Умри со мной - Ана Фогель
Я поднимаю на него взгляд исподлобья.
– Расслабься, я предлагаю тебе принять душ одной. Согреться и… смыть краску с твоего лица.
– Хорошо, – шёпотом соглашаюсь я.
Колдер помогает мне подняться и снимает с меня наручники. А я молюсь лишь о том, чтобы с него не упало полотенце.
– По коридору направо.
– Вот так просто? – с недоверием спрашиваю я. – А вдруг я убегу?
– Попробуй.
Я дохожу по тёмному коридору до ванной. Здесь ещё висят тепло и запах мужского геля для душа. Раздеваясь в чужой ванной, я чувствую себя до предела уязвимой. Но время под горячей водой топит на время тревожные мысли. Я просто рада, что искажённый/сюрреалистичный/живой день ползёт к концу.
Я снова натягиваю на себя юбку и свитшот. Надевать капроновые колготки нет ни сил, ни желания. Так я появляюсь в комнате Колдера. Он лежит на матрасе с телефоном в руках. С моим телефоном в руках. Я замираю в дверях, словно оказываясь в другом мире. Словно меня в нём нет.
Колдер уже одет в серые спортивные штаны и чёрную футболку. Он выглядит очень мило и по-домашнему.
– Ну надо же, ни одного селфи…. – Колдер замечает меня и отрывает глаза от экрана телефона. Он внимательно проходится по мне взглядом. Его глаза задерживаются на ногах. На моих бледных ногах, усыпанных галактиками из синяков.
– Ты копаешься в моём телефоне? – возмущаюсь я.
– Ага. Довольно скучное занятие.
Он поднимается и идёт ко мне. Мимо меня.
– Да, кстати. Ты написала Кэт, что заболела и тебя не будет завтра в школе.
Супер. Он наверняка прочитал все мои переписки. Не то чтобы их было много или они были чересчур неловкими. Но это всё-таки личное.
– Хоть что-то приятное в том, чтобы быть в заложниках, – бормочу я себе под нос.
– О, поверь, я бы мог предложить тебе кое-что поприятней. – Его слова лижут мою кожу. – Но… я предпочитаю Кэтрин.
Ба-бах.
Любой предпочтёт мне Кэтрин. Я знаю это. Но слышать не хочу.
– Можешь ложиться на моё место. Я буду внизу. Если что-то понадобиться – не беспокой.
Колдер уходит, бросая меня в своей комнате. Он не оставил мне ничего: ни моего телефона, ни своего ноутбука. Здесь даже нет телевизора.
Я подхожу к стопке книг у матраса. «Акцентуированные личности», «Клиническая психопатология». Мощно.
Очень необычное увлечение для убийцы.
Или это социальный эксперимент?
В любом случае я не в том состоянии, чтобы читать сейчас нечто подобное.
ОТРΛЖЕНИЕ
––16–
Как много есть фильмов о похищении. Ничуть не меньше книг. Я даже слышала о вопиющих случаях из новостей. Но как я ни стараюсь осознать себя заложницей, лёжа на матрасе в доме похитителей, реальность не спешит просочиться в моё сознание. Так же, как оно не позволяет мне выпустить на свободу страх и тоску, которые гниют где-то внутри.
Свежие синяки напоминают, что я ещё жива. Напоминают, что меня касался Колдер. Я переворачиваюсь на бок. Подушка пахнет им. Я утыкаюсь в неё носом и сворачиваюсь в клубок. Тень его присутствия обволакивает меня, и я засыпаю в фантомных объятьях.
Подхожу к большому зеркалу в углу комнаты. Серые сумерки заполняют пространство, но я отчётливо вижу своё отражение. Только оно не моё. На стекле огненно рыжие волосы чуть ниже плеч. Зелёные глаза смотрят в пустоту. Губы почти беззвучно шепчут.
«Где ты?»
– Там, где лес, – невольно отвечаю я, не понимая, как ввязалась в диалог. – Это всё что я видела. Но я в пределах Шелтона, я уверена, – рассказываю я.
– Я приду, – шепчет отражение.
Я отворачиваюсь, чтобы вспомнить, где нахожусь. Позади меня матрас, белые простыни. Я в Комнате Колдера. Когда я поворачиваюсь снова, зеркала нет. Тогда я вспоминаю, что его и не должно здесь быть. Я начинаю медленно терять ощущения, а потом открываю глаза. Я лежу на матрасе Колдера. За окном утренняя серость. Вчерашние звёзды растворились в тяжёлых облаках.
Сколько время?
Ищу свой телефон, но вспоминаю, что он у Колдера. Как и мой рюкзак. Как и я.
Поднимаюсь с матраса, растягивая засохшие мышцы. Добираюсь до ванной и выполняю минимальные утренние процедуры.
В доме подозрительно тихо. Может, парни ещё спят? У меня есть шанс сбежать. Я на кончиках пальцев подбираюсь к входной двери. На крючке слева от неё висит моя куртка. Какая удача. Сняв куртку, я дёргаю ручку, но дверь не поддаётся.
– Далеко собралась? – Сиплый голос застаёт врасплох. Испуг встряхивает меня.
– Хотелось бы домой, – отвечаю я, поворачиваясь к Кристоферу.
– А я хочу панкейки на завтрак, но мы не всегда получаем, что хотим.
– Серьёзно? Это твоё желание? – удивляюсь я. Бедных мальчиков совсем некому кормить. – Я могу приготовить тебе их, а ты отпустишь меня, – предлагаю я, совершенно не надеясь на заключение столь неравнозначной сделки.
Кристофер складывает руки на груди, отчего его бицепсы выглядят ещё более внушительными. Взгляд его болотных глаз прощупывает меня, а затем он говорит:
– Ты умеешь готовить? – скептично спрашивает он.
– Умею – громко сказано, но я могу, – объясняю я. Крис всё ещё сомневается. – Моя мама шеф-повар в ресторане. Она готовит постоянно, у меня не было шансов не научиться.
– Хорошо. – Сдержанно кивает он и разворачивается в направлении кухни.
– Хорошо? – я спешу за ним. – Это значит, ты меня отпустишь?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– Но…
Кристофер резко останавливается и вновь поворачивается ко мне. Я едва успеваю остановиться, чтобы не столкнуться с ним. Запрокидываю голову наверх.
– Давай-ка я тебе кое-что объясню. Наша задача находить таких, как ты и уничтожать. Всё. Я в принципе не должен с тобой разговаривать, и ты уже как… – он поднимает руку и смотрит на свои часы, – двадцать шесть часов должна быть мертва.
Я мертва уже больше года.
– Так что давай ты просто приготовишь завтрак, и я позволю тебе поесть.
Я не могла не хотела есть. Но согласилась. Потому что, зная Кристофера, это был великодушный шаг с его стороны. Однако жалела я об этом всё время, пока он стоял за спиной. Я помнила, как он направлял на меня пистолет, и мне казалось, что стоит мне повернуться, я вновь увижу направленное на меня оружие.
– Приятного аппетита, – приправляю я сухими словами приготовленные панкейки.
– Выглядит неплохо, – говорит Кристофер, разглядывая тарелку.
– На вкус должно быть ещё лучше.
Желудок болезненно сжимается в голодной судороге. А желание есть отсутствует, отдав мой организм на растерзание стрессу.
– Ты ведь не пересолила их, или ещё что? – Он смотрит на меня исподлобья.
– Попробуй, – равнодушно
