Роза Спиркреста - Аврора Рид

— Фу, Камми! Это отвратительно! — Я зашипела, прикрывая рот. — Если раньше я не чувствовала себя самоубийцей, то теперь точно чувствую.

— Не шути так, — говорит Камми, высокомерно покачивая головой.

Учитывая, что Камми провела большую часть времени в младших классах, издеваясь над новенькими, раздражает, что теперь она стала самозваной защитницей психического здоровья и чемпионом по борьбе с буллингом.

Но, с другой стороны, Камми готова на все, чтобы улучшить свою самооценку. Если бы она завтра узнала, что есть из цветочных горшков — это что-то новенькое, она бы не успела и глазом моргнуть, как у нее был бы полный рот грязи.

— И что же ты собираешься делать? — спрашивает она, возвращая мне бутылку шампанского. — Вернуться в Нью-Йорк, как он хочет? Получать настоящую степень?

— Как будто. Я поступаю в школу моды. Это настоящий диплом.

— А я и не говорила, что это не так. — Камми наклоняет голову и одаривает меня немного стервозной улыбкой. — Я хочу сказать, что Coco Chanel не училась в школе моды.

— И что? Vera Wang и Ralph Lauren учились. К чему ты клонишь?

— Я ничего не хочу сказать, девочка, успокойся! — Камми закатила глаза. — В любом случае, я думала, твой отец сказал "нет"?

— Мне все равно. Что он собирается сделать, похитить меня и привезти обратно в Нью-Йорк? Пожалуйста. Он слишком жалок, чтобы что-то сделать.

Камми медленно кивает, затем спрашивает пониженным голосом. — А что, если он твой бюджет урежет?

Я громко расхохоталась. — Представь себе!

* * *

Иногда моя жизнь похожа на фильм.

Я — главная героиня: непринужденно красивая и восхитительно обаятельная. На фоне престижного Спиркреста, полированного Верхнего Ист-Сайда или постоянно меняющихся городов и частных пляжей, где я отдыхаю, каждый день моей жизни — это эстетически приятный монтаж. Одежда — просто умопомрачительная, актеры второго плана — гламурные, а любовные интересы — просто услада для глаз.

Но иногда фильм моей жизни поворачивает. Наверное, чтобы героиня извлекла уроки, должна случиться трагедия. Жестокий режиссер использует предвестия и иронию, чтобы судьба героини казалась неизбежной, почти заслуженной, даже если это не так.

Но когда отец звонит мне на следующий день после того, как мы официально подали документы в университет, это не кажется неизбежным и заслуженным.

Это жестоко и несправедливо, и это застает меня врасплох.

— Ты хочешь пойти в школу моды, Серафина? — рычит он в трубку, заставляя меня держать ее на расстоянии вытянутой руки. — Ты пойдешь в школу моды, мать твою. Но ты будешь пробивать себе дорогу сама, раз уж ты думаешь, что все знаешь.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я дрожащим голосом. Я только что вернулась с дневных занятий и стою посреди комнаты в своей форме, застыв в шоке.

— Не прикидывайся дурой, — огрызается он. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Я только что говорил с Рашидом о твоем трастовом фонде.

— Папа. — Мой голос низкий и высокий от ужаса. — Не делай этого.

— Тогда измени свое заявление.

— Слишком поздно. Я уже подала все свои заявления.

— Тогда можешь поцеловать свой трастовый фонд на прощание. Я слишком долго позволял тебе делать то, что ты хочешь. Пора бы тебе вспомнить, кто здесь главный. Я должен был знать, что это случится. Такие избалованные сопляки, как ты, учатся только тяжелым путем.

Ужас и шок сменяются внезапной вспышкой яркого гнева, ослепительного, как взрыв ртути.

— Ты не можешь распоряжаться моей жизнью, папа. Я уже взрослая. Ты не можешь указывать мне, что делать, а использовать деньги, чтобы управлять мной, — это так низко с твоей стороны.

— Низко? — Смех отца пронзает меня, как жгучий удар. — Ты думаешь, мне не все равно? Думаешь, я добился всего, боясь опуститься?

Я мало знаю о бизнесе моего отца и о том, что он сделал, чтобы добиться своего. Но он работает на Уолл-стрит, где ни у кого нет ни чистых рук, ни чистой совести.

Поэтому мне не нужно знать подробности его карьеры, чтобы понять, что он говорит мне правду. Он не из тех, кто шутит или пускает пустые угрозы. Если он говорит, что говорил с Рашидом, нашим адвокатом, о моем трастовом фонде, значит, он это точно сделал.

На самом деле я никогда не думала, что он опустится настолько низко, чтобы заставить меня делать то, что он хочет, используя деньги. Не тогда, когда я всегда делала все, что он просил, не тогда, когда то, что я хочу, так безобидно, так разумно.

С каждым годом я открываю для себя новые способы возненавидеть отца и понять, какой он ужасный человек. Безжалостный, бессердечный, совершенно лишенный чувства вины, совести, сочувствия к другим.

Но он забывает об одном: я — его дочь. Настоящая Розенталь, нравится мне это или нет. И если я отказываюсь идти по его стопам, это не значит, что я не могу у него учиться.

— Хорошо, папа. Ты прав. Ты можешь не бояться опускаться, но я могу опуститься еще ниже. Вот увидишь.

Глава 2

Скандальный материал

Мне нужно больше роз. Больше роз, больше тюля, больше драматизма.

Я постоянно повторяю эту фразу, когда создаю наряд для вечеринки. Но сегодня она особенно актуальна. Сегодня в саду мира будет вечеринка, и я наконец-то получу мальчика, на которого положила глаз.

У меня есть план, и все пройдет идеально.

— Боже мой, что здесь происходит?

Кэмми стоит в открытом дверном проеме, ее темные глаза расширены. Я поднимаю взгляд с пола, где сижу, пришивая розы к корсету. Это мучительная работа: косточки корсета борются с иглой, которая постоянно колет мои пальцы без наперстка.

— Очевидно, — говорю я, нетерпеливо жестикулируя вокруг себя, — Я готовлю свой наряд для сегодняшней вечеринки.

— Готовишь наряд? — удивленно говорит Камми. — Похоже, что у флориста только что случился приступ психоза! Почему здесь так много растений?

— Потому что, Камилла! — Я смотрю на нее, держа в руках свой корсет и жалкую горстку роз. — Посмотрите на это! Он еще не готов — даже отдаленно не готов. Ему нужно больше роз!

— Роза, мы идем на вечеринку в саду мира, а не на гребаный MET Gala.

Камилла с гримасой перешагивает через кучу выброшенной ткани и присоединяется ко мне в моем углу, опускаясь на колени рядом со мной, чтобы положить обеспокоенную руку мне на плечо. — Это из-за твоего отца? Или это из-за Эвана?

Я закатываю глаза и отталкиваю ее руку.

— Это не из-за Эвана, — говорю