Мама на Рождество - Екатерина Орлова
Я не хотел возвращаться в Мадисон. Я учился в этом городе, прожил немало веселых часов, тусуясь в друзьями и шляясь ночами по барам. Но я не хотел, чтобы единственной ценностью моей Милли стали деньги и увеселения, как это случилось с ее мамой. С которой я, кстати, познакомился в одном из баров Мадисона. Мне хотелось, чтобы Милли росла недалеко от бабушки с дедушкой, чтобы каждый день созерцала красоту природы. Именно поэтому я купил дом в Маринетт, на берегу залива Грин озера Мичиган.
Милли в восторге от своей жизни. Она обожает свою будущую школу, свою добрейшую няню, своих дедушку с бабушкой, у которых остается довольно часто, когда я уезжаю в командировки. Она любит смотреть на озеро, летом вместе со мной или с дедушкой рыбачить, ловить бабочек и собирать цветы. Милли — это ребенок природы, и я хочу, чтобы так оставалось как можно дольше. Она счастлива здесь.
Уход Алексы стал для дочки огромным потрясением. Она ночами плакала, звала мамочку. Моя жена не подумала о том, с кем будет оставлять дочку, если бы мы переехали. Я часто бываю в командировках, она почти каждую ночь в барах и клубах. Алекса надеялась, что моя мама бросит отца, работу и свой дом, чтобы присматривать за внучкой в городе, и сильно удивилась, когда ей было отказано, как она выразилась, «в такой малости».
Иногда мой отец называет меня упертым ослом, который, возможно, должен был согласиться на переезд, но временами он все же соглашается с моим решением.
То, что дочь не нужна Алексе, я понял через неделю после ее отъезда в Мадисон. Тогда я должен был ехать в командировку и позвонил жене, чтобы она забрала к себе Милли, но та, сославшись на плотный график выступлений, отказалась. Впервые навестить дочь Алекса приехала через полгода после отъезда. Милли была несказанно счастлива снова встретиться со своей мамочкой. Но та пробыла дома не больше получаса, а потом снова засобиралась назад. Дочка никак не могла взять в толк, почему не может поехать с мамой, и почему мама с ней практически не побыла. И, конечно, пару ночей перед сном плакала до икоты и снова звала маму.
Тогда я и возненавидел женщину, которую когда-то любил до беспамятства. Алекса еще пару раз пыталась уговорить меня переехать с ней, заверяла в том, как сильно любит нас и скучает. А потом мы с Милли приехали в город, чтобы провести выходные с ее мамой, но Алекса выкроила для нас всего пару часов в своем плотном графике. Я выдержал тот уикенд только ради дочери. Но с тех пор я практически не подпускаю жену к нашей малышке. Еще один такой стресс мог бы ее сломить. Милли, словно почувствовав мой настрой, не спрашивает о маме, я о ней тоже не говорю.
— Папочка! — выкрикивает Милли за моей спиной, и я разворачиваюсь посмотреть на нее. — Я съела всю кашу.
— Всю-всю? — спрашиваю, закрывая дверь.
— До капельки! — с гордостью выдает моя красавица, тряхнув головой. — А что это у тебя?
— Это… м-м-м… — чешу затылок в поисках правильного ответа, а потом откладываю коробку на комод. — Это принесли еще одну коробку.
— С гантелями? — деловито спрашивает Милли, поставив руки в боки, при этом зажав под подмышкой многострадального медведя.
— Именно! — восклицаю, щелкнув пальцами. — Готова ехать?
— Да!
— Тогда обуваемся.
Глава 2
Эрика
— Дочка, я понимаю, что ты занята, но завтра у отца день рождения, — давит мама, раздражая меня.
Зажав телефон между плечом и ухом, я ощупываю живот своего нового пациента и бросаю медсестре:
— Мягкий. — Она кивает и печатает на ноутбуке мои слова. Надавливаю в разных частях брюшной полости, но пациент даже не вздрагивает, только пытается поймать мою руку и засунуть ее себе в рот. — Тише, малыш, — улыбаюсь я.
— Эрика, — строже зовет меня мама.
— А нельзя просто в джинсах, мам? — стону я, кивая хозяйке Доджера.
— Нет. Дорогая моя, у папы юбилей. Приедут его бывшие коллеги. Может, найдешь себе достойного…
— Все, поняла! — выкрикиваю, заставив клиентку вздрогнуть, а маму — замолчать. И только привыкшая к моей эмоциональности медсестра Лесли продолжает невозмутимо заполнять карточку пациента. — Платье, так платье. Вечером заеду в торговый центр.
— И освободи вечер на завтра, — напоминает мама, а я прикрываю глаза, устало вздыхая.
Я так надеялась заскочить к родителям днем, поздравить папу и уехать, сославшись на занятость на работе. Но мама, которая все не сдается в своем порыве выдать меня замуж, настояла на том, чтобы я присутствовала на торжестве.
Проводив последнего пациента, я устало опускаюсь в кресло и прикрываю глаза.
— Эрика, — в кабинет входит директор ветклиники, Кларк Доусон, такой же одержимый животными, как и я. — Пришли анализы, которые ты ждала.
Он бросает мне на стол папку, которую я тут же пролистываю в поисках результатов анализов одного из пациентов, а потом шумно выдыхаю.
— Можно делать операцию, — говорю, поднимая голову. — Только назначим ее на следующую неделю.
— Это еще почему? — Кларк присаживается на край моего стола и впивается в мое лицо своими темными глазами. Когда он так внимательно смотрит, мне становится не по себе.
Хотя так я себя чувствую каждый раз, когда на меня смотрит мужчина. И тогда я выдаю один из вариантов реакции: смущение или агрессию. Ненавижу весь мужской род! Ну, за исключением папы и брата. Остальным желаю гореть в аду!
— Я беру выходные на весь остаток недели.
— А меня поставить в известность ты не желаешь? Надо отменить или перенести твоих пациентов.
— Как раз собиралась к тебе идти.
— Как же, собиралась она, — недовольно бурчит Кларк.
— И всех пациентов заберет Беттани. Я уже договорилась с ней.
— А ее пациентов?
— У нее их было всего пять на завтра на тот момент, когда я
