Если к другому уходит невеста - Дора Шабанн
Ну, и ему тоже «от щедрот» внимания перепадало. Конечно, не столько заботы, как Феечке (именно так ее прозвали в «Полюсе», а он и не возражал), но Ник вновь чувствовал себя не «Владельцем» бизнеса, а частью команды.
И это было здорово. Как и просыпаться каждый день.
Среди всей этой круговерти, явление курьера от Жанны с возвращаемыми подарками прошло смазано. Никите было откровенно некогда, поэтому он просто велел сгрузить коробки в углу кабинета, а сам продолжил обсуждать с Анечкой необходимость наряжать во всякие волшебные костюмы официантов второго этажа.
Как показало будущее, женщины, даже те, что сами ушли, все равно ревнивые собственницы и не упустят возможность укусить счастливую, по их мнению, соперницу.
Гром грянул неожиданно.
У Ника была обычная ежедневная отработка «обязательной программы» на кухне, когда перепуганный официант первого этажа вместе с паникующим охранником ввалились в святая святых любого ресторана.
У Кита как раз доходил его особый, очень капризный вариант соуса бешамель.
И в этот момент ребята с любыми новостями были совершенно некстати.
Запыхавшийся Олег из дежурной смены охраны выпалил:
— Явилась Жанна Арнольдовна и прошла сразу в Ваш кабинет. Мы не успели среагировать.
— А там Анна Васильевна чай пьет, — добавил официант Павел.
Вот теперь Кит в полной мере осознал смысл слова «п*дец».
Но бешамель по-прежнему требовал всего его внимания.
Секундное замешательство и соусница отброшена в руки су-шефа, а сам Никита Игоревич несется, не сняв передник, в сторону своего кабинета в сопровождении красных от смущения и паники Олега и Павла.
Хорошо, что не ввалились в кабинет толпой, а успели замереть в нише возле двери.
А там…
Жанна, вся из себя, в облаке морозных колких духов, в шелковом расшитом бисером платье и с мехами вокруг шеи, усыпанная бриллиантами (зря он Ане только шубу на окончание работ в ресторане обещал, надо было и бриллианты обозначить) что-то выговаривает пьющей чай Анечке.
Затихли. Прислушались:
— Ты ничего от него не добьешься: ни брака, ни детей! Он здесь абсолютно бесполезен. Способен долго думать и разговаривать только о своем бизнесе.
Жанна язвительно негодует, а Анечка, наоборот, удивительно спокойна:
— Спасибо, вы меня успокоили. Я переживала, что, возможно, Никите понадобится от меня что-то кроме моих профессиональных навыков.
Это еще она о чем? Он как спутник жизни плох, что ли?
— Ты, что ли, дура блаженная? — Жанна с ним солидарна в своем недоумении.
— Нет, просто художница, — зато Аня, как всегда, полна сюрпризов и неожиданных заявлений.
Бывшая невеста фыркает, хватает неприкосновенный поднос со стены и хлоп им об стол.
Вздрогнули все, а Жанна-то раскраснелась, чуть ли слюной не брызжет:
— Он бросит тебя так же, как меня. Так же, как и всех до меня. Даже родня не поможет его заарканить!
Парни рядом переглянулись и уставились на него с немым вопросом.
Не успел им в ответ прошипеть, что это его забота, как спокойный голос Аннушки и вовсе погрузил подслушивающих (и подсматривающих) в шок:
— И слава богу, но за информацию спасибо. Я даже и начинать не стану.
Отбросив обиженно зазвеневший, семейный раритет в угол, бывшая выругалась словами, неодобряемыми в приличном обществе. И бросив:
— Идиотка деревенская, — разгневанная Жанна вылетела из кабинета и унеслась прочь.
— Ну, не такая уж я и идиотка, хотя деревенская, не спорю, — Аня задумчиво покачала головой и спокойно допила свой чай.
Жестом отправив Пашу с Олегом выполнять профессиональные обязанности, Ник решительно двинулся в кабинет.
С одной стороны, он очень радовался, что Анечка не расстроилось, и Жанна её не обидела, а с другой — не понимал, это что же, несравненная художница вообще о нем не думала? Как о мужчине? Он вот прямо совсем ей не нравится? Да почему? Чем он плох?
— Всем ты, Ник, хорош. Да только мне мужик совершенно не вперся никуда. Был уже один, страшно вспомнить… себя, дуру — набитую, — Анечка выглядела, как всегда: творческая безуминка в глазах, след от черной краски на щеке, кисточка, карандаш и скальпель в пучке.
И улыбалась так, воодушевленно:
— Это же твоя бывшая на огонек забегала? Да, не ищешь ты в жизни легких путей, Никита Игоревич. Ну, да ладно, пустое это. Передай, пожалуйста, бармену: чай отличный, корицы достаточно, кардамона многовато. Пойду я, там еще пастбище для пегасов не закончено, и замок для Принцессы недокрашенный стоит.
И ушла. Вот просто встала и ушла.
Как будто все то время, что они провели вместе — ничто.
Но была же у них сказка? Их общая!
Да, его родственники активно намекали, что Анечка не для него, что им в семье она вообще никак не в тему. Ну да, а не пошли ли они все со своим ценным мнением? Туда, куда он их перед колледжем послал? Нашлись тут воспитатели.
Анечка — Фея. Самая настоящая. Волшебная, живая, пламенная. Она одним своим присутствием заставляет его сердце биться не только ради бизнеса. Просто биться. Просто жить. Он и забыл, как это, когда каждый вздох — со смыслом. Рядом с ней. Только с ней.
И что? Уступить родне? Отказаться от своего счастья? Своей жизни?
Никогда.
Какая бы ни была, она — лучшая. Для него. Только для него.
И чего он тут ждет? Надо бежать — убеждать.
А в детском зале меж тем нежданно разверзся филиал Ада.
Когда Ник в уже ставшей сегодня привычной компании Павла и Олега, добрался до входа в Волшебную Страну, там бушевал дикий некондиционный дракон. Ну, дракон, не дракон, виверна, не виверна, так — варан помойный.
— Посмотри на себя, Аннушка! На кого ты стала похожа? Вся в краске, лохматая, как ведьма, одета — как бомжиха! — вопил неизвестный субъект, тыкая в Анну пальцем.
Анечка, снисходительно глядя на него с высоты стремянки, увещевала:
— Макс, иди проспись. Между нами все кончено было еще в прошлом декабре, когда ты за день до свадьбы свинтил играть в футбол. Я тебе подробно свою точку зрения в письме изложила. Квартиру твою освободила. Все. Разошлись как в море корабли. Чего тебя сюда-то принесло?
— Аннушка, не дури. Слезай оттуда! Собирайся, поедем домой. Что это за глупости ты
