Искра - Алеата Ромиг

– И ты не подумал, что это важно? – спросил Мейсон.

Я выпрямился.

– Подумал. Да. – Я перевел дыхание. – Антонио там не было. Я проверил весь клуб. Я не видел никого, кто ранее был в окружении его или его отца. Согласно объявлению, младший Хиллман должен прибыть в «Регал» сегодня.

– Он самоуверенный сукин сын, – сказал Рид.

Спарроу встал.

– Мне это не нравится. Ход чертовски наглый. Сын заключенного в тюрьму советника МакФаддена, занимающийся отмыванием денег, которого здесь не видели со времени суда над отцом, возвращается в Чикаго и скрывается от посторонних глаз. Он возвращается, заплатив семьдесят пять тысяч за участие в покерном турнире. Почему?

– Он не был осужден за отмывание денег, – сказал Рид.

– Потому что ему никогда не предъявляли обвинений, – добавил я. – Федералы сосредоточились на Рубио и Венделле.

– Что, как мы уже говорили, оставляет других игроков в команде МакФаддена, до которых мы еще не добрались, тех, кто исчез, как Антонио.

Спарроу вдохнул и поднял обе руки к макушке головы. Его бицепсы напряглись под рукавами серой футболки, как это бывало, когда он концентрировался.

– Происходит что-то еще. – Спарроу повернулся ко мне. – Расскажи нам все, что было в «Регале» прошлой ночью. Всё. Я чертовски рад, что у нас там был свой человек. Один из лучших. – Он потянулся к стулу, развернул и оседлал его. – Было ли что-нибудь необычное? Что-нибудь или кто-нибудь, кто выделялся – привлек твое внимание?

Черт. Да, но я не был готов сказать, пока не узнаю больше.

Я начал пересказывать свои честные воспоминания о той ночи, посетителях, безопасности и самом турнире. Во время этих воспоминаний я удобно исключил упоминание о Мэдлин; тем не менее, я упомянул мажора Мариона Эллиота. В его присутствии постоянно шептались. Я провел кое-какие исследования, он заслужил такую шумиху. У него был один из самых длинных списков побед в турнирах и, следовательно, один из самых высоких заработков за всю жизнь. Его возраст был очевидным способствующим фактором.

– Я видел его, – сказал я, – И наблюдал, как он играет. Он заслуживает своей репутации, но он стар.

Рид печатал на клавиатуре. На другом экране появилось изображение Мариона Эллиота.

– Это он?

– Да, – ответил я, – Но эта фотография старая или отфотошоплена. Прошлой ночью он выглядел по меньшей мере на десять лет старше.

– Здесь написано, – начал читать Рид, – Марион Эллиот, родился в Хьюстоне, штат Техас. – Он кивнул, продолжая читать. – Ну, согласно этому, он на тридцать лет старше нас.

Конечно, у нас не одинаковая дата рождения. Однако все мы, вступив в армию в восемнадцать и пройдя базовую подготовку, были близки по возрасту. Мы вчетвером обменялись взглядами, обдумывая находку Рида.

– Сколько сейчас лет МакФаддену? – спросил я.

– Около семидесяти, – сказал Спарроу. – Мой отец был бы на год старше. – Он глубоко вздохнул. – Не знаю. Нет никакой прозрачной связи с компанией Эллиота и МакФаддена.

– Пока ничего не всплыло, – сказал Мейсон.

– Да, это не значит, что ее не существовало, – сказал я.

– И мы знаем, что есть связь между Хиллманом и МакФадденом.

– Почему здесь? Почему сейчас? – спросил Рид.

– Потому что с тех пор, как мы раздавили МакФаддена, каждый мелкий жулик думает, что Чикаго созрел для выбора, – сказал Спарроу с большим раздражением в голосе. – Это чертовски утомительно.

– Ты доказал, что они все ошибались, когда захватил команду Спарроу, а затем, когда раздавил МакФаддена, – сказал я. – Теперь ты продолжишь доказывать, что они ошибаются. Думаю, это связано с самим МакФадденом. Он был чертовски могуч, и судебный процесс над ним привлек много внимания прессы. Теперь он обжалует обвинения о торговле людьми, и об этом пишут все СМИ. Это как реклама для людей, окружающих город: приезжайте в Чикаго и займите место Рубио МакФаддена на вершине. Эти придурки не знают ни тебя, ни того, на что способны Спарроу. Черт возьми, чего мы достигли.

Я не подлизывался, потому что прошлой ночью потерял концентрацию. Я верил каждому чертову слову, которое говорил.

– Они не знают подразделений Спарроу, – ответил Стерлинг. – Мы должны быть готовы к этому на сто процентов. Мне не нравится то, что чувствую. Я, блять, не могу понять, в чем дело, но, черт возьми, это...

– Чутье, – сказал Мейсон. – Я доверяю любому из нас больше, чем всем гребаным технологиям в этой комнате.

Мейсон повернулся ко мне.

– Как отреагировал Эллиот, когда было сделано объявление о Хиллмане?

Эллиот не был тем, кто привлек мое внимание.

– Все были взбешены, – сказал я. – Вздохи, бормотание и прочее. Я был удивлен, что клуб «Регал» разрешил это на второй день. Мне это показалось дерьмовым.

– Он казался удивленным? – спросил Мейсон.

Я покачал головой.

– Один из лучших игроков в покер в мире не проявляет эмоций.

Пока мои друзья кивали, я вспомнил об одном игроке в покер, который наконец-то это сделал. Когда приехал в ее гостиничный номер, я не был уверен, что мы можем быть честны друг с другом, Мэдлин и я. Но мы были, по крайней мере, физически, грубыми, первобытными и чертовски настоящими.

Расхаживание Спарроу прекратилось. Он повернулся на 180 градусов и посмотрел в мою сторону. Его карие глаза были широко открыты.

– Что ты только что сказал?

– Не проявляет эмоций?

Черт, у меня были проблемы с тем, чтобы не отставать.

– Нет, – сказал Мейсон, его глаза тоже расширились. – Клуб «Регал».

Спарроу кивнул.

– Да, именно. Это может быть дерьмово, но клуб разрешил Хиллману выкуп.

Когда мы с Ридом обменялись взглядами, на мгновение мне стало приятно, что я не единственный, кто не следит за ходом этих мыслей.

Ухмылка Спарроу стала шире.

– Мы все знаем, кто из нас лучший шахматист.

Его темный взгляд остановился на Мейсоне, тот покачал головой.

Эти двое спорили о своем превосходстве столько, сколько я себя помнил.

– Я бы поставил деньги на Патрика за покерным столом, – продолжал Спарроу.

– Карты – это не что иное, как математика и память. В этой комнате наебать никто не умеет лучше, чем ты.

Он