Милфа (СИ) - Маша Малиновская

Когда-то у меня была мечта — рисовать, преподавать. Теперь мое великое «творчество» — идеально нарезанный салат и запечённое мясо.

Звоню сыну, уточнить, как у него дела. Спрашиваю, когда он вернётся, а в ответ слышу: «Мам, я остаюсь у друга».

Ещё один вечер без сына. Единственного, что меня держит, чтобы не сорваться.

Я киваю, прощаюсь и бросаю телефон на стол.

Через два часа, когда ужин почти готов, слышу, как к дому подъезжает машина.

Роман.

Сердце в груди гулко отзывается на звук двигателя, хотя каждый раз я надеюсь, что встречу его спокойно.

Хлопает входная дверь, и через минуту мой муж заходит в кухню. От него пахнет дорогим парфюмом и чем-то чужим, едва уловимым, но я слышу. Я стараюсь не смотреть на него, притворяюсь занятой, но его шаги становятся всё ближе.

Роман бросает пальто на спинку стула и идет прямо ко мне. Его руки ложатся на мою талию.

— Всё успела? — Шепчет он, будто ничего не случилось. Словно буквально сегодня не прикасался к другой.

— Успела, — отвечаю спокойно, осторожно поворачиваясь под предлогом, что нужно посмотреть за духовкой. — Как у тебя дела?

— Всё по плану, — говорит он с таким самодовольным видом, что меня снова подташнивает. — Молодец, что справилась. Еще раз доказываешь, что я прав.

— В чём именно? — спрашиваю, почти не глядя на него.

— В том, что тебе не стоит работать. Женщина должна быть дома. Заниматься семьей и мужем, — его рука ложится на мое бедро и мягко сжимает, а потом медленно ползёт выше. Вздрогнув, я осторожно поворачиваюсь и иду к шкафу.

Кому уж, а точно не моему мужу произносить слово “семья”. От него это звучит слишком грязно.

— Рома, пожалуйста, — говорю спокойно, стараясь скрыть раздражение, когда он не оставляет попыток облапать меня. — Гости скоро будут.

— И что? — Он подходит поближе, его пальцы смыкаются на моем запястье. — Гости подождут.

Звонок в дверь раздаётся так неожиданно, что я вздрагиваю. Отдергиваю руку, поспешно вытираю ее полотенцем.

— Они уже здесь, — бросаю, двигаясь к двери.

— Открой, — командует муж, возвращаясь к столу.

Я открываю дверь, передо мной — высокий, широкоплечий мужчина. В нем сразу видно фамильное сходство с Романом: та же уверенность в каждом движении, та же власть.

— Лиля, привет, — говорит Женя и пожимает мою руку.

— Добрый вечер, — вежливо улыбаюсь, пропуская гостей в дом.

Следом за ним входит другой мужчина. Молодой. Высокий, чуть выше Романа. С точёным лицом, словно вырезанным из камня. Широкие плечи, но не грузные, спортивные, движения плавные, почти ленивые.

— Познакомься, Лиля, это Илья, мой племянник, — голос Романа звучит где-то за моей спиной, и я ловлю себя на том, что застыла. Засмотрелась.

Этот Илья смотрит на меня всего секунду. Его глаза останавливаются на моих губах, на ключицах, чуть ниже. Я это кожей чувствую, которая внезапно вспыхивает, словно обожжённая.

Секунда кажется вечностью.

— Очень приятно, Лилия Андреевна, — говорит он и подает руку. Едва заметная улыбка трогает его губы. Она теплая, даже чуть дерзкая. С идеальными белыми зубами и ямочками на щеках. А рукопожатие — крепкое, горячее.

Почему я вообще это замечаю?

— Лиля, — отвечаю, почему-то чувствуя, что голос звучит чуть тише, чем должен.

— Лиля, — повторяет он, и от этого кажется, что мое имя звучит совсем иначе.

Дыхание сбивается, и я быстро отворачиваюсь, делаю вид, что спешу проверить духовку.

Накатывает странное ощущение, и я не могу его себе объяснить. Необъяснимая сухость во рту появляется.

— Лиля, что с ужином? — слышу голос Романа из гостиной.

— Всё готово, — бросаю, но руки предательски дрожат, когда перекладываю блюда на сервированный стол.

На кухне я одна, но ощущение странного напряжения сохраняется. Оно как будто заползло в дом вместе с гостями.

Или это я слишком перенапряжена?

3

Стол накрыт, всё расставлено идеально — как того требует Роман. Он любит, чтобы было красиво, чтобы «гости видели, как я умею». Его слова, не мои. Еще один пункт в бесконечном списке правил, по которым я должна жить.

Мы садимся за стол. Брат Романа легко поддерживает разговор, шутит, рассказывает что-то о своей работе — он ведет бизнес. Его голос громкий, уверенный, он заполняет собой всё пространство. Роман охотно отвечает, поддерживает, смеётся — такой радушный хозяин, образец для подражания просто.

А Илья молчит. Он сидит напротив меня, немного откинувшись назад. Один рукой вертит бокал с вином, другой лениво ковыряется в тарелке вилкой. Его взгляд кажется ленивым, как будто ему тут не особенно интересно находиться. Периодически он поднимает на меня глаза, и от его взгляда мне становится не по себе.

Я стараюсь не смотреть на него, пытаюсь сосредоточиться на разговоре мужа и его брата, хотя сама практически не лезу.

— Лиль, салат досоли, совсем безвкусный, — бросает муж бесцеремонно.

Можно было просто попросить соль вообще-то.

Встаю из-за стола, беру салатник и иду в кухню. Хочется просто вывалить туда всю солонку.

— Подогрей мясо, остыло, не будешь же гостя кормить холодным, — прилетает мне, едва я возвращаюсь. — И вина принеси. У нас же есть еще? То полусладкое, которые мы из Крыма привезли два года назад.

— Есть, — стараюсь ответить ровно. Чувствую, как племянник мужа снова смотрит на меня.

Меня это начинает злить.

Сколько ему? Двадцать? Двадцать пять? Неужели к этому возрасту не научился хотя бы какому-то этикету?

Нельзя так пялиться на малознакомых людей в упор.

Я встаю, иду, делаю. Всё молча. Знаю, что если отвечу, Роман или передёрнет мои слова так, что я окажусь виноватой, или просто унизит при гостях.

— Спасибо, дорогая, — бросает он после очередного похода на кухню. Слова произносятся пусто, как пластиковая обёртка: форма есть, содержания — нет.

Илья снова смотрит. Его глаза внимательно следят за каждым моим движением, будто он читает меня, видит больше, чем я хочу показать. Я чувствую, как под этим взглядом кожа начинает покаливать мелкими иголками.

Почему он так смотрит?

Почему я это замечаю?

Стараюсь убедить себя, что это всего лишь вежливое внимание. Он впервые в нашем доме.

Но внутри щекочет странное ощущение.

Роман громко смеётся над шуткой Евгения, потом переводит взгляд на меня.

— Лиля, присядь, наконец, а то скачешь туда-сюда.

Я сажусь, но чувствую себя неловко. Разговор снова скатывается в их дела, о чем-то, что мне неинтересно и непонятно. Сижу молча, почти не трогая еду, мысленно перебирая, что еще нужно сделать перед сном.

Илья что-то спрашивает у Романа, тихо и спокойно. Голос у него низкий, чуть хриплый. Я прослушала,