Кофе по-ирландски - Алла Полански
Держит спину слишком прямо, мимика скудна, но видно, что эту привычку, держать своё лицо невозмутимым, он вырабатывал специально. Всё это очень знакомо… Когда-то совсем давно, в подростковые времена, лет в пятнадцать или шестнадцать, я ходила на дискотеки, устраиваемые для детей сотрудников спецслужб. Дискотека проводилась в клубе на Лубянке-12. Там отдыхали курсанты-гэбисты, гэрэушники и прочая будущая военная элита. Именно курсанты старались казаться старше, держаться нарочито серьёзно, и именно они пытались быть иногда даже излишне интеллигентными.
– Алексей Александрович, а вы, случаем, не с Лубянки?
Чашка с капучино медленно опускается на стол, молодой человек напротив как-то весь съёживается, лицо выражает искреннее удивление и что-то похожее на испуг, что ли… Но, к его чести, он довольно быстро справляется с эмоциями и растягивает губы в неестественную улыбку.
– Вы продолжаете меня удивлять, Татьяна Юрьевна. Могу я поинтересоваться, по каким признакам вы сделали такой вывод?
– Да просто моя мама в органах работает, а папа – полковник в отставке. Я военных за версту чувствую.
– Мне уже двадцать пять лет, но я никогда не встречал никого, кто мог бы догадаться, что я в прошлом военнообязанный.
Уже двадцать пять! Очень смешно! Мальчишка! Так вот почему ты так отчаянно стараешься напустить на себя важности! Тю-ю-ю, а я-то думала… Мне стало его даже жаль. Пыжится, пыжится, а на самом деле как тот осьминог, который синьку выпускает, чтоб его не видели окружающие.
– Всё когда-нибудь случается впервые, Алексей Александрович.
– Удивительно, что этот человек – именно вы. В таком возрасте и что б такие выводы сделать… Похвально.
– Я бы с радостью поблагодарила вас за комплимент, но, боюсь, в академии вы учились посредственно. Маскировка освоена на оценку «удовлетворительно», а курсовая по определению возраста женщин с первого взгляда – вовсе не зачётная.
– А вы дерзите, Татьяна Юрьевна.
– Имею право. Я старше вас, Алексей. Извините, устала отчество прибавлять. Долго слишком.
– Осмелюсь спросить: могу я тоже называть вас просто Татьяной?
– Легко!
С этого взаимного признания разговор пошёл живее. Мы болтали о том, о сём, и о дискотеке на Лубянке тоже болтали, и о том, почему он, молодой гэрэушник, предпочёл военной карьере офисные войны. Он понравился мне таким: простым, без пафоса, без заморочек. Лицо ожило, и в нём стали проявляться черты милого домашнего мальчика. Я проникалась почти материнской теплотой к нему. Захотелось его обнять, прижать к себе, словно мягкую плюшевую игрушку. И в этот момент отчётливо поняла, что ничего серьёзного с ним быть не может.
Я стала собираться домой: мама настойчиво звонила несколько раз и в последний наш разговор сказала, что если её дочь продолжит себя вести в том же духе, то она перестанет брать к себе Даньку. Что я перехожу все границы, и прочее, прочее, прочее… А в мои планы вовсе не входило ссориться с ней, тем более я и так была ей безмерно благодарна за предоставляемую мне свободу.
– Что ж, Алексей. Надо признаться, я прекрасно провела время. Спасибо вам огромное.
– Я отвезу вас… тебя?
– Не откажусь… Лёша.
Он снял со спинки стула своё пальто и полез в один карман, потом в другой, потом в третий… В воздухе прямо так и запахло тревогой. Не говоря ни слова, он вышел из-за стола, приблизился к стойке бара, что-то сказал, потом к нему подоспел сотрудник кофейни, и они удалились. Пальто так и осталось висеть на спинке…
Минут через десять мой кавалер вернулся, помог мне накинуть верхнюю одежду. Мы вышли из заведения, сели в машину. Я расположилась на переднем сиденье, рядом с Алексеем.
– Лёш, что случилось?
– Ничего особенного, но ты была права – фиговый из меня вояка. Меня попросту обокрали, пока мы с тобой мило болтали. Вытащили бумажник из кармана пальто. Сам уже всё видел по камере наблюдения. Денег не жалко: я наличкой почти не пользуюсь, в банке же работаю, но вот документы… Всё пропало.
– Лёш! А если нас сотрудники ДПС остановят? Что делать?
Поворот головы и самодовольная язвительная улыбочка.
– Позвоню кому надо и поедем дальше.
Он довёз меня до дома, я чмокнула его в щёку и побежала в подъезд. Чувствовала себя ужасно. Как будто это я была виновата в том, что он лишился денег и документов.
ГЛАВА 11. С НЕБЕС НА ЗЕМЛЮ
18 ФЕВРАЛЯ
Всю прошедшую неделю я работала как проклятая. На носу праздники: «Двадцать третье февраля», потом «Восьмое марта», а это жаркие деньки для типографий. Масса заказов, накладки, недовольные клиенты… Нервотрёпка сплошная. За этими заботами не заметила, как и неделя пролетела. Мама, обиженная на то, как я с ней в прошлую субботу поступила, сказалась приболевшей, и в пятницу все мои посиделки с подругами сами собой отменились, зато взамен вечеринкам провела чудесные выходные с сыном. Мы побывали в детском клубе развлечений, где я сделала сотни фотографий с его участием: как он пробирается сквозь «дикие джунгли», как жуёт гамбургеры и засовывает в рот по нескольку картошек фри сразу, как прыгает на батуте и пробует себя в картинге.
А Лёша так и не позвонил. Не могу сказать, что я этим сильно расстроена, но осадочек на сердце всё же лежит. Ну почему его обокрали именно в этот день? Теперь он будет ассоциировать меня с неприятностями. В сущности, плевать, конечно, но, тем не менее, как-то не по себе…
Пролетела еще одна неделя. Все те же заботы, все та же тишина от Леши… я уже начала забывать его.
***
24 ФЕВРАЛЯ
Наступила пятница, и я, наконец-то получив индульгенцию у мамы, договорилась с подругами о встрече. Меня снова ждал «Молли Гвинз» и «Рок Вегас». В этот раз я точно оторвусь!
Две недели сумасшествия на работе убедили меня не искать лучшей доли и остаться ведущим менеджером у брата. А что? Деньги он платил неплохие, плюс проценты от проведённых сделок – вполне можно жить. А ещё бонусы в виде возможности иногда опоздать, вообще не появиться в офисе или, наоборот, уйти пораньше.
Сегодня я пришла на работу, прихватив с собой пару запасных колготок. Ох, сколько раз, прямо в самый неподходящий момент, я рвала их
