Босс - Слоан Хауэлл
Меня не трогает его женоненавистнический сарказм. Его улыбка становится шире.
— Не-е-е-ет? — он растягивает слог. — Здесь? — он наклоняет голову набок и показывает на мой рот, а затем хихикает. — Что не так? Ты можешь дать, но не можешь принять?
Я вздыхаю и выдаю явно фальшивый смех.
— О, я могу это принять. Просто я предпочитаю полноценные блюда. А не закуску. — Я бросаю взгляд на его промежность.
Он наклоняется ко мне, его дыхание согревает мое ухо.
— Уверяю тебя, там есть, чем полакомиться. — Он поднимает и еще раз осматривает меня, пока люди обходят нас стороной. — А ты, похоже, уже давно голодаешь. А теперь, если вы меня извините, у меня есть важные дела.
— О, я уверена, что у вас есть. За углом есть специальное предложение на маникюр-педикюр. Не забудьте свой «Us Weekly».
Ублюдок.
— Можешь не сомневаться, не забуду. Мне нравятся колонки о стиле. Тебе стоит их посмотреть. — Его голос доносится до моих ушей из-за его плеча. Он больше не оборачивается.
Я стою, прижимая к груди сумку. Смотрю, как он исчезает в море костюмов, а мое сердце пытается вырваться из груди. Опускаю взгляд на свой наряд — угольная юбка-карандаш длиной до колена, облегающая красная рубашка, белый кардиган на пуговицах, черные туфли. Конечно, все это консервативно, но одета я не как бабушка. Этот мужчина полон дерьма. Впрочем, это не имеет значения. Такие парни, как он, встречаются с моделями и пластмассовыми женщинами, которые проводят дни в спа-салонах и разъезжают на шикарных оплаченных машинах.
Такие влиятельные люди, как он, не любят, когда им бросает вызов консервативно одетая двадцатипятилетняя бухгалтерша, чей идеальный вечер пятницы состоит из того, чтобы ее отец рано заснул, а потом она смеется над выходками Джимми Фэллона. Однако в этом загадочном мужчине есть что-то особенное. От его ехидного отношения и остроумия у меня мурашки по коже бежали, но я бы соврала себе, если бы сказала, что он не возбуждает и не заводит меня одновременно. В одном он был прав — прошло уже много времени.
Времени на анализ встречи с красивым засранцем нет, поэтому я на мгновение вычеркиваю его из памяти и направляюсь к тележке с кофе, предварительно взглянув на часы.
Черт!
Мое интервью уже через три минуты. Не имея ни малейшего представления о том, где нахожусь, я лечу по тротуару и вдыхаю огромный глоток воздуха, когда прохожу перед тележкой с кофе.
— Спасибо!
Вдохнуть аромат кофе достаточно. Работник кричит в ответ смущенное:
— Не за что! — а после быстро затихает позади меня. Я смотрю на здания в поисках хоть какой-нибудь подсказки о своем местонахождении. Огибаю угол и проскакиваю через несколько стоящих на дороге машин, и вот он.
Я вряд ли могла бы пропустить офис: на фасаде здания огромными печатными буквами написано «Мейсон и партнеры». Я хватаю свою сумку и иду прочь. Мои пятки натираются при каждом шаге, и я чувствую, как образуются мозоли, уверена, что они продержатся несколько недель. Я так боюсь, что наступлю на канализационную решетку или трещину и полечу вперед лицом, как каскадер, что моя голова мотается вверх-вниз между людьми и предметами, стоящими передо мной, и тротуаром, пока я ищу хоть что-нибудь, обо что могу споткнуться.
Когда я, наконец, добираюсь до входа в здание, то на мгновение прислоняюсь к стене. Мои легкие горят, я пытаюсь перевести дыхание и успокоиться, прежде чем войти.
Ты должна получить эту работу. Здесь платят в два раза больше, и она идеально тебе подходит.
Я достаю из сумки зеркало для макияжа и осматриваю свое лицо. У меня всего одна минута, а я планировала прийти на пятнадцать минут раньше. Мои волосы начинают пушиться, но не слишком сильно, а вдоль линии роста волос образовался тонкий слой пота. Хватаю салфетку и вытираю ею лоб, чтобы хоть как-то привести себя в приличный вид — ну, и чтобы скрыть тот факт, что я только что пробежала два квартала.
Вхожу в двойные двери и, цокая каблуками по черно-белому мраморному полу, направляюсь к администратору. Она сидит за столом из красного дерева в форме полумесяца, на деревянной стене за ней красуется надпись: «Мейсон и партнеры», выполненная из гранита.
Я начинаю говорить, но не успеваю вымолвить ни слова, как она поднимает ко мне указательный палец, а другим стучит по гарнитуре. «Мейсон и партнеры».
Она указывает на ряд шикарных кожаных кресел у одной из стен. Подхожу и сажусь в кресло, расслабившись на мягкой коже, прежде чем вспоминаю, где нахожусь. Резко выпрямляюсь и еще раз роюсь в сумке, чтобы убедиться, что копия моего резюме все еще находится внутри.
— Мистер Мейсон принимает гостей с самого утра. Я отправлю вас на его голосовую почту. — Она снова стучит по гарнитуре, и у меня возникает ощущение, что она перевела звонящего, прежде чем он успел произнести хоть слово.
Я начинаю подниматься, чтобы подойти к ней, но она снова поднимает на меня палец, а затем указывает на кресло.
— Они выйдут за вами через минуту.
— Но я даже не…
— Они выйдут через минуту. — Она вновь стучит по гарнитуре и быстро принимает другой звонок.
Иисус.
Я рассматриваю пейзаж холла, одновременно гадая, что находится за его стенами. Все двери закрыты, и, похоже, для входа в них требуется какая-то охрана. Я понимаю, что они, вероятно, ведут секретные дела с клиентами, но я не ожидала, что для того, чтобы пройти мимо секретарши, потребуется допуск в стиле Зоны 51.
Дверь распахивается, и из нее выходит крупный мужчина в дорогом костюме. Его рост не меньше шести футов пяти дюймов, а телосложением — как у футболиста.
— Мисс Джексон?
Его голос гораздо мягче, чем ожидалось, и он одаривает меня вежливой улыбкой — в отличие от девушки, которая все еще сердито тараторит в свою гарнитуру.
— Да, это я. — Поднимаюсь на ноги и хватаю свою сумку.
— Тодд Райан, старший агент. — Он протягивает руку и сжимает мою.
— Дженни Джексон. — Его рука мягкая и манящая, у меня возникает ощущение, что он сдерживается, чтобы не раздавить меня своей огромной медвежьей лапой.
— Я знаю. Мы с нетерпением ждали встречи с вами.
Правда?
— Спасибо. Мне не терпится узнать, что представляет собой ваша компания. — Я изо всех сил стараюсь не отставать, пока мои каблуки цокают по коридору, а мозоли болят с каждым шагом.
Я представляла себе нечто совершенно иное — бегающих людей, выкрикивающих в телефоны условия переговоров, спортивных суперзвезд, входящих и выходящих из здания с фотографами,
