Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
Не удержав в себе необъяснимое любопытство, тихо переступая ногами, приближаюсь к нему. Смотрю молодому человеку прямо в лицо. В шоке пробегаюсь глазами по знакомым мужским чертам.
– Семён? – с ужасом вскрикнув, прижимаю ладонь ко рту.
Парень сильно побит. Белая футболка перепачкана грязью и кровью. Лицо похоже на сырой кусок мяса. Но все равно за этой кровавой страшной маской я узнаю его. Упрямый подбородок, крупноватый нос, четко очерченные поджатые губы.
Начинают дрожать от страха и волнения. Кто его так? Стая разбойников?
– Семён, ты живой? Семён? – я подхожу ближе и трогаю пальцем его плечо.
Присматриваюсь. Замечаю, как ровно и спокойно поднимается его грудная клетка. Дышит. Живой. Невероятное облегчение прокатывается волной по всему телу.
Долго смотрю ему в лицо. И только потом понимаю, что нужна помощь. Кладу пакет на лавочку и открываю рюкзак.
– Зачем мне это все? Зачем? – бормочу тихо в темноту.
Ищу мобильный телефон и набираю скорую помощь. Через пару гудков поднимается трубка.
– Служба скорой помощи. Слушаю вас.
– Здравствуйте. Срочно нужна помощь. Тут парня избили. Он весь в крови. Сидит на скамейке с закрытыми глазами. Я не знаю что с ним.
– Говорите адрес, – спокойно отвечают на том конце провода.
Я говорю адрес остановки. Медик сообщает, что вызов принят и кладет трубку.
Внезапно поднимается сильный ветер и заметно холодает. Семён сидит в одной футболке. От его вида становится зябко. Я передергиваю плечами. Мне и в куртке не уютно.
– Семён, проснись. Семён… Ты не замёрз? – я трогаю его плечо. Касаюсь более уверенно. Прислоняю ладонь к руке и держу несколько секунд. Его кожа горит настоящим огнем.
– Эх, Семён, у тебя температура, – шепчу сама себе.
Глаза парня неожиданно открываются и практически сбивают меня с ног. Скачком я отпрыгиваю от него и ошалело смотрю в узкие щелочки заплывших глаз.
– Ой, привет, – лепечу невнятно.
– Ницше? Какого хера ты тут делаешь? – хрипит парень в ответ.
Я рада, что он очнулся, но теперь не знаю, что с ним делать?
– А я тут живу! – брякаю, что первое пришло в голову.
Он хмурится и ворочается на лавочке. Совсем немного меняет положение тела и тут же шипит от боли. Здорово ему досталось…
– Прямо здесь живёшь? – снова закрывает глаза и вытягивает вперёд ноги.
– То есть… Я хотела сказать, что живу в этом районе. Дом вон там за твоей спиной, – показываю пальцем в сторону своего дома.
– Черт, как плохо, голова трещит, – корчится парень и приоткрывает один менее пострадавший глаз. Смотрит на меня вопросительно, будто не понимая, что я тут делаю.
По логике, мне следует уйти. Немедленно! Не оглядываясь! Ведь Семён когда-то поиздевался надо мной, посмеялся, унизил перед своими друзьями… Но я продолжаю стоять на месте и внимательно изучать его. Не могу я вот так взять и оставить человека в беде. Даже такого хулигана, как он.
– Семён, у тебя температура… Очень высокая.
– Какого черта ты вызвала скорую? Со мной все в порядке, – потирает лицо. Затем смотрит на руку и матюгается. Испачканную в крови ладонь вытирает о джинсы.
Я молчу. Отхожу чуть дальше от него. Мне здесь не место. Пора идти домой. Я для него никто и звать меня никак. Он даже имени моего не знает.
Чего я тут делаю, и правда? Мы с ним совершенно не знаем друг друга. А факт того, что нам нужно делать общую презентацию совсем не означает, что мы должны общаться и спасать друг друга в чрезвычайных обстоятельствах.
Ноги словно приросли к земле. Я вижу, что ему плохо и не могу уйти.
– Уже уходишь? – интересуется вдруг Семён.
Но не смотрит на меня. Сидит, облокотившись на железную стену остановки, и смотрит перед собой.
– Нет. Я дождусь пока тебя заберут, – тихо отвечаю и стараюсь не смотреть на него.
Отхожу ещё дальше. Стоять с ним поблизости до жуткого нервозно. У него сильная аура. Мне такая не под силу. Я чувствую каждой клеточкой своего тела безумное напряжение.
Вздыхаю и гляжу на часы. Уже прошло пять минут. Где же скорая?
– Отменяй все. Я никуда не поеду.
– Почему? Вдруг у тебя травмы какие. У тебя кровь течет. Надо остановить. Ты в ужасном состоянии, если быть откровенной…
– Ну и черт с ней. Пусть хоть вся вытечет. Буду без крови жить, – усмехается он с какой-то непонятной горечью в голосе.
Я пропускаю реплику мимо ушей. Чего он такой весёлый? Его избили. А он продолжает дерзить и строить из себя напыщенного повелителя жизни. Словно ему все нипочем. Или это маска или он есть такой на самом деле – понять пока не могу.
Так мы проводим ещё пять минут в полном молчании. Мне кажется, он смотрит на меня, хотя не уверена. Он слегка повернулся в мою сторону и просто молчит. А я нервно хожу из стороны в сторону, обняв себя за плечи. Покусываю губы в волнении. Прошу внутри себя, чтобы помощь поскорее прибыла.
Его увезут. Я пойду домой. И мы оба забудем этот случай уже завтра. Он-то уж точно…
– У тебя есть вода? – вдруг нарушает тишину.
– Нет.
– Черт, пить охота. Сушняк.
Он медленно поднимается со скамейки и встаёт в полный рост. Но тут же, чертыхнувшись, снова садится. Закрывает глаза и замирает. Дышит глубоко.
Ему становится хуже. Я, преодолевая страх, подхожу к нему и долго смотрю в лицо.
– Где же эта помощь? Что же она такая не скорая? – бормочу в тишине.
– Мне не нужна скорая. Я сейчас посижу немного и поеду домой, – отвечает закрытыми глазами.
– Ты весь дрожишь. И… И у тебя температура. Семён, не будь упрямцем, – произношу, некстати забыв, КТО передо мной сидит.
До боли закусываю губы. Что я говорю? Кому я говорю? Я привыкла быть
