Ребенок от мажора - Мария Манич
– Когда я сказал отдохнуть хорошенько перед завтрашней генеральной тренировкой, думаете, я это имел в виду? – зло говорит Волков, обводя взглядом сидящих на диванах. – Выспаться! Вашу мать! Первый матч сезона на носу! Устроили тут, вашу мать!
За моей спиной раздаётся шум, обернувшись, вижу ребят из охраны. Наконец-то! За ними с непроницаемым выражением на лице спешит Анна. Мне хочется стонать. Только успела выйти на работу и уже вляпалась в неприятности.
Снимаю руку со спины Ника и пытаюсь убраться от злополучного столика подальше. Пока мне не прилетело ещё и от администратора. Далеко уйти у меня не получается. Волков, обернувшись, ловит меня за руку, крепко сжимая пальцами мою ладонь в своей. Вопросительно смотрю на него. И уже хочу спросить, какого хрена он делает, но вовремя прикусываю себе язык: слишком много свидетелей успело собраться рядом.
– Какие-то проблемы? Поля? – спрашивает охранник. – Молодые люди?
– Они уже уходят, – громко говорит Никита, выступая вперед. – Всем завтра быть на тренировке в шесть утра на стадионе! Кто опоздает – бежит три штрафных километра!
– Волчара, это же через три часа!
– С ума сошёл?
– Я не выживу.
– Кто не придет вообще – в матче сядет в запас! – рычит Ник, и парни со стонами и руганью начинают подниматься со своих мест.
Слышу звон бьющегося стекла и дергаюсь посмотреть, что упало, но внезапно кто-то наваливается на меня сзади, и я оказываюсь прижатой к Волкову.
– Блин, – бормочу, прикрыв глаза, – ещё убирать за этими свиньями.
– До завтра, – бросает Чернов и вместе с остальными под пристальным вниманием парней из охраны идёт в сторону выхода.
Зал караоке быстро пустеет, и мы с Волковым остаемся одни. Он в принципе уже может отпустить меня, да и я сама могу отлипнуть от него.
Жмурюсь на секунду и впиваюсь пальцами в его руку, прижимаюсь к нему всем телом. Позволяю себе эту минутную слабость и собираюсь тут же отстраниться. Рука Никиты не даёт этого сделать. Он прижимает меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Шумно дышит, обжигая кожу своим дыханием. Волоски на моих руках встают дыбом. От его близости. От знакомого запаха его тела, который вмиг кружит голову, заставляя оживать давно похороненные воспоминания. Моя обида на него никуда не делась, но под влиянием момента я не могу думать ни о чем, кроме того, что он близко. Близко и обнимает меня в ответ…
– Ты как? – тихо спрашивает Никита, задевая губами мои волосы. – Они тебя не обидели?
– Нормально, – стараюсь, чтобы голос не дрожал. – Я просто выполняла свою работу, а они заигрались. Здесь так бывает.
– Зачем ты здесь работаешь? – спрашивает Ник, отстраняясь и заглядывая мне в лицо.
На его смуглом лице играют тени от разноцветных прожекторов, но даже сквозь них я вижу, что Волков устал. Под глазами тёмные тени, на щеках пробивается колючая щетина. Одет он совсем не по-клубному. В серую футболку и такого же цвета спортивные штаны. Выглядит так, словно его вытащили из дома. Что там говорил Чернов? Волкову есть с кем проводить время… Да, точно…
– А зачем люди работают? – Пожимаю плечами, опуская взгляд. – Ради денег.
Отступаю от него на шаг, ощущая, как под ребрами болезненно сжимается сердце, когда его рука выпускает мою. Он не мой парень. Он просто отец моей дочери, с которым мне нужно поговорить. Набраться смелости и дëрнуть этот чертов пластырь!
– Романова! – вздрагиваю от громкого голоса администратора. – Второй этаж зашивается. Живо наверх. Все личные вопросы будешь решать после работы! А с вами молодой человек я бы хотела обсудить три разбитых стакана и неустойку по депозиту. У ваших товарищей не хватило средств.
Смотрю на Волкова последний раз перед тем, как подняться наверх, и стараюсь забыть взгляд, который он посылает мне в ответ.
О случившемся на смене в караоке напоминают только красные пятна на моём запястье, которые я обнаружила ближе к утру. Парень, что пытался меня удержать, явно перестарался. Внутри закипают протест и гнев – в понедельник Чернову лучше не попадаться мне на глаза. Я планирую съездить по его мажорским яйцам своей простолюдинской коленкой. Если он так пытался меня проучить, то урок я не усвоила! А лишь убедилась в том, что богатенькие идиоты думают, будто им всё позволено!
Я не видела, как ушел Волков, но от Анны, которую поймала в коридоре для персонала в конце рабочей смены, узнала, что депозит погашен. Ущерб возмещëн, и мне оставлены щедрые чаевые.
– Надо же… – бормочу, разглядывая несколько оранжевых бумажек, которые, свернутые трубочкой, передаёт мне Анна.
– Не хвастайся перед девочками, а то решат, что разборки с клиентами – это выгодно, – устало говорит администратор, протирая глаза. – Сможешь выйти завтра? Голова раскалывается.
– Хорошо.
– Тогда до завтра.
Переодеваюсь в свою одежду и делаю хвост, борясь с зевотой. Деньги от Волкова жгут мой карман. Я отдам ему их в университете. Если он так пытался извиниться за своих товарищей по команде, то не нужно было этого делать. Мне хватило того, что он вмешался и не стал опускаться до их неандертальского поведения. А как он на меня смотрел потом… В животе случился переворот, стоило только вспомнить его карие глаза, которые смотрели на меня с теплотой и каким-то непонятным сожалением.
Прощаюсь с Колей и Зоей на крыльце клуба. Эти двое, дурачась, медленно бредут в сторону остановки, а я вытаскиваю ключи от своей ласточки, предвкушая сладкую встречу с подушкой в ближайшие полчаса.
Дома быстро принимаю душ и бесшумно проскальзываю в комнату. Алиске скоро уже вставать, но у нас с бабушкой уговор: после ночных смен она берет её на несколько часов к себе, давая мне отдохнуть. Я сплю до двенадцати. Завтракаю под щебетание дочери и одновременно пытаюсь накормить её супом, который она хочет
