Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

— Какая птичка, позвольте поинтересоваться? — брови нахмурились. Ох, как он не любил, когда птички щебетали у него за спиной, а он об этом ни сном ни духом.

— Кореш мой, главврач Ваш, Вениамин Ильич. Классный мужик! Клапан мне ставил. Нахвалил мне Вас так, словно Вы ему сын родной. Говорит: «Вот такой терапевт! И в психологии шарит! Принципиальный – аж тошно иногда. Бери тепленьким, пока еще здесь».

Юра поморщился. Роль сына ему уже давно не доводилось исполнять. И что значит: «Бери тепленьким»?

На часах, меж тем, натикало начало десятого.

— Давайте к делу, Лев Глебович… Хотелось бы закончить этот рабочий день.

— Да-да. Так вот. Веня посоветовал мне нанять семейного врача. За здоровьем своим следить после операции. И за дочкиным заодно. Хиленькая она у меня. То одно, то другое. И с головой, кажется, всё-таки проблемы, — Лев доверительно посмотрел на собеседника, — У неё… Как это у вас там называется? Как сказала моя управляющая, расстройство пищевого поведения. Засекла её как-то в туалете. А как подозреваю я сам и ее будущий муженек, еще и тяга к легким наркотикам или к чему похуже… Хотя за руку не ловили. Так что Ваши профессиональные навыки и опыт нам тут пригодятся. Плачу по-царски.

Юра замер. Слишком много вопросов одновременно одолевали его голову. Сколько этой хиленькой дочке лет? Что за расстройство? Какие наркотики? «Моя управляющая»? О чем вообще речь?

Но главное – в его планы на этот месяц совершенно не входило заниматься кем-то еще, кроме себя самого.

— Что Вы имеете ввиду под тягой к легким наркотикам, Лев Глебович? — осторожно начал прощупывать почву врач. Про тягу он знал все. Пять лет назад сам еле слез. Жизнь пришлось начинать чуть ли не заново. А вот господин этот напыщенный откуда про его «опыт» знает? От Вениамина Ильича? Или это он просто так неудачно выразился?

— Я имею ввиду, что временами словно бы чую в её номере еле уловимый запах травки, — без обиняков пояснил гость. — И зятенок мой что-то нервничает. Последнее время слишком резкие смены настроения замечает за ней, говорит, и ему это ой как не нравится. Учитывая тот факт, что её хлебом не корми, дай в какой-нибудь клуб забуриться – я не удивлен. А у них свадьба через месяц, как бы не сорвалась из-за её дури. Короче, хочу я, чтобы кто-нибудь мозги ей на место вправить успел за это время. У меня на неё рычагов давления нет, пытался припугнуть, угрожал выкинуть вон из отеля – самостоятельно на жизнь зарабатывать, так она чемоданы собрала, насилу отговорил. Уж лучше пусть под моим присмотром пока… На Ивана-дурачка тоже надежды нет, этот – тюфяк…

«Ивана-дурачка? Видимо, жених…»

— Лев Глебович, Вы извините, — пробормотал Юра спустя минуту молчания, — но боюсь, я не могу принять Ваше предложение. Дело в том, что мне нужно закрывать дела в Москве, в конце месяца я улетаю на неопределенное…

— Пятьдесят тысяч. Баксов.

«Чтооо?»

В кабинете повисла тишина. Врач сложил руки на груди, откинулся в своем кресле… По взгляду собеседника он понимал, что тот не шутит. Пятьдесят тысяч в Юриной голове легко и непринужденно конвертировались в 3,5 миллиона рублей. Которые могут очень ему пригодиться, пока он будет осваиваться в новой стране, и не просто в каком-то захолустном городишке, а в мегаполисе. За месяц непыльной работы…

Федотов сверлил его взглядом в ожидании ответа. Он был уверен, что Юрий Сергеевич согласится. Да какой он Юрий Сергеевич? Больше тридцатника не дашь. Согласится – переименует в Юрца. За пятьдесят косарей потерпит месяцок. Тем более, складывалось ощущение, что они сработаются. В этом молодом человеке за минувшие десять минут Федотов уже успел что-то неясное нащупать, он вызывал симпатию. Протекция Вениамина Ильича, которому Лев доверял безгранично, тоже определенно играла свою роль. Тут главное – обработать.

— Мне кажется, Вы меня разыгрываете, Лев Глебович, — с сомнением произнес врач. — Пятьдесят тысяч за месяц работы? За простой присмотр?

