Мейвис Чик - Любовник тетушки Маргарет
— Очень рада слышать.
— Может, тебе действительно стоило бы подыскать себе какого-нибудь мальчика для легкого флирта, как советовала миссис Мортимер? — хихикнула Сасси.
— Ха-ха-ха, — четко и раздельно произнесла я, положив трубку.
Глава 10
Он впервые упомянул о маме, когда мы стояли у Ниагарского водопада. Я почти не расслышала того, что он сказал, из-за шума воды, но уверена: он каялся. У него на глазах были слезы. Знаю, ты скажешь, что это всего лишь брызги воды, но все не так. Там, возле Ниагары, было подходящее место для покаяния, так что оно ничуть не казалось неуместным. Больше мы об этом не говорили. Как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь, с нами!
* * * * * * *
Должна признаться, что я пошла-таки на почту. Это была моя первая вылазка в качестве хищницы, мне хотелось посмотреть, на что это похоже. В конце концов, даже Жерар Депардье кому-нибудь отправляет письма, уговаривала я себя, толкая входную дверь.
Но если он это и делал, то, во всяком случае, не на чизвикском почтамте. Я пристроилась в длинную очередь за сердитым мужчиной в теплой куртке с капюшоном, видимо, давно не стиранной: от нее слегка попахивало. У мужчины было красное лицо, и говорил он слишком громко.
— Почта. Ха! Почтовое, видите ли, отделение. Да если бы они были бизнесменами, вмиг обанкротились бы! Десять окошек, а работают только три… — Он энергично жестикулировал, обращаясь к слушателям, которые вдруг дружно заинтересовались узором на коврике и шаркали ногами, как связанные одной цепью галерные рабы. Я не успела вовремя отвести взгляд, и наши глаза встретились. Мужчина подошел ближе и произнес фразу, которая безошибочно указывала — это не Депардье: — Я безработный. Безработный, понимаете? Почему они не дают мне работы, а?
— Ну… — промямлила я, понятия не имея, разумеется, какого ответа он ждет, а просто чтобы не обескураживать собеседника молчанием.
— Мне пятьдесят один год, — он приблизился еще на шаг, — пятьдесят один…
Желая хоть как-то выразить солидарность, я кротко сообщила:
— Я тоже без работы.
— Вот, вот! — Он многозначительно посмотрел на служащих, наблюдавших за выступлением из окошек с самодовольным любопытством. — Вот вам еще одна. Нас двое, не имеющих работы и желающих… — Он тронул меня за плечо. — Вы ведь желаете, не так ли?
— Да, конечно, — подыграла я ему, чувствуя себя совершенной мерзавкой.
— Ну, так вот, — снова воззвал мужчина. — Дайте нам шесть марок для почтового отправления первого класса и два рабочих места… — И он горько расхохотался.
— Прошу меня извинить. — С этими словами я высвободила свое плечо, стараясь сделать это как можно деликатнее. — Я кое-что забыла. — И выскользнула за дверь.
На улице, прислонившись спиной к стене, сделала несколько глубоких вдохов и с иронией подумала: уж этот-то наверняка мог бы стать любовником, у него масса свободного времени. Боже мой! Что я делаю? Прочесываю почтовое отделение? Почему бы мне тогда просто не войти и надменно не поманить пальцем какого-нибудь новобранца из этой скорбной очереди?
— Маргарет? — услышала я. — Не ожидала тебя тут встретить.
Это была Верити, и я с трудом удержалась, чтобы не брякнуть: «Только не говори мне, что ты опять вышла на охоту!» Слава Богу, благопристойность и чувство меры взяли верх.
— Что за странный способ времяпрепровождения — подпирать стену почтового отделения! — рассмеялась подруга. Выглядела она гораздо лучше. До превращения в тот мощный источник энергии, каковой она представляла собой прежде, было еще далеко, но от недавнего отчаяния не осталось и следа. Она держала в руке письмо, причем держала так, что становилось очевидно: послание важное. Верити помахала им в воздухе, многозначительно глядя на меня и явно ожидая вопроса.
— Кому ты написала? — послушно спросила я, кивая на конверт.
— Марку, — ответила она и широким жестом, достойным Сары Сиддонс,[12] опустила письмо в почтовый ящик.
Мы пошли выпить кофе. Мне определенно требовалось взбодриться, а также убраться подальше от почтамта, пока мой новообретенный агент по трудоустройству не вышел и не повел меня в «Сейнзбериз»[13] на штурм контрольных касс. Верити тоже необходимо было выпить кофе, потому что, по ее словам, она только что совершила достойный восхищения, решительный, дарующий свободу поступок.
— Ну, и что же ты такого сделала?
— Вернула Марку ключи от его квартиры. Вот что. В письме говорится, что между нами все кончено. Будь здоров, прощай, чтоб тебе гореть в аду!
Я помешала свой кофе.
— Ты прямо поэтесса, только не знаешь этого, — рассеянно похвалила я.
— Ох уж эти твои дурацкие клише, — притворно простонала Верити. — А между прочим, он ведь просил меня вернуться. — Если пламя мстительного торжества когда-либо озаряло лицо женщины, так именно сейчас. — А я сказала — нет! Причем я не притворялась. Нет! Поганый, вшивый, вонючий ублюдок, предатель. Передай мне сахар…
И началось.
Вернее, она начала. Характер долгого монолога Верити свидетельствовал о ее незаурядном темпераменте. Как выяснилось, с тех пор как сошлась с Марком, она не работала, почти не спала, отчего под глазами у нее появились мешки, вместимость коих могла соперничать с баулами человека, собравшегося на полтора месяца в Сидней, а также обнаружила, что для наслаждения сексом требуется нечто большее, чем простое техническое мастерство.
— Он мгновенно засыпал и начинал храпеть. Мгновенно!
Я обратила внимание, что Верити все сыпала сахар в чашку, даже не замечая этого.
— Кошмар. Лучше уж остаться одной, чем иметь такого любовника, — поддакнула я, подумав при этом, что техническое мастерство — не так уж мало.
— Совершенно верно!
— И я порвала с Роджером.
Верити поставила чашку на стол.
— Не может быть! Почему?
— Он скучный, — объяснила я.
— Вот как? А мне казалось, вы отлично подходите друг другу…
Я понимала, что она не хотела обидеть меня этим замечанием, и тем не менее не отказала себе в удовольствии сообщить о завещании миссис Мортимер, своем годичном отпуске и решении начать новую жизнь; маленькую деталь, касающуюся будущего любовника, разумеется, утаила. Энергичная поддержка подруги снова примирила меня с ней.
— Слушай, это же блестящая идея. Замечательно! Именно то, чего ты заслуживаешь. — Я расцветала в лучах ее горячего одобрения. — И знаешь, — Верити наклонилась ко мне через стол так, что ее крупные серьги звякнули о чашку, — я даже не подозревала, что ты на такое способна. — Тут она снова слегка увяла. — Только наслаждайся свободой solo, — посоветовала она, — а то потеряешь год, как потеряла его я. — Чашка в очередной раз со стуком опустилась на стол. — Или еще лучше — мы могли бы, например, вдвоем отправиться на машине куда глаза глядят. Подруги по несчастью — и к черту всех мужчин.
