Наше шаткое равновесие - Мария Николаевна Высоцкая

— У меня телефон сел. Я не смогла вам позвонить. Ногу подвернула и….

Женька оправдывается, давая этой няньке полную свободу слов и действий. Такие потом напролом лезут. Только раз слабину почуют.

— Ага. Зато с мужиком прийти не постеснялись. Расчет мне дайте. Я больше не намер…

— Рот закрыла. Барахло свое собрала и вышла отсюда.

— Что вы себе….

— Мне тебя в обезьянник, что ли, на пятнадцать суток определить? Там такая компания подбирается — бомжи, шлюхи, алкаши. Впишешься.

Она разом затыкается, хватая сумку, пальто, прижимает все это к груди и, впрыгнув в боты, исчезает за дверью.

Женя поднимает на меня глаза, явно не радуясь тому, что произошло.

— Надо говорить: «Спасибо, Игорь», — стебусь, чтобы хоть немного разбавить эту атмосферу.

— Чай будешь?

Бормочет устало. Неожиданно. Но я только за. Домой ехать желания нет. А в отдел… я с суток. Тошнит уже.

— Пойдем на кухню. Ботинки сними.

Снимаю обувь, пальто. Вешаю на вешалку. Ненавижу валяющиеся, а потом мятые шмотки. Миленькая квартирка. Маленькая. С ее доходом. Могла бы позволить себе лучше.

На кухне она ставит чайник. Достает какие-то пирожные, две кружки.

— А посущественнее ничего нет? — отодвигаю пальцем крышку с коробки пирожных. — Бутеров хотя бы, с утра не жрал.

— Холодильник где, видишь, нож тоже. Хлеб в шкафчике над столешницей.

— А ты гостеприимная.

— Не то слово, — растирает ногу.

— Мазь есть какая? Ты завтра так вообще не встанешь. Жень, в травму надо. Снимок, все дела…

— Я разберусь сама.

— Сахар где?

— Там стоит.

— Вижу.

Сажусь напротив, режу колбасу. Лунга не смотрит на меня. Старается отводить взгляд.

— Значит, папа — летчик?! — изображаю полуулыбку.

— Не твое дело, Мурас. Ешь и проваливай.

— А как же поцелуй за спасение?

— Обойдешься.

— Жаль.

— Жену целуй.

— Ах вот в чем дело. Так мы почти в разводе.

— Смешно звучит.

— Ревнуешь? — откусываю бутер.

— Много чести. Ешь и уходи.

— Мама, мама, — девчонка влетает в кухню, а увидев меня, замирает.

Разглядывает.

Милая девчушка. Сколько ей… на улице мне показалось, года два. А сейчас, без комбеза и шапки, она выглядит старше. Лет пять, чуть меньше.

— Привет, — махает мне рукой.

— Поля, взрослым нужно говорить «здравствуйте», — Женька бросает на меня настороженный взгляд, а потом резко отворачивается.

— Здравствуйте. Я Полина, вы к нам уже приходили, вы с маминой работы.

— С маминой работы, — как идиот, повторяю последнюю фразу.

Становится не комфортно. Мне и не комфортно. Интересные дела.

— Пойду, — поднимаюсь со стула, — дел по горло.

— Пока, — малявка жмется к Лунгу.

— Пока.

Хочется побыстрее отсюда уйти. Колбасит.

Глава 7

Странное ощущение. Непонятное и гнетущее. Словно что-то произошло.

Еду домой. Башка ломится от этих мыслей. Подкидывает картинки прошлого. Выворачивает. Как и тогда. Тошнит от ее лживых улыбок. Вся полностью. Ненастоящая. Сплошной артистизм, не более.

Поднимаюсь домой. Моя дорогая женушка встречает меня в приподнятом настроении, а ответ прост. Из кухни выползает ее мамаша. И не лень ей было среди ночи сюда тащиться. Не близко вообще-то.

Скидываю обувь, проходя в зал. Алка семенит следом.

— Где ты был?

— Я действительно должен отвечать?

— Ты мой муж и…

— Это уже ненадолго.

Вырывается само собой. Как факт. Осточертел этот цирк. Столько лет жил — и пох*й, стоило с этой гадиной один раз по-нормальному словами перекинуться, и опять переклинило. С*ка!

— Что ты сказал? — уже Алка, злобно, все лицо пятнами покрылось.

— Уши помой. Глухая она, бл*дь.

— Как ты со мной разговариваешь, я твоя жена!

— И что дальше? — усмешка.

— Нет, мама, ты слышала, да?

— Слышала, доченька. Твой муженек — настоящая скотина.

— И вам доброй ночи, мама, — беру сигареты и выхожу на балкон.

Гончарова врывается вслед за мной, кипя от злости. Что-то орет, но я не разбираю всего этого бреда. Хаотично думаю, что делать дальше, и зачем Лунга вновь объявилась. Было бы проще, если б я продолжал делать вид, что не знаю и не помню ее. Было бы лучше. Всем.

— Заткнись уже, — ору жене, со всей дури хлопая дверью в спальню.

Сажусь на кровать, накрывая лицо ладонями. До сих пор не попустило. Бред какой-то, но, с*ка, предчувствие. Что-то не так. Только что? Ребенок. Все дело в ребенке. Не понимаю еще что, но обязательно докопаюсь.

Эта малявка не дает мне покоя. Впрочем, как и ее тупоголовая мамаша. О, как я ее ненавидел. Прибить хотел. Но это было потом, вначале была эта жуткая зависимость. Зависимость (любовь), которая столкнулась с моим не*бическим характером. Когда и хочется и колется.

Пять лет назад

— Слушай, Мурас, ты чет к нам зачастил, — ухмыляется Яша, — реально на эту невменяемую запал?

— Полегче с выводами.

— Да я ж так. Я бы ее того.

— Закройся.

— Бл*, вот ты вечно — ни себе ни людям. Тра*нул бы уже. Или не дает?

— Не твое дело.

— Не дает. Кому расскажешь — не поверят.

— А ты рискни здоровьем.

— А оно мне надо? Слушай, Игорян, а спорим, что и не даст. Близко к себе не подпустит. Я таких знаю.

— На что спорим?

— Ящик виски.

— У тебя бабла нет.

— Ну так ты мне обещал бой организовать.

— Точно. Слушай, забыл. Сане позвоню.

— Так спорим?

Яша хитро улыбается, скотина, протягивает ладонь. Хм. Азарта полно.

— Срок?

— Недели хватит?

— Четыре дня.