Вечерний час - Людмила Семенова
На ней было легкое красное платье в белую крапинку, а на голову девушка повязала такой же ярко-красный платок, из-под которого выбивались густые черные локоны. Пухлые губы были слегка подкрашены, запястье обвивал браслет из разноцветного бисера. Паша сообразил, что рассматривает ее слишком долго и внимательно, и смущенно промолвил:
— А вы не рассердитесь, если я попрошу разрешения вас сфотографировать? Вас, наверное, и так достали этими просьбами, но для меня это очень важно.
— Да что вы, я совсем не против! Наоборот, это же здорово, что у кого-то на память останется мой снимок.
— Огромное спасибо! — горячо сказал парень. Пока он думал, какой бы ракурс выбрать, девушка взяла в руки поднос, на котором стояла пиала с едой и чашечка кофе, и приняла изящную позу в стиле пин-ап. Она выглядела совсем как официантка из американского музыкального кафе в романтические 60-х годы прошлого века.
— Ловко вы управились! — заметил Паша. — Получилось просто чудо как красиво. Вы меня простите, я вас оторвал от дел...
— Ничего страшного, — беззаботно улыбнулась юная эфиопка. — Садитесь, а я сейчас все вам принесу.
Подумав, Паша не стал присоединяться к другим ребятам, а сел за ближайший к кассе столик, чтобы еще немного понаблюдать за девушкой. Когда он принялся за еду, к стойке подошли двое рослых эфиопов лет тридцати на вид и стали что-то гневно выговаривать ей, поглядывая в его сторону с соответствующими жестами. Девушка, впрочем, не терялась и отвечала весьма уверенно, что еще больше распалило недовольных. Один из мужчин ткнул пальцем ей в лоб, затем в зону декольте, и она брезгливо отстранилась, после чего другой грубо схватил ее за запястье. Она попыталась вырваться, закусив губу от отвращения, но мужчина с силой потянул ее вперед, будто желал расшибить о стойку.
Тут Паша решил вмешаться, так как чутье подсказывало, что конфликт каким-то образом связан именно с ним. К тому же, он подсознательно чувствовал, что с мужчиной, тем более иностранцем, они поведут себя куда сговорчивее, чем с хрупкой местной девушкой.
Приблизившись к стойке, он произнес по-английски негромко, но четко и сурово:
— Прекратите, вы делаете ей больно. Чем она, по-вашему, провинилась?
— Тем, что зубоскалила перед тобой, белозадый! — ответил один из них на более ломаном английском, но все же доступном для понимания. — А ей надо знать свое место. Так что ступай своей дорогой, не лезь в наши дела и не порти наших девушек! Мы не желаем, чтобы они росли такими же шалавами, как ваши.
— А вот это вы зря сказали, — сдержанно сказал юноша. — И если вам так важна чистота ваших девушек, не лапайте их сами за грудь. Вы ведь ей не муж и не жених?
— Если бы у нее был муж или жених, он бы вообще не стал с тобой разговаривать, так что вали к своим дружкам, пока мы добрые! — огрызнулся второй. — Имей в виду, здесь не любят неуважения, парень.
— Уважение еще надо заслужить, — возразил Паша.
— Ох, поговорил бы я с тобой как следует, но неохота отправлять тебя на больничную койку, чтобы мое государство тебя лечило и кормило. Лучше пусть оно заработает на том барахле, что ты здесь купишь, и на тех шлюхах, которых снимешь. Я тебе за двадцатку подскажу, куда за ними идти, а ты скажешь, что, мол, от меня. Тебя по лучшему разряду обслужат, а эту девку не трогай.
— Как же вы мне нравитесь! — усмехнулся Паша. — Я всякого поворота ожидал, только не такого. Получается, каких-то девушек у вас все-таки можно портить?
— Слушай, щенок, валил бы ты в свою... откуда ты там? — прорычал эфиоп, который все это время не выпускал худенькую руку девушки из своей здоровенной пятерни. Второй тоже взглянул на юношу угрожающе. Девушка тихо сказала:
— Ты лучше иди...
Однако тут из подсобного помещения вышел невысокий сухопарый мужчина в просторной белой рубахе и черной накидке. Он сурово посмотрел на столпившихся у стойки и произнес также на английском, видимо, желая, чтобы те его поняли:
— Тэя, что здесь происходит? Ты же знаешь, посетители не любят шум и свары.
— Дядя Абель, я просто обслуживала клиента, а им показалось, что я с ним заигрываю. Тогда они попытались зазвать его в другое заведение, за определенную мзду, — хмуро ответила девушка.
— Ах вот что, — протянул дядя Абель и зло посмотрел на стушевавшихся мужчин. — Ребята, я же предупреждал, что не терплю здесь такие штуки? Ну-ка убирайтесь на улицу и там вылавливайте туристов, а нам не мешайте работать.
— Да все, все, ну что вы завелись-то так, — пробормотал один из них, примирительно поднимая руки. — Уже уходим, Абель, все поняли. Только ты бы все-таки получше следил за своей девчонкой, а то любит она задницей вертеть перед этими белыми пижонами...
— Ты своих девчонок роди и следи за ними, а я без твоих советов знаю что мне делать. Вы почему еще здесь?
Те больше не стали препираться и пошли восвояси, а дядя Абель строго посмотрел на девушку.
— А ты все-таки будь осмотрительнее, не провоцируй.
Затем он окинул Пашу неопределенным, но внимательным взглядом и спросил:
— Ты откуда приехал, парень?
— Из России, я студент, приехал на учебную практику, — ответил парень.
— И кого же ты у нас тут будешь учить?
— Нас вообще везли в другое место, в окрестностях, но мы застряли на железной дороге. Вот теперь ждем ближайшего автобуса.
— А, ну это все понятно, нагляделись мы на такое, — философски улыбнулся дядя Абель. — Из России к нам часто ездят, я сам когда-то хотел там учиться. Ладно, ешь спокойно, а ты иди на свое рабочее место.
Паша без особой охоты вернулся к своему столику, и как раз в это время в кафе вошел Иван Владимирович, суетливо выискивая своих подопечных.
— Ребята, кто здесь, — начал он громко. — Сегодня уже не поедем, слишком темно, а дорога по ночам плохо освещается. Ночные переезды у нас не предусматривались, именно по этой причине. Так что переночевать придется здесь, в апартаментах у вокзала, а с утра пораньше отправляемся. Ничего, это здесь почти штатная ситуация...
Паша со своего места услышал, как кто-то из его попутчиков вздохнул, а кто-то, наоборот, явно воспрянул духом,
