Нуждаясь в Нове - Ди Эллис

Я смеюсь и, конечно, снова краснею. Что со мной не так?

— Да. Я… ну, наверное, я и есть «Цветущая Девочка», — шучу я, сделав книксен и кокетливо встряхнув своим стареньким фартуком. — Это то, чем я занимаюсь. То, что вижу в своей голове, должно как-то воплотиться. Либо так, либо это была бы ужасная живопись.

— Хм, там, наверное, красиво, — говорит он, слегка касаясь пальцем моего виска. Повернувшись немного, он разводит руками, показывая на все цветочные композиции и зелень, наполняющие мой магазин. — Создать всё это, вытащив то, что у тебя в голове… Спорю, там всегда красиво.

На мгновение весь мир замирает. За окном снег замедляет свой танец, огни становятся приглушёнными, а всё, что я чувствую, — это аромат жасмина. Только он и я стоим здесь. Моё сердце колотится, как испуганный кролик. Я едва могу дышать, когда он тянется рукой и нежно откидывает упавшую прядь с моего лба.

— Сиссе это понравится! — вдруг выкрикивает девочка с яркими глазами и тёмными волосами.

И так же быстро, как началось, это заканчивается. Как и должно. Почему мужчина приходит в цветочный магазин с детьми и флиртует с продавщицей? И почему продавщица достаточно глупа, чтобы флиртовать в ответ?

— Сиссе действительно понравится, — соглашается он, улыбаясь девочке.

— Рождество, — говорит маленький мальчик, его глаза широко распахнуты, когда он смотрит на огромную композицию в форме ёлки.

— Точно, Нибс. Мама любит Рождество, но сначала мы отметим её день рождения. Давайте сделаем это. Это идеально. Спасибо, — его голос тёплый, когда он снова обращает внимание на меня.

Мне не по себе от того, как он улыбается мне, от того, как его взгляд заставляет моё сердце бешено стучать. Игнорируй это. Я прохожу мимо них, чтобы взять букет. Меня ошеломляет, когда он тоже двигается, его большая рука касается моей поясницы, а его тело ненароком задевает моё. Ещё одно внезапное трепетное ощущение, которое почти больно. У него жена и дети. Соберись, Нова!

— Позволь я помогу, милая, — мягко говорит он, его голос совсем близко к моему уху. — Это просто прекрасно.

Я отступаю, словно от прикосновения меня ударило током, и опускаю голову. Не могу смотреть ему в глаза. Это неправильно — так волноваться и краснеть из-за мужчины, о котором даже не должна думать. Женатого мужчины. С очаровательными детьми. И, к тому же, с хорошим вкусом. Празднует день рождения в праздник, который другие часто забывают, ещё и намёки на Питера Пэна? Да, вкус определённо хороший.

— Спасибо. Я обычно не делаю ничего рождественского, но… это было в моей голове, — отвечаю я, отворачиваясь к кассе, чтобы собрать всё для упаковки букета.

Я беру крафт-бумагу, холщовую сумку и несколько ленточек. Ставлю огромный букет на поцарапанный деревянный прилавок, и «папа с хорошим вкусом» одаривает меня яркой улыбкой. Я почти возвращаю её, но тут замечаю двоих малышей рядом с ним. Они шепчутся, смеются и смотрят на него с очевидным обожанием.

— У них ваша улыбка, — говорю я, заворачивая цветы и аккуратно завязывая большой красный бант вокруг вазы из молочного стекла.

— Мне это уже говорили. Моя сестра её ненавидит, — поднимает руку, будто шепчет заговорщически. — Я продолжаю её мучить, даже когда меня нет рядом. Что ещё нужно младшему брату?

Я смотрю на его яркую улыбку, сверкающие зелёные глаза, пытаясь осознать его слова. Сисса. Его сестра. Не жена? Эти милые маленькие потерянные мальчик и девочка — не его дети, а племянники. Такое везение — точно не про меня.

— Э-э… думаю, мой брат мог бы сказать то же самое, — отвечаю я.

— Кто вообще захочет мучить тебя? Ты ведь украшаешь всё вокруг своими цветами и этой маленькой улыбкой, которую всё время от меня прячешь.

Мне никогда еще так не везло.

— Мой брат мог бы. Но это длинная история с выражениями, не подходящими для маленьких потерянных мальчиков и девочек., — подшучиваю я, бросив взгляд на милую мордашку, улыбающуюся нам снизу вверх.

— Ну, ты знаешь, — парень с «хорошим вкусом» широко улыбается мне. — Как только мы закончим с этим подарком, я поведу своих племянников смотреть зажжение ёлки. А потом будем есть столько тыквенного пирога, сколько сможем. Может, расскажешь мне эту историю за пирогом и под рождественские огни?

Как будто его приглашение открыло дверь ледяного ветра, меня захлёстывает волна холода. Холод воспоминаний о Днях благодарения и украшении рождественской ёлки с моим братом, с мамой и папой. Я замерзаю до костей, качаю головой и резко проталкиваю завёрнутый букет через прилавок.

— Нет, спасибо. Спокойной ночи. Я закрываюсь, если вы могли бы… — я глотаю комок боли, проходя мимо них, чтобы перевернуть табличку на «Закрыто». Выпрямив спину, я открываю дверь, чтобы выпроводить их.

Не замечая напряжения, повисшего в воздухе, двое малышей выбегают на улицу. Снаружи я слышу рождественских певцов. Начинаю паниковать. Они движутся вниз по Главной улице к центру города, где вот-вот зажгут огромную праздничную ёлку. Они не могут остановиться здесь. Я не смогу снова это пережить.

— Эй, извините, если я был слишком настойчив, — говорит он, замешкавшись в дверях.

Всё, что я вижу, — это мерцающие огни и падающий снег. Всё остальное — размыто. Я отворачиваюсь в стыде, заметив, что он увидел мои слёзы. Нет. Нет! Я не могу снова расклеиться. Особенно на глазах свидетеля.

— Эй, милая, с тобой всё в порядке?

— Да. Всё нормально. Пожалуйста, идите. Хорошего вечера.

Я начинаю поворачиваться, но тёплая ладонь касается моей щеки. Он поднимает моё лицо, заставляя смотреть на него. Его глаза изучают моё лицо. Это странно, но кажется, что от этих глаз невозможно спрятаться. Ни от своей боли, ни от злости, ни от тоски по тому, что потеряно.

— Я буду на зажжении ёлки. Мое предложение выслушать всё ещё в силе. В парке. Или за кофе. Или прямо сейчас, если нужно. Я умею хорошо слушать, милая.

На мгновение я просто смотрю на него и улыбаюсь. Уверена, он, действительно, умеет хорошо слушать.

— Нет, спасибо, но это не то, о чём я хочу говорить. Хорошего вечера, Питер Пэн, — шучу я с грустной улыбкой.

Он кивает, видя, что я не передумаю, и уходит. Я думаю, каково было бы рассказать, как я любила этот вечер. Вечер перед Днём благодарения, когда весь город собирается, чтобы отпраздновать зажжение ёлки. Это всегда был такой особенный вечер, полный радости и надежды.

Сколько