Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
И как током ударяет по нервам. Жар неловкости и стыда бросается в лицо. Боюсь. Но позвала к себе. Его… Его! Семёна Графова! А он! А он согласился… Невероятно.
– Щас погоди, попробую встать. Черт, как херово. Словно бульдозером проехались…
Семён поднимается и оказывается в сидячем положении. Осматривается и хочет поднять голову, чтобы взглянуть на меня. Но у него не выходит. Ему плохо.
– Попей, может, станет лучше! – протягиваю бутылку с водой.
Парень делает несколько глотков и ставит бутылку на лавочку. Медлить нельзя. Ему нужны таблетки.
– Все, вставай. Здесь недалеко идти. Пошли.
Захватив пакет со скамейки, протягиваю ему руку. Он неожиданно хватается за нее. Горячая шершавая ладонь оказывается слишком большой. Моя маленькая ладошка утопает в ней.
– Я помогу дойти. Но надеюсь, что мне не придется тебя нести. Я не Геракл!
Семён просто ничего не отвечает и принимает мою помощь.
Глава 15
Мы медленно идём вперед, шатаясь из стороны в сторону, словно соломенные куклы на ветру. Семён тянет меня за собой, ведь я его поддерживаю. Сначала он отказался от помощи, но потом, когда чуть не упал, все же согласился. Сейчас получается, как будто я его обнимаю. Сердце шальным барабаном стучит от страха. В голове рой мыслей. В руках дрожь от незнакомого чувства. Я так близко с парнем впервые…
Я боюсь оставаться с ним. Не в смысле боюсь, что он сделает мне что-то плохое. Меня страшит смущение, бедность, стыд. Какое-то женское чувство робости перед красивым популярным парнем.
Но…
Дело сделано, позвала к себе его, и теперь нет дороги назад. Ему нужна помощь. И это главнее моих предрассудков. Успокаиваю я себя в мыслях.
– Дома у меня младшая сестра. Бабушка в больнице, – поясняю я около самого подъезда.
– Окей. Вода есть?
– Вода есть и таблетки. Тебе нужно выпить жаропонижающее.
– Я согласен даже на топор, – с мучительным вздохом отвечает Семён.
Мы заходим в подъезд. Вызываем лифт. Молча доезжаем на второй этаж и выходим. Семён совсем не смотрит по сторонам. Ему не до этого. Не замечает потрескавшуюся краску на стенах и пыльные сундуки ящики с хламом выстроенные в ряд. И слава богу, что не замечает.
– Постой, я сейчас. Двери открою, – я отпускаю Семёна, и тот сразу облокачивается на стену. Закрывает мучительно глаза. Выглядит парень и правда не очень хорошо, знатно его потрепали.
Я нахожу ключ и открываю дверь. На меня падает тусклый жёлтый свет. Я неуверенно смотрю на парня, все ещё думая, что есть шанс отказаться от затеи. Он облегчённо вздыхает и первый заходит внутрь.
Нет! Отказаться уже не смогу.
Я захожу следом и закрываю дверь на замок. Семён садится на табурет и хватается за голову. Я шумно вздохнув быстро раздеваюсь.
– Дашка, вернулась. Принесла пироженки? – Марина радостно выпрыгивает из комнаты.
– Ого. Это кто. Тот самый знакомый? А чего это с ним? Пьяный, что ли? Дашка, ты зачем его в дом привела? Он с нами теперь будет жить?
– Мариш, ну сколько вопросов. Конечно никто с нами жить не будет. Что за глупости? Его избили, ему нужна помощь. Это Семён. Я с ним… учусь в институте. Иди пока в комнату. Хорошо?
– Ясно. А где пироженки-то мои?
– Возьми в пакете. Можешь обе съесть. Мне что-то не хочется.
– Ура! Спасибо, Дашка! – с радостным воплем Марина забирает пакет и, даже не взглянув на Семёна, уходит к бабушке в комнату.
Мы остаемся наедине в полутишине.
– Вставай. Я покажу, где ванная. Нет. Стоп. Сейчас принесу жаропонижающее. Нет. Кровь. Боже. Сиди тут! Не знаю за что хвататься.
Я бегу на кухню и открываю нашу аптечку. Для лекарств в нашем доме выделен отдельный большой шкаф. Здесь и антисептики, и зелёнка, и бинты. Достаю все, что может мне пригодиться. Набираю целые руки пузырьков и возвращаюсь к Семёну.
Кладу все это на тумбу. Потом бегу за стаканом воды. Когда возвращаюсь вижу, что Семён успел снять кроссовки и футболку. Теперь сидит с голым торсом. У него много синяков по всему телу.
– Ужас, Семён, кто так тебя? Прости… Мне не надо задавать вопросов. Просто… это кошмар…
Трясущимися руками достаю из пачки две таблетки на основе парацетамола.
– Возьми и запивай. Обе. Сейчас же. Потом разберемся, что делать с ранами.
Он без всяких уговоров берет таблетки и запивает их водой. Осушает стакан до дна и глубоко вдыхает.
– Тебе нужно в ванну. Нужно промыть раны. И… Ты весь перепачканный. Не знаю, в каких кустах ты дрался, – произношу запальчиво и тут же кусаю губы. Что я говорю? Какая ванна? Я же собиралась отправить его домой… Невесть что говорю.
– И там будешь помогать? В ванной… – произносит так неожиданно, что не успеваю смутиться.
Только натыкаюсь вдруг на его взгляд. Хмельной, уставший, но почему-то мне кажется с юношеским задором.
– Не хотелось бы… Я как-то… Как-то я… Я не подумала… – начинаю перебирать пузырьки антисептических средств.
– Что? Никогда голых пацанов не видела? – хрипло низко спрашивает.
– Семён… – стараюсь не упасть в обморок. Сейчас будем оба лежать без сознания.
Беру себя в руки. Он молчит.
– Так. Я пропущу мимо ушей твои неуместные вопросы. Сделаем вот что. Сейчас я обработаю порезы. А когда тебе станет легче, ты сможешь сходить в ванную комнату. Таблетки сильные, должно отпустить через десять минут. Надеюсь, станет легче.
Он ничего не отвечает. Только утвердительно кивает и снова закрывает глаза.
– Пошли в комнату. Здесь темно. Я ничего не вижу.
– Снова ты меня гоняешь.
Семён медленно встаёт и идёт за мною. Я прохожу в нашу с Маришкой комнату, и парень проходит следом.
– Садись здесь. Это моя, – указываю на одноместную кровать, аккуратно застеленную сиреневым с цветами пушистым пледом.
– У тебя уютно, Кул, – замечает он, садясь на кровать.
