Моя мятежница - Райан Кендалл
Сердце бешено подпрыгивает в грудной клетке. В последнее время у меня возникает много чувств в отношении нашей службы безопасности, и очень немногие из них касаются моей безопасности. Фактически, сто процентов этих чувств связаны с неким высоким мужчиной с дымчатыми глазами, который, кажется, совершенно не профессионально занимает едва ли не все закоулки моего сознания.
– Ну, я испытываю самые разные чувства. Вообще, я хотела спросить тебя об одном из охранников. Ты случайно не помнишь Холта Росси?
Подруга молчит, и мой взгляд возвращается к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как она морщит нос.
– Имя звучит знакомо, но что-то не могу припомнить.
– Он окончил Саттон в том же году, что и мы. Настоящий здоровяк, типа одиночка?
Существует целый арсенал других, более лестных прилагательных, которые я могла бы использовать, дабы описать его. Высокий. Широкоплечий. Таинственный. Целуется лучше, чем позволено мужчине. Нужно ли добавлять что-то еще?
После еще одной короткой паузы во взгляде Гретхен вспыхивает огонек узнавания.
– О, точно, Росси. Это не он участвовал в разгоне той драки студенческого братства в ночь, когда ты пыталась переспать с… тем-кого-нельзя-называть?
– Ты можешь называть Алекса по имени, Грет, – мягко отвечаю я. – Он бывший, а не злой волшебник.
Она пожимает плечами.
– Знаю. Просто считаю, что он не заслуживает упоминания. И так занимал слишком много места в наших беседах за последние шесть лет. – Подруга слегка улыбается мне.
Должна признать, так и есть. Но не думаю, что Гретхен понимает – работа в непосредственной близости от Алекса это пытка особого порядка.
Если бы только я не знала, каким взвинченным он становится после игры, возможно, у меня не чесались бы руки погладить его по плечам. Если бы я могла забыть, как он бывает суров к себе после проигрыша, меня бы не волновало то, как ему, должно быть, больно.
Но я больше не обязана заботиться об Алексе. Он принял решение. Порвал со мной, потому что хотел быть один, и его желание исполнилось. Так почему же он не кажется умиротворенным? Даже не знаю. Но утешать его больше не входит в мои обязанности. Теперь у него для этого есть другие женщины. И, судя по некоторым разговорам в раздевалке, которые я подслушала, он во всю ими пользуется.
– В общем, возвращаясь к Холту, – говорит Гретхен, играя бровями. – Он тебя вспомнил со времен Саттона или что?
Я киваю, привычно прикусывая нижнюю губу. Я никогда не рассказывала Гретхен о той ночи с Холтом. Тогда это казалось недостаточно важным, чтобы делиться. В конце концов, всего лишь одна ночь. Интрижка. Случайность. Когда я выскользнула из его постели и нацарапала на клочке бумаги прощание, на этом все кончилось. Он жил в прошлом, где, как я считала, и должен был остаться.
И до сих пор так оно и было.
– Да, он, хм… он меня вспомнил. И я, конечно, тоже его вспомнила. – Я не могу скрыть нервную неуверенность в своем голосе, и Гретхен сразу же улавливает это. Она прищуривается с дьявольским блеском в глазах.
– Что такое? – спрашивает она низким, подозрительным шепотом. – Между вами что-то было?
Что-то? Черт возьми, между нами было почти все, и все это случилось в одну бурную ночь.
Раньше мне казалось, что Холт – это одноразовый случай. Ошибка с моей стороны. Мне было стыдно думать о ночи с ним. Я пришла на ту вечеринку с твердым намерением привлечь внимание весельчака-хоккеиста, а вместо этого связалась с суровым одиночкой. Потом мне стало стыдно, а Холт в этой истории стал антигероем.
Теперь я взрослый человек, и знаю – не стоит стыдиться того, что я сделала в ту ночь. Изрядная доза гормонов и невовремя разгоревшееся желание отправили меня к Холту в постель. Он очень привлекателен, в некотором роде выглядит как задумчивый изгой.
– Мы на самом деле, эм… однажды переспали, – бормочу я, пытаясь сделать этот разговор в общественном месте настолько приватным, насколько возможно.
К сожалению, Гретхен не понимает намека на то, какой тон я предпочла бы, пока мы обсуждаем эту тему. Ее челюсть падает, а затем она издает нечто среднее между вздохом и визгом.
– Срань господня. Не может быть. На арене?
