Метод супружества (ЛП) - Малком Энн
Не успеваю опомниться, как мои руки оказываются под его футболкой, ногти пробегаются по коже пресса и спускаются к поясу.
Откуда-то изнутри доносится музыка. Я слышу голоса издалека. Время от времени мимо проезжают машины.
Мы находимся в углу парковки, самом дальнем от уличных фонарей, но никоим образом не защищены от публики.
И мне насрать.
Хочу, чтобы он трахнул меня.
Прямо в эту секунду.
Я сообщаю об этом, возясь с его ремнем.
Его рука хватает меня за запястье, и он откидывается назад, так что мы больше не целуемся. Хмурюсь, слушая то, что он говорит, хотя дышу довольно тяжело.
— Я не буду трахать тебя у грузовика на парковке бара, — говорит он грубым и гортанным голосом. — По крайней мере, не сегодня.
Он наклоняется, чтобы еще раз жадно и крепко поцеловать меня, все еще держа руку на моем запястье, не давая расстегнуть его ремень.
— А теперь залезай в гребаную машину, — рычит он мне в губы.
Я не думала, что вхожу в число тех, кто реагирует на рычание мужей, когда они отдают приказы. Но черт возьми, я прыгаю прямо в грузовик.
***
Поездка занимает около тридцати минут.
Мы не выдержали.
Даже половину.
Я думала, может быть, найду свои чувства где-нибудь по пути. Протрезвею. Что узкое пространство грузовика поможет мне остыть.
Ничего не изменилось.
С другой стороны, когда автомобиль отрезвлял?
Поэтому я кое-что делаю.
Например, поудобнее устраиваюсь на сиденье, чтобы моя юбка задралась, открывая вид на бедра. И позволяю бретельке упасть с плеча, так что верхняя часть груди оказывается обнаженной.
Никто из нас не произносит ни слова.
По радио не играет музыка.
Слышно только мое учащенное и неглубокое дыхание, пульс в венах и, наконец, сдавленное проклятие Кипа, когда он едет по грунтовой дорожке, которая сворачивает в редкий лес, окаймляющий дорогу на обратном пути к Юпитеру.
Я не уверена, знал ли он о существовании этой дороги, или это просто случайность. У меня нет времени беспокоиться об этом, потому что в ту секунду, когда грузовик останавливается, мой ремень безопасности отстегивают и меня перетаскивают через сиденье.
Потом я оказываюсь на коленях у Кипа, его губы прижимаются к моим.
Я быстро прихожу в себя, целую в ответ, стаскиваю с него кепку, чтобы запустить пальцы в его волосы.
Бесконечно рада, что надела платье и тонкое кружевное белье. Между моей киской и твердым членом под его джинсами почти нет преграды. От трения я уже почти кончаю.
— Мне нужен твой член внутри. Сейчас же, — хриплю я ему в губы.
Глаза Кипа горят огнем. Он ничего не говорит. Вместо этого одной рукой приподнимает меня, чтобы сорвать нижнее белье. Сорвать. Он, не колеблясь, проводит пальцами по насквозь влажной киске.
Хрипло выдыхаю, когда его мозолистые пальцы погружаются в меня, наши губы соприкасаются.
— Я сказала, мне нужен твой член, — повторяю.
Он злобно ухмыляется мне в губы.
— Моя жена любит командовать, — бормочет он.
Я хватаю его за шею. Грубо.
— Прекрати болтать и трахни меня, муженек.
Его рука исчезает, но не раньше, чем большой палец находит мой клитор, потирая прямо в идеальном, блять, месте.
Я почти кончаю. Почти.
Но Кип, ублюдок, убирает руку.
К счастью для него, он делает это для того, чтобы расстегнуть ремень и освободить член.
Нет никакой прелюдии, никакого значимого момента, никакого длительного зрительного контакта. Раздается стук зубов и языков, а затем его член оказывается внутри меня. По самые яйца.
Я откидываю голову назад от удовольствия, кончая в ту секунду, когда он погружается в меня.
Жестко двигаюсь на нем, даже на головокружительных высотах одного из самых сильных оргазмов в моей жизни. Скачу на нем и кончаю еще раз, теперь в сочетании с его низким ворчанием, когда выдаиваю из него освобождение.
Мир расплывается по краям, и нет ничего, кроме меня, его и наших соединенных тел. Напряжение, которое скручивалось внутри в течение нескольких месяцев, исчезает.
На всю гребаную жизнь.