— Хотите совет? —во владельце отеля проснулся инстинкт охотника, которому во что бы то ни стало необходимо было заманить добычу на приманку — Соглашайтесь! Кто Вам сказал, что присмотр будет простым? С меня обещанные деньги, стандартный номер в моем подмосковном отеле, питание и остальные блага за мой счет, оборудованный медкабинет. С Вас – готовность быть как штык по первому зову, внимание к здоровью моей семьи. Жить будете там, ясен пень. Один выходной в неделю на закрытие Ваших дел. Все остальное время занимаетесь мной, дочуркой моей приемной: пытаетесь наставить её на путь истинный, так сказать. Если из-за нее, дурынды, свадьба сорвется, сорвется и слияние наших с отцом ее женишка компаний. Уже почти семейный бизнес, бабки лопатой можно грести.., — глаза Федотова алчно блеснули.

Юра молчал. Что-то во всей этой истории ему не нравилось. Он не мог взять в толк, в чем же подвох. Ему решительно претила мысль о том, что свободного времени у него остается, выходит, всего четыре-пять дней, катастрофически мало. Ради трех с половиной миллионов можно напрячься и уложиться, конечно, но «галопом по Европам»... Это надо куда-то переезжать, надо разбираться, чем «дурында» эта там балуется, надо и отработать успеть – за месяц найти к ней подход, прощупать почву, вложить что-то в её голову. Точнее, сделать так, чтобы она сама осознала… Нереально! С Федотовым проблем не должно возникнуть, в принципе, никаких.

— Лев Глебович, за месяц, боюсь, я не успею оправдать Ваших ожиданий на мой счет.

— Сто. И люкс. Последнее слово. А чтобы отбить у тебя все сомнения, — Лев Глебович внезапно перешел на «ты», — десять переведу на карту в первый рабочий день.

Сто. За месяц. Врач даже не заметил фамильярности в свой адрес. Перед этим предложением он оказался бессилен.

— Я надеюсь, ночевать в её комнате мне не придется? — усмехнулся Юра. Не хотелось бы.

— Если очень понадобится, переночуешь, — улыбка спала с лица Федотова. — Но только пальцем её тронь. Она мне хоть и приемная, но дороже родной. Найду и закопаю, даже не сомневайся. Усёк?

Юра поднял руки ладонями к гостю. Упаси Боже. Проблемы ему не нужны. Деньги – нужны. Условия договора кристально ясны. Что такое принципы, он знает не понаслышке: иногда и правда тошно от себя самого.

Еще минута на то, чтобы взвесить «за» и «против». Все связанные с необходимостью отпахать еще месяц неудобства вдруг стали казаться какими-то незначительными.

— Хорошо, я согласен, — врач неуверенно кивнул.

Лев Глебович тут же расслабился, заулыбался, радостно скрепляя договор рукопожатием.

— Чую, сработаемся мы с тобой, Юрец! Пакуй чемоданы.

«Бегом»… Ксюша терпеть не могла, когда кто-то пытался ей командовать. Даже отец. Настроение было испорчено с самого утра. Вот спустится в лобби лохматая и в пижаме – будет знать! «Бегом» ему. Подождет.

Девушка неспешно разделась и отправилась в душ, двадцать минут простояв под струями теплой воды, пытаясь смыть с себя остатки ночной тусовки, затем натирая кожу кремами, долго размышляя над нарядом на день. За окном светило солнце, по небу плыли легкие перьевые облака. Из гардероба по этому поводу были изъяты льняные шорты цвета топленого молока и легчайший топ на несколько тонов светлее. Передние пряди небрежно перехвачены на затылке изящной заколкой. В детстве мама называла эту прическу «Мальвиной». Накрасится она потом, время поджимало. Ноги в плетеные сандалии, вперед! Что там папаша еще удумал? Кого решил к ней приставить? И главное, за какие грехи? Ксюша считала себя хорошей, послушной дочерью. Отцу перечила редко, беспокойств особых не доставляла – вроде… Ну да, она любит потусить, а чем еще развеять эту скуку, если он ей попробовать себя не дает? Ну да, у неё проблемы с едой, но он об этом ничего не знает, да и при чем тут вообще это? Что еще..? Девушка была в недоумении.

Створки лифта разъехались. В лобби отеля – как всегда многолюдно. Гости на Reception, за барной стойкой и за столиками, управляющая отеля – хрупкая голубоглазая блондинка – тут же. Они не особо ладили: Ксюша предпочитала лишний раз дел с этой барышней не иметь, не нравилась она ей. Отца нет. В ресторане?