Даже если ты уйдешь (СИ) - Лия Султан
Эсмигюль никогда не была против встреч бывшего мужа с двойняшками. Но в первые годы они были очень редкими, раз-два в год. Он вспоминал о них раз в пятилетку, поздравлял с днем рождения и Новым годом и снова пропадал. Папа в жизни Ситоры и Руфата был, но шёл фоном. И они к этому привыкли. А вот нынешняя неожиданная активность удивила всех и даже насторожила.
— Ну конечно, он теперь их повезет к ней, — ворчала в своем кабинете Эсми, когда вновь вспомнила разговор с бывшим. — Дети большие, хлопот с ними нет. А то, что она их выкинула из своей жизни, этого ничего.
Эсмигюль все еще была обижена на Юлтуз за всю ту грязь, которую она вылила на нее после развода. После того, как та слегла, Эсми ни разу не навестила ее и не привезла детей, хотя мама говорила, что может быть стоит. Но Эсми так этого не сделала.
Настроение к вечеру немного улучшилось. Эсми хоть и выехала в школу в шесть вечера, но все равно попала в пробку. До центра добиралась почти час, а потом еще десять минут искала парковочное место. Еле-еле приткнувшись между двумя машинами, она вылетела из салона и побежала по улице. В окнах школы горел свет, родительские собрания начались пять минут назад, а Эсми опоздала. Схватившись за ручку двери, она нажала на ее, потянула на себя, а когда переступила порог, поняла, что дверь кто-то придерживает. Оказавшись в пустом холле школы, Эсми обернулась и застыла, приоткрыв рот от удивления.
— Вы?
Перед ней стоял Муслим Магомедович Мамедов. Только уже не в медицинской форме, а в брюках, голубой рубашке и черной куртке.
Глава 15. Родительское собрание
— И снова здравствуйте! — непринужденно поздоровался он, словно совсем не смутился неожиданной встречей. — Мир, конечно, тесен.
— Не то слово, — улыбнулась Эсмигюль. — Значит, тоже на родительское собрание.
— Да, к дочке.
В груди кольнуло от того, что ее догадка подтвердилась: он женат, еще и дочь есть. Осталось только порадоваться за его супругу, потому что она чувствовала — он хороший семьянин. А то, что Муслим ей понравился, так это ничего страшного, она ведь живой человек, который вот уже десять лет ничего не чувствует.
— А вы? — спросил мужчина.
— Я — к детям. У меня двойняшки. Мальчик и девочка.
“Двойня, — подумал Муслим с досадой. — Наверное, в началке учатся. А по ней и не скажешь, что родила. Такая она стройная, ладная, красивая. Аллах, о чем я только думаю?! Она же чужая женщина”.
— Двойня — это здорово, — вслух сказал он и замолчал, внезапно осознав, как снова не хочет ее отпускать. Весь день о ней думал, всё порывался зайти в магазин, но боялся показаться навязчивым. И вдруг судьба их свела в школе, куда он перевел свою дочь.
— Да, — посмеялась она. — И весело. Ну я пойду?
“Аллах, дай мне уйти спокойно и больше не думать о нем, — сама себя наставляла. — Ну видно же, что женат, почему ты все еще стоишь?”
— Мне тоже пора. Я опоздал на собрание. Пробки.
— И я. Ну тогда до свидания.
— Удачи!
Эсми развернулась и пошла в сторону лестницы, а он неожиданно последовал за ней.
— Вам тоже на третий? — бросила через плечо женщина.
— Да-да. Триста пятый кабинет.
Эсми резко остановилась и развернулась к нему. А он опешил, взглянув на нее снизу вверх, и еще сильнее сжал перила.
— Вы в триста пятый? В 9 “А”?
— Да-а, — протянул он хрипло, отчего у Эсми по коже поползли мурашки. — А что?
— Так и я в 9 “А”.
“Пятнадцать лет? Ее детям по пятнадцать лет? — вспыхнуло у него в голове. — Как так, ей же на вид меньше тридцати?”
— Сколько вам лет? — сорвалось с языка. Муслим мгновенно пожалел об этом и поник головой. — Простите, это глупый, некорректный вопрос, я…
— Мне 38, - перебила Эсмигюль. — Я рано вышла замуж. Ну пойдемте уже, а то собрание закончится.
Она хорошо перевела тему и спокойно продолжила подниматься по лестнице Пока Муслим шел за новой знакомой, он сто раз проклял свой язык и хорошее зрение, позволяющее ему лицезреть потрясающий вид сзади на осиную талию, густые черные волосы, прикрывающие лопатки и округлые, плавно покачивающиеся бедра.
Дойдя до кабинета, Эсми постучала и сразу же открыла дверь. Классный руководитель — пожилая, но бодренькая и стильно одетая женщина лет шестидесяти, посмотрела строго поверх очков на парочку в дверях.
— Опаздываем, — только и сказала она.
— Нина Петровна, извините, пожалуйста. Пробки, — виновато улыбнулась Эсмигюль.
— Хорошо, садитесь, — взглядом она указала на класс, где за партами сидели другие родители.
Эсми с Муслимом сели за предпоследнюю парту в среднем ряду. Для Мамедова она была неудобной, потому как из-за высокого роста он не знал, куда деть свои ноги. Он широко их расставил под столом и невольно задел коленом ногу Эсми. Повернув голову, она посмотрел на него удивленно.
— Извините, — прошептал он, пока учительница рассказывала про новшества этого года.
— Ничего страшного.
Эсми окинула взором присутствующих и заметила, как в их сторону заинтересованно посмотрела председатель родительского комитета. Эсми никогда не была активисткой, но знала, что в чате класса эта мадам постоянно выступала с инициативами и вечно изображала бурную деятельность. Невооруженным глазом было видно, что ее заинтересовал новенький.
“Ах да, она же тоже разведенная, — хмыкнула про себя Эсми. — Я тебя расстрою, дорогая, он уже женат”.
— Как зовут ваших двойняшек? — тихо спросил Муслим.
— Ситора и Руфат. А вашу дочку?
— Лейли.
— Лейли? Вы — папа Лейли? Дети мне сказали, что в классе новенькая. Надо же.
— Кхм-кхм! Галерка! — Нина Петровна грозно на них посмотрела, заставив замолчать.
Эсми с Муслимом притихли и больше не говорили до конца собрания. Когда классная сказала долгожданное “На этом всё”, родители дружно засобирались и высыпали из кабинета со скоростью света. Мамедов хотел проводить Эсмигюль до машины, но пока он отвлекся на сообщение своего сотрудника, она подошла к Нине Петровне. Муслим хотел уже выйти и дождаться ее в коридоре, но дорогу ему преградила незнакомка:
— Здравствуйте, — пропела женщина, делая упор на букву “А”. — Вы новенький, да?
— Папа новенькой.
— Салима, — протянула она свою руку
