Любовь оставляет отпечатки - Лена Коро
«…синоптики предупреждают, что завтра будет дождь… вместе с плотной тучей из лжи…»
Депрессия уже стояла на пороге. И тут Никита влюбился.
«…но я на это не ведусь… мы все равно поедем на море…»
Как давно это было. Но он прекрасно помнит момент, когда его накрыло неведомой доселе волной чувств. Он ехал тогда в старом раздолбанном трамвае. И вот, проталкиваясь к выходу, вдруг заметил Ее. Может быть, если бы эта хрупкая девушка стояла в толпе, Никита прошел бы мимо.
Но она сидела. Причем не просто занимала единичное место у окна, а держала на коленях большой странный предмет. Он и обратил внимание прежде на него. Мелькнула ухмылка: такая интересная женщина и не стесняется на людях обниматься с какой-то старомодной сидюлькой для ванны. Эта деревянная, такая бытовая и простецкая вещь явно диссонировала с обликом чаровницы.
«…просто хотела бы жить в мире верном… мире чистоты и непорочности…»
И Никита остановился рядом с ней. Предложил помощь. Девушка ничуть не смутилась, сказала, что помнит его по институту. И понеслось…
Через какое-то время он решил уйти от Веры. Но, если честно, никак не мог реально это сделать. То ли испугался новизны, то ли финансовых проблем. Тянуть две семьи было бы непросто. А то, что Вера снимет с него стружку по полной, он не сомневался. Еще больше он боялся потерять собственное жилье, стать примаком. В глубине души притаилась и поганая правда – он дорожил элементарным комфортом. Тем, где уже есть понятная еда, кровать, одежда.
Он мечтал, чтобы Вера оступилась, дала повод. Но на измену она просто способна не была – ее мужчины не интересовали по природе. Обидеть же ее так, чтобы она собрала вещи и уехала, он был не горазд. Никита вообще слыл среди друзей большим гуманистом.
«…в магазине мне продали совсем не то, что мне было нужно… но, с другой стороны, девушка-продавщица общалась со мной очень вежливо…»
Он убеждал себя, что мужчина уходит из семьи, только если оборваны все связующие нити. С женщиной, с детьми, с бытом. Сцепок с Верой давно не было. Ни в постели, ни в общении, ни в интересах. Так, одна видимость. Дочь выросла, рано выпорхнула из гнезда. С ней теперь контакты только по телефону. В дни праздников коротко нагрянет, о проблемах сообщит, денег попросит. Всё. Остался быт. Рутина. Вот она держит крепко. И Никита все больше убеждался, что женат уже не на женщине, а на организованном ею быте.
«…но там, где в полдень подул морской бриз, там точно не хватало нас…»
Возможно, думал он, любви у них с Верой вообще не было. Никита не раз уже напрягал память, но так и не мог отыскать моментов бешеной страсти, захватывающих эмоций даже накануне женитьбы. Да, были загадочные ожидания чего-то нового, неизведанного. Были планы материального благополучия, позже – благодарность за рожденного ребенка, нежность к дочери, желание отдавать тепло и заботу. Все это было очень приятно.
Но потом пришла адаптация. И надо было идти вперед, открывать в отношениях новую главу. А он не мог. Он продолжал листать страницы их блеклого существования. Вера же не понимала, что ему нужны и свежие иллюстрации, и неожиданные повороты сюжета, и романтика между строк. Она предлагала лишь секс по расписанию, меню без выбора, походы по магазинам в качестве развлечений. И вывести ее психику из состояния застоя ему не удалось ни угрозой адюльтера, ни отсутствием подарков, ни падением в запой. Зато спровоцировать подозрительность получилось. И с некоторых пор он уже вынужден был запоминать телефонные номера, в конце рабочего дня чистить мобильник и зачастую по выходным тупо сидеть на диване перед телевизором.
* * *
– Посмотри, что мне Никита, можно сказать, подарил, – первое, что сообщила Надежда, зайдя в номер гостиницы. Она извлекла из сумки небольшую тряпичную игрушку. – Такой замечательный зайчик. Это в Голландии персонаж, как наш Чебурашка.
– Не зайчик, а кролик, – Лина улыбнулась, но не тому, что подруга перепутала вид зверюшки, а скорее старанию преподнести новость, не сказав о главном. А ведь ей хотелось.
Дело в том, что после прогулки по кварталу красных фонарей Ловииса завела оголодавшую группу в супермаркет. Чтобы поесть и заодно купить сувениры. К Рождеству магазин был сказочно украшен. Повсюду посетителей завлекали яркой рекламой и мишурой. Надежде приглянулся стенд с мягкими игрушками, выставленный прямо у входа. Это были разномастные Миффи – символ голландской непосредственности и открытости.
– Кстати, Никита тоже загадочно улыбался, почти как ты сейчас, когда оплачивал игрушку. Нет, не подумай, что я попросила. Просто я остановилась рядом с полкой и бессознательно стала этих зайчиков трогать.
– Кроликов.
– Хорошо. Разве это принципиально? Или ты намекаешь на плейбоя? Тогда понятно, почему Никита ухмылялся.
– Успокойся. Это крольчиха.
– Успокоила. Я выгляжу плодовитой?
– Это девочка. Ребенок. Стыдно не знать. Воспитателю.
– Как раз знаю. У нас есть несколько книжек в детском саду. Но там такие карандашные рисунки. А тут я увидела объемную игрушку. Она такая трогательная. Да еще не пушистая, а вельветовая. Меня это покорило.
– Ну, и прими подарок с радостью.
– Ты так это сказала, что вроде хочешь усомниться. Говорю как на духу. Он сам предложил оплатить. Взял у меня из рук зайчика и пошел к кассе.
– Ты хочешь отдать деньги?
– А надо?
– Брось. Думаю, Никите твой кролик по карману.
– Ладно. Но ты меня на другие мысли подвигла.
– На какие же?
– О сексе. Как ты считаешь, если Никита на виду у всех подарил мне такую игрушку, может, он на что-то намекал?
– С этого момента подробнее.
– Я подумала… продолжая мысль о бренности его брака, что он не получает от Веры того, чего хочет любой мужчина. Ты же видишь, она ведет себя как монашка. И если у него все в порядке с либидо, ему это не должно нравиться.
– Ты считаешь, что любой мужчина хочет, чтобы его жена выглядела как проститутка? Сомневаюсь.
– Вот ты сразу в крайности. А я где-то читала, что их как раз привлекает эмоциональность и раскованность.
– Тут две стороны медали. Если мужчина пришел в стриптиз-бар или