***
Я не знаю, как долго мы сидели там, его член до сих пор во мне, тяжело дышащие, каждый приходя в себя после потрясения наших миров. Мне потребовалось много времени, чтобы вернуться на землю. Но Кип чертовски быстро помогает спуститься.
— Черт, — бормочет он.
Мой желудок сжимается, и все наслаждение после оргазма притупляется. Он уже жалеет об этом? Это рекорд.
И такого рода вещи подрывают уверенность девушки в себе. Имею в виду, я думала, что чертовски хороша в сексе, и сложилось впечатление, что это самый горячий секс, который у меня когда-либо был.
Кажется, это нельзя сказать о Кипе.
Я откидываюсь, чтобы рассмотреть его. Несколько секунд назад он выглядел удовлетворенным и чертовски сексуальным. Но теперь его лоб нахмурен, лицо напряжено, а хватка на моих бедрах крепка чуть ли не до синяков.
— Мы не пользовались презервативом, — шипит он.
Я вздыхаю с облегчением. Фух, это не потому, что он считает секс плохим. Это потому, что он думает, что либо оплодотворил меня, либо заразил чем-то.
Только тогда мне приходит в голову, что я никогда не занималась сексом без презерватива. Ни разу с тех пор, как приехала в США. Никогда нельзя доверять мужчине, когда он говорит, что «чист». И я не хочу герпес.
— Надеюсь, у тебя не было хламидиоза, — огрызаюсь я на него, откидываясь назад и сдерживая стон, потому что он все еще наполовину твердый внутри меня, а я до сих пор чертовски чувствительная.
Мне следует слезть с него, чтобы мы могли продолжить этот разговор без… связи. Но это довольно сложный маневр, и я еще не совсем доверяю своим конечностям.
— Я уверен, что у меня нет гребаного хламидиоза, — рычит он.
— Ну, а я нет, — говорю я, взбешенная тем, что он думает, будто могу заразить его. — У меня нет венерических заболеваний.
— Я не об этом беспокоюсь, — цедит он сквозь зубы.
Мне требуется секунда, чтобы понять, почему он так зол, если его не беспокоит заболевание, передающееся половым путем.
— О, точно, беременность.
Его лицо темнеет.
— Да, гребаная беременность.
Он кажется разозленным. По-настоящему злым. Как будто я каким-то обманный путем заставила его трахаться без презерватива, а потом кончить в меня.
Не круто.
— Ты думаешь, даже пьяная и возбужденная, я позволю тебе трахнуть меня без презерватива, если есть шанс, что я буду привязана к тебе всю жизнь? — спрашиваю я его с ядом в голосе.
Кип моргает, его ярость смешана с замешательством.
— Ну, обстоятельства…
— Ты думаешь, твой член действительно настолько волшебный, что я возьму ответственность на всю жизнь ради пары минут удовольствия? — перебиваю его.
Затем в его глазах пляшут огоньки, и он дергает меня вперед, так что угол проникновения меняется. Он больше не наполовину тверд.
Мое дыхание учащается, а тело содрогается от удовольствия.
— Пару минут, а? — спрашивает он, теперь его голос бархатный, без каких-либо шероховатостей.
Я закатываю глаза. Один из способов вывести альфу из себя — намекнуть, что он был не так хорош, как ему казалось.
— Пару хороших минут, — уступаю я, наслаждаясь этим, и не только потому, что его твердый член внутри меня, и я готова ко второму раунду.
Кип лениво приподнимает бедра, насмехаясь надо мной.
— Нам не нужен презерватив, — выдыхаю. — Я об этом позабочусь.
Он перестает двигаться.
— Думаешь, я вчера родился? — спрашивает он. Некоторые черты меняются, но его взгляд все еще дразнящий.
— Ты думаешь, что я попытаюсь заманить тебя в ловушку? — парирую, прижимаясь к нему так, что он издает шипение.
— Может, и нет, — говорит он, сжимая мои бедра, пытаясь удержать меня.
Мне не так-то легко усидеть на ногах, поэтому я сопротивляюсь ему.
— Точно нет, — твердо говорю я, не сводя с него глаз и насаживаясь на его член. — Могу дать тебе обещание, что независимо от того, сколько мы будем этим заниматься, — я скачу на его члене так сильно, как только могу, удовольствие пронзает мой позвоночник, — у нас не будет ничего, кроме множественных оргазмов, — ухмыляюсь, продолжая двигаться, получая эти множественные оргазмы.