– О, боже, нет, – отвечаю я громким шепотом. – Тогда, в колледже.
– О. – Она надолго затихает, затем сжимает губы, подавляя улыбку. – Мне бы хотелось, чтобы это случилось на арене. По крайней мере так я бы знала, что ты предпринимаешь какие-то шаги после сама знаешь кого.
– Извини, что разочаровала, – отвечаю я со смехом.
– Но погоди, когда в колледже? Поверить не могу, что я не знала. Это было до нашего знакомства?
Я качаю головой.
– На самом деле это случилось той ночью, про которую ты вспомнила. Ночь в доме братства. Я пошла искать Алекса, и там меня нашел Холт. А потом… – Жар заливает щеки. – А потом мы прятались в его комнате, пили и разговаривали, и….
Я не заканчиваю предложение. Дэвид опускает взгляд, сосредоточившись на моем маникюре. Я уверена, что он слышал вещи и похуже, но все же. Пока Дэвид уходит за горячими полотенцами для меня, я рассказываю Гретхен о подробностях той ночи, начиная с глотков виски из его фляжки и заканчивая наспех написанной запиской утром.
Закончив, я делаю глубокий вдох. Запах ацетона и абрикосового скраба служат мне небольшим утешением, пока я жду ее реакции. Но вместо ожидаемых «Вау» или «Поверить не могу, что никогда не знала этого» она вскидывает брови, побуждая меня продолжать.
– А потом… – Подруга настаивает на большем, глаза широко распахнуты, губы растянулись в коварной улыбочке.
– А потом, несколько месяцев спустя, я начала встречаться с Алексом, – со вздохом отвечаю я. – И ты точно знаешь, чем закончилась эта история.
На лице Гретхен мелькает разочарование, затем сменяется легкой улыбкой.
– А шесть лет спустя ваша хоккейная команда случайно нанимает его частную охранную фирму.
– Ага. Сумасшедшее совпадение, правда?
– Я так не думаю. – Тон у нее непринужденный. – По-моему, это знак.
У меня вырывается смешок, но прежде, чем я успеваю сказать ей, как это нелепо, Гретхен переключает внимание на свою маникюршу, которая опускает взгляд и с удвоенной силой начинает полировать ногти Гретхен. К тому моменту, как они заканчивают обсуждать желаемую форму, у моей подруги уже другие темы на уме.
– Итак, что насчет сама-знаешь-кого?
Я хмурюсь в искреннем замешательстве.
– А я знаю кого?
Ее глаза закатываются так, что на мгновение я опасаюсь, не останутся ли они такими навсегда.
– Знаешь. Алекса. Ты думаешь, у тебя с ним все кончено?
– Кончено, – твердо отвечаю я. – Ясно и просто. Во всяком случае, он помог мне понять, чего я не хочу. Никаких хоккеистов, никаких самоуверенных придурков.
– Ха. – Ее губы приподнимаются в ухмылке. – Итак, тогда кто-то вроде, ну не знаю… Холта Росси?
– Ты что, нанюхалась лака для ногтей? – поддразниваю я. – То, что случилось между нами, очень далеко в прошлом.
– Колледж не бог весть какое прошлое, Иден. – Она щелкает языком, самодовольная улыбка растягивает ее губы. – И ты серьезно считаешь, будто это всего лишь счастливое совпадение, что через шесть месяцев после вашего разрыва в твоей жизни появляется старый знакомый с первого курса?
– Да, я так считаю.
Я отвечаю резко, не могу позволить этому стать допустимой темой для обсуждения. Особенно, когда мы с Холтом уже забрели на запрещенную территорию, обсуждая то, что в данный момент мы оба весьма одиноки.
Естественно, я только об этом и думаю. Черт, я даже рассказала ему о своем дурацком свидании, устроенном дедушкой Питом. Зачем я это сделала? Чтобы Холт знал, что я открыта для свиданий? Боже. Хорошо, Лестер не оставил нас наедине слишком надолго. Я могла позволить химии между нами унести нас слишком далеко.
– Все готово.
Дэвид закрывает флакончик с золотым лаком, который не знаю даже как появился, и склоняется к моим ногтям, каждый из которых выкрашен в зеленый с крохотной золотинкой на кончиках. Идеальный штрих, доступный лишь тому, кто делает твой маникюр каждую неделю уже шесть месяцев. Флуоресцентный свет отражается от крохотных золотых искр и выглядит почти гипнотически.
