женской мудростью. Ветер на удивление быстро утих, сухая осенняя трава легко шуршала под ногами. Мама, конечно же, навязала ей маленький фонарь — но зажигать фитиль не было никакой нужды. Земля здесь ровная, не споткнешься… сейчас мама, наверное, уже приготовила ужин, может быть, даже ее любимый пирог с курятиной, а папа все сидит в своей комнате на втором этаже, и из-за двери доносится звонкое щелканье клавиш…

А вот фонарь у крыльца мигал, и это было плохо.

Проводка в доме пока что работала, и лампы — почти все! — обычно светились ровным белым светом. Вельда привыкла к тому, что оставшаяся в доме техника трудится почти без сбоев и гордилась этим — не каждая семья в городе могла похвастаться подобным везением. Спасибо прежним хозяевам, решившим поставить свое жилище далеко за городской чертой — однажды сказала мама; электромагнитная атака, превратившая большую часть городских машин в бесполезное железо, задела их лишь краем. Качал воду спрятанный в подвале насос, работал электрогенератор, и даже — о чудо! — жужжала в кухне стиральная машина…

Лампа мигала. Неужели — она умирает от старости? Техника, рассчитанная на многие годы, почти бессмертная, как умели делать до войны… Вельда ощутила, как в душе ворохнулась смутная тревога.

И тогда она услышала звук. Гулкий, металлический — словно бы кто-то задел большую бочку для дождевой воды, что стояла около дома. До крыльца оставалось шагов сто, не больше — и девочке показалось, что возле него мелькнула какая-то тень. Тоби?

Она негромко свистнула, подзывая собаку, но ответа не было. Да и вряд ли это мог быть Тоби…

Ни одна собака, даже самая крупная, даже громадный и редкий в их краях "русский сторож" (доставшийся папе, между прочим, за жуткие деньги), не отбрасывает ТАКУЮ тень. Движущееся у крыльца существо, насколько можно было понять по контуру тени, напоминало… вот именно, ту самую бочку с помятыми жестяными боками, вросшую в землю и покрытую кое-где ржавчиной. Вельда остановилась, прислушиваясь: что-то лязгнуло, стукнуло, кажется покатились поленья под навесом, запасенные на случай холодной ночи, заскрипели ступеньки… Девочка замерла, будто крошечный мышонок, что завернул, ничего не подозревая, за угол своей уютной норки — и натолкнулся на холодный, немигающий змеиный взгляд.

Внезапно громко залаял Тоби — как-то странно визгливо, с подвыванием. Вельда позвала — и пес метнулся к девочке: они никогда не сажали умного зверя на цепь, зная, что тот не тронет никого из своих. А незнакомым ночью возле дома делать нечего… Тоби ткнулся лбом ей в бедро, прижался, и она ощутила, как дрожит мощное мускулистое тело.

— Тоби, маленький, что с тобой?

Пес виновато взглянул снизу вверх — но как всегда, ничего не ответил. Взяв собаку за широкий ошейник, Вельда направилась к крыльцу. Лаз в подвал чернел совсем рядом — мама частенько упрекала папу за "редкую безответственность" и за "потрясающую лень": папа никак не мог найти время и закрыть ход хоть каким-то подобием люка, чтобы кто-нибудь ненароком не скатился вниз. Впрочем, в их семье не было принято напиваться так, чтобы не различить ступенек, ведущих вниз, от ступенек, поднимающихся вверх…

Прикосновение к теплой собачьей шерсти успокоило девочку. Да и пес, оказавшись рядом с человеком, хотя бы и маленьким, постепенно успокоился и перестал дрожать. Страшной тени уже не было видно; девочка решительно тряхнула волосами — вот что бывает, когда наслушаешься страшных историй — и поставила ногу на первую ступеньку.

Трусиха несчастная. Конечно, это всего лишь Тоби. Сослепу врезался в ту самую бочку, а потом задел поленницу. И, конечно, побежал жаловаться маленькой хозяйке…

Вот только мелкая дрожь, только что сотрясавшая клыкастого зверя, не вписывалась в это успокаивающее объяснение.

Вельда запретила себе думать об этом.

И все же, ее взгляд поневоле коснулся спуска в подвал, теперь казавшегося черным провалом в неведомый мир. Собственно говоря, она не была там ни разу — зачем, если автоматика дома работает, как часы? И мама не была; а бывал ли внизу папа, она не знает. А что собственно говоря, мешает ей спуститься туда прямо сейчас?

Вот возьмет и спустится по этим старым, покрытым мхом ступеням!

Девочка уже сделала целых три шага вниз, когда в ее воображении вдруг возникла картина: со скрипом открывается подвальная дверь. Щупальце — суставчатое, ржавое, мерзко скрежещущее по камню; с шипением ползет наружу, обвивает ей ноги… и тянет, тянет туда, где уже слышится дребезжащее урчание стальных шестерней. И…

… ОНА СОВСЕМ ЗАБЫЛА, ЧТО ГОВОРИЛА ЕЙ БАБУШКА — НИКОГДА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ХОДИТЬ В ПОДВАЛ ОДНОЙ… ГЛУПАЯ ДЕВОЧКА…

Вельда опрометью бросилась вверх по ступенькам.

Они молча сидели на широкой, нагретой солнцем скамейке возле школьной ограды. Солнце было уже по-осеннему неярким, но еще теплым — и хотелось лишь сидеть, подставив лицо ласковым лучам. Но еще не появилась на свете та сила, что заставит женщину, даже совсем юную, замолчать надолго.

— Фил завтра поедет в Роуд-Крик. С отцом, — медленно, с усилием произнесла Мардж. Помолчала и закончила: — За новыми очками.

— А старые? — так же нехотя откликнулась Вельда.

— Вдребезги. Кроличий папа в ярости. Отправился к Джиму домой.

— И что?

— Отец Джима разорался. У сыночка нос на сторону — Кроль его лбом приложил…. А Кролик-старший сказал, что тот может идти хоть прямиком к шерифу, и все равно никаких денег ему не видать. Как своих ушей.