Жестокии развод - Ария Тес
Артур уходит, а я смотрю на мелко шинкованный лук. Раньше они мне с братом помогали готовить. Им нравилось. Особенно печь печенье: весной мы делали кокосовые, летом песочные, осенью с кусочками шоколада, а зимой – имбирные пряники. У меня было много разных форм, да они до сих пор лежат, просто теперь без дела пылятся в самом дальнем ящике. С момента, когда один мой ребенок решил, что он слишком крутой и взрослый, второй быстро это перенял, а супруг никак не отреагировал.
Работа.
У Толи всегда одно оправдание на все случаи жизни: я работаю и обеспечиваю вам достойный уровень жизни. Вот так. И хоть извернись, но всегда сначала работа, потом дом.
Он слишком втянулся.
Моя мама – петербургская представительница вымирающего класса. Элита. У нее большая, пятикомнатная квартира на Невском проспекте, набитая различными предметами искусства. Меценат, как ей самой нравится говорить о себе. Для нее, конечно, мой брак с представителем совершенно другой касты – трагедия всей жизни. Глупо, наверно, говорить, что с Толей она не ладила никогда и никогда не поладит? Да, глупо. Сложно построить мосты с человеком, который при виде тебя громко заявляет: пролетариат приехал. Потом томно затягивалась длинной сигаретой в мундштуке и отворачивалась к окну. Не закатывала глаза она лишь потому, что это моветон, что не сильно меняло картину.
Мама в Москву не приезжает принципиально. Говорит, душно здесь и доллары у всех в глазах. Ей некомфортно. Я тоже не могу часто ездить из-за занятости, поэтому в основном мы общаемся исключительно по телефону, и однажды я не выдержала. Толя в очередной раз задержался на «очень важных переговорах с немцами», и я вылила ей все свое недовольство, на что услышала в очередной раз крупную затяжку и мудрый совет:
«Деньги затягивают, статус привлекает. Я поэтому и никогда не выйду замуж снова, дорогая. Знаю. Такие мужчины всегда будут ставить собственные амбиции вперед своей жены. Да всякий мужчина в первую очередь эгоист, конечно, но дай им власть? Ох, дорогая. Забудь о совместных ужинах…»
Тогда я поняла, что мама не любит не его «пролетариат». Толя давно не тот мальчишка на поддержанной шестерке. Он успешный и богатый, как она всегда и хотела, а ей все равно против шерсти. Так что да. Я поняла. Ей просто не нравится Толя, и никогда не понравится. Сколько бы мы ни прожили, сколько бы детей ни родили – плевать. Он навсегда останется для нее тем, кто отнял мое блестящее будущее, даже если выбор был только моим и осознанным.
Вот так.
Это тоже, кстати, взрослая жизнь. Все вроде бы просто, но одновременно безумно сложно, а главное – нет. Хоть петлей завяжись, ты никогда не будешь по-настоящему хорошим.
Вздыхаю снова, отправляю лук на сковородку и поджариваю его до золотистого состояния. Сегодня у нас на ужин запеченная курица и картошка.
Это тоже часть взрослой жизни; даже если больно, даже если обидно, сцепи зубы и тарань вперед, как самый мощный танк. Потому что ты уже вырос. Ты за все несешь ответственность сам. Но самое главное даже не это. Есть кое-что похуже в этой дурацкой, взрослой жизни…
Когда ты маленький, ты думаешь, что мир – это справедливое, честное место, где твои интересы стоят чуть ли не во главе угла. Почему нет? Родители окружают тебя заботой и теплотой, они за тебя заступаются, поэтому ты и не боишься ничего вокруг. Знаешь. Тебя защитят, отстоят и пролоббируют, если будет такая необходимость. Твои интересы не просто учтут, на них будут опираться, принимая решение. Когда ты вырастаешь, все играет совершенно другими красками. Никто за тебя не заступится, никто не обопрется, никто тебя не учтет. Ты становишься одним человеком из миллиарда других, чей мир – это его мир; чьи интересы – это его интересы; и чья боль – это последствия соприкосновения этих интересов с чужими.
Вот так.
Здесь нет мамы и папы, которые кивнут и согласятся смотреть вместо интересного сериала, глупый мультик. Или вместо ресторана и бокальчика вина, пойдут с тобой смотреть на елку, до которой имя, по сути своей, нет никакого дела.
Это тотальное одиночество и осознание – есть я, а потом уже ты. Может быть. Если повезет…
2. Красное дерево Галя
Когда я заканчиваю с активной подготовкой нашего ужина, то есть укладываю все ингредиенты в форму, выставляю температуру и завожу таймер, то выхожу из кухни. Пакеты с покупками по-прежнему стоят в прихожей, и я не скрою, что мне бы хотелось увидеть их убранными, но с другой стороны…это вряд ли. Я люблю своих детей, как любая мать любит, при этом прекрасно знаю, что ни Артур, ни Артем мне не помогут. Их так воспитали. Толя никогда не занимается домом, так как считает, что это «не мужские обязанности». Нет, он не козел, конечно. Раньше часто предлагал мне нанять помощницу, но сам помочь? Банально помыть посуду? Это без вариантов. Сыновья взяли с него пример. В этом тоже нет ничего удивительного, разумеется, только порой мне бы так хотелось, чтобы они ставили сначала меня, а потом уже его мнение.
Как говорится? Хоти дальше. Пакеты свалены в кучу, и кроме как «пнуть» к ним никто не прикоснулся.
Тихо вздыхаю, потом беру их, и в этот момент дверь нашего дома открывается. На пороге стоит супруг. Ворот его черного пальто высоко поднят, и на нем остались белые, частые снежинки. Снег идет.
Толя пару мгновений смотрит на меня, нахмурив густые брови, потом издает смешок и кивает.
– Привет, Галя.
Я почему-то сильно смущаюсь. Так забавно, да? Мы прожили вместе почти тридцать лет. «Свадьба красного дерева» – вот как будет звучать наша годовщина в этом году. Символическое название двадцатисемилетнего союза, где красное дерево – это прочный материал, означающий в первую очередь устойчивость и крепкость брака, как следствие, преодоление всех трудностей на пути. Вот так.
А я стесняюсь.
Белены объелась, да? Похоже на то, но в последнее время на меня все чаще стало давить его общество, будто бы я ощущаю в нем дикий подвох. В чем он сказывается, стараюсь не думать. Не знаю почему.
