Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария
Пять лет назад мне пришлось принять условия нового агента и скрыть одну маленькую тайну. Лгать всем было не так уж легко. Несколько раз в день я брала телефон, по памяти набирала один и тот же номер и представляла, как скажу: «Привет. Мне плохо без тебя». Или: «У нас будет ребенок. Забери меня, пожалуйста».
Это были настолько острые приступы мазохизма, что каждый раз все заканчивалось слезами, опухшим лицом и выволочкой от Гриши.
«Хочешь, чтобы он примчался и заставил тебя сделать аборт?», «Хочешь рискнуть карьерой, безопасностью и ребенком?», «Прошлого унижения было мало? Нужно, чтобы Рауде окончательно втолкал тебя в дерьмо?» — Гриша слишком хорошо знал нашу с Леонасом историю и умел подбирать правильные фразы.
Наверное, жестокость агента и забота о ребенке помогли мне в конце концов восстановиться.
Спустя несколько месяцев я научилась справляться с дурацкими слабостями. На концертах перестала выискивать в залах знакомое мужское лицо, удалила из памяти мобильного общие фотографии. Вместо болезненного копания в прошлом потихоньку стала думать о будущем.
О том, что сделаю все ради благополучия моей малышки, стану сильной и независимой. О том, как признаюсь… когда-нибудь позже, когда истечет срок контракта и больше не будет так горько.
Не сейчас.
— Кто пустил на сцену ребенка?! — пока я прихожу в себя, интересуется скуластая женщина справа Вероятно, одна из постановщиков шоу.
— Где охрана? — возмущается тучный мужчина слева. Судя по инвентарю, осветитель.
Со стороны операторской площадки тоже что-то кричат, машут руками. Однако я уже ничего не замечаю и не слышу.
Не сводя испуганного взгляда с Рауде, дочка медленно подходит ко мне и обнимает за ноги.
— Я проснулась, а тебя нет, — затравленно шепчет Вика.
— Все хорошо, родная. Мама рядом. На минутку нужно было выйти на сцену. — Наклонившись, я крепко сжимаю в объятиях свое маленькое счастье.
— Ева, я могу увести ее, — внезапно подает голос Милославская. — Мы подождем тебя в гримерке.
Безумно хочется ответить: «Уведи!» Так будет правильнее. Но во рту словно пересыхает.
Я столько раз представляла эту встречу, боялась ее и ждала. А теперь не могу вытянуть из себя даже короткое «да».
— Пойдем, сладкая. — Арина протягивает ладонь и ласково улыбается Вике.
В отличие от меня, она все еще пытается что-то спасти.
— Никто никуда не пойдет! — приказным тоном останавливает нас Рауде.
— Мы не хотели портить репетицию, — начинает тараторить Милославская еще быстрее. — Ева всего на минуту вышла. А я недосмотрела и…
— Молчать. — пугающе спокойно произносит Леонас и опускается на корточки рядом с Викой.
Самое время дать деру. Рауде не из тех, кто побежит следом. Но моя смелая малышка гордо вскидывает подбородок и, еще сильнее прижавшись к ногам, произносит:
— Здравствуйте. — Как приговор.
— Здравствуй. — Голос Леонаса становится таким хриплым, будто он резко подхватил ангину. — Кто ты?
Он поднимает взгляд на меня, и от ярости в его глазах я забываю, как нужно дышать.
— Это Вика. Дочь. — Признание царапает горло и острыми иголками впивается в грудину.
— Твоя? — Под скулами Рауде темнеют желваки.
— Моя. — Тяжело сглатываю. — Остальное не имеет значения, — возвращаю Леонасу его собственную фразу, сказанную пять лет назад.
Это было самое короткое прощание, какое можно представить.
— Ева! — выдыхает мой персональный Аид и морщится как от пощечины. Маска равнодушия на его лице трещит по швам.
Кажется, не только я хорошо помню наш разрыв. Торопливый разговор в больнице. Равнодушный приказ вывести меня и проследить, чтобы не вернулась. Капли осеннего дождя, бегущие по стеклам машины. И ледяной холод, пронизывающий насквозь.
Тогда я еще не верила, что Леонасу все равно. Два дня, боясь разминуться, ждала его в своей маленькой комнатушке. Отказывалась разговаривать с новым агентом. Отворачивалась от всех, кто пытался заставить поесть или выйти на прогулку.
Разбалованная его поцелуями, объятиями, заботой, я загибалась в ожидании чуда. И только когда охрана собрала мои вещи и вместе со мной выставила все на улицу, окончательно поняла, что всему конец.
Глава 3. Ноша
Леонас
Любая слабость стоит свою цену. Порой гораздо большую, чем готов платить заказчик.
В моем случае оплата вышла двойной. Размером в пять долгих лет и…
…одну девочку.
***Я не собирался участвовать ни в каком фестивале. В рабочем графике на такую ерунду нет и никогда не было свободного времени. Но гребаные звезды совпали слишком «удачно».
Сперва начались проблемы в одном из московских клубов. Три проверки за месяц и увольнение директора. Потом налоговая наехала на посредника в Сочи, который четыре года поставлял алкоголь. Третьим — жёстко «подсобил» Фомин.
Старый гондон умудрился нажраться в дупель в моем питерском клубе. И на моей же парковке въехал в тачку одного из посетителей.
На нашу общую беду владелицей оказалась новая любовница китайского консула. Больший геморрой даже придумать было сложно. Чтобы разрулить, мне пришлось срочно бросить все дела, оставить жену на сиделку и с чемоданом налички рвануть в клуб.
Ума не приложу, как бы я выкручивался, если бы пострадавшим был сам консул, но его подружка оказалась удивительно вменяемой и сговорчивой.
Деньги и обещание заменить битую машину на новую обнулили все ее претензии. В качестве бонуса девчонка получила платиновую клубную карту и этой же ночью с компанией таких же содержанок закатила вечеринку все в том же клубе.
К середине ночи я даже выдохнул, однако звонок из больницы от Фомина перевел свалившийся трындец на новый уровень.
— Тебе придется меня заменить. На фестивале, — вместо благодарности эта сволочь сразу начинает ставить условия.
— Я за тебя уже отфестивалил. Жди счет! Услуги стоили недешево.
Первое мое желание — послать его на фиг. Второе — отключить телефон и завалиться спать. Прямо здесь, как делал это регулярно последние пять лет.
— У меня вся рожа в гематомах. Шов на лбу. И перелом ребра, — заскрипел Фомин. — Спонсоры за яйца повесят, если я появлюсь на камеры в таком виде.
— Я твои яйца спасать не нанимался.
— А вот тут ты ошибся.
— Ошиблась твоя мама, когда родила тебя на свет.
Отнимаю телефон от уха. Собираюсь нажать на отбой, но Фомин опережает:
— Прости, Рауде. Выбора у тебя нет. В приемном покое уже три команды журналистов. Все ждут новостей о моем состоянии и том, как я до того докатился. В подробностях и желательно пикантных.
— Только посмей!
Несложно догадаться, к чему он клонит. После новости о ДТП с участием той девки проверки в моих клубах не закончатся никогда, а о поставщиках можно будет забыть. Обо всех сразу!
— У меня тоже нет выбора. Если не предложу вместо себя достойного кандидата, мне конец. Ты достойный, хоть и мудак. На тебя они согласятся.
— Закопать тебя надо было, а не в скорую везти, — проклиная все на свете, цежу сквозь зубы.
— С этим делом ты всегда успеешь. Нева трупов не считает. И все же сперва придется пофестивалить. С огоньком, с молодыми звездочками и всей гопкомпанией жюри.
***После насыщенной ночи нихрена не успеваю: ни позавтракать, ни переодеться. Чтобы не выглядеть бомжом на дурацком организационном собрании, прошу бармена приготовить кофе, а водителя жены — привезти в клуб новый костюм.
По-хорошему, давно пора купить в доме напротив нормальную квартиру и перевезти туда гардероб со всем необходимым. Все эти форс-мажоры и суета уже в печенках. Но объяснить жене такую оптимизацию будет сложно.
В последнее время с Ирмой в целом стало непросто. Все медицинские обследования только в моем присутствии. Все выходные рядом. А за каждую ночь в клубе — скандал.
